Лэ Ши - Нефритовая Гуаньинь Страница 7

На всех свадьбах в любом из десяти княжеских домов — женили ли сына или выдавали замуж дочь — посажеными бывали неизменно госпожи Ханьго и Гого. Всякий раз им платили тысячу связок монет. Только после этого император давал свое согласие на брак.

На четырнадцатом году правления, в первый день шестого месяца, император удостоил своим посещением Дворец блеска и великолепия. Это был день рождения Ян гуйфэй. Император приказал оркестру Грушевого сада собраться в Зале долголетия. (Это был один из оркестров и состоял из тридцати человек. Все музыканты были моложе пятнадцати лет.)

Новая мелодия, которую музыкантам предстояло торжественно исполнить, еще не имела названия; как раз в это время из Наньхая доставили личжи, и император предложил назвать ее «Аромат личжи». Предложение государя было встречено такими криками восторга, что казалось, они способны пошатнуть горы и потрясти долины.

На одиннадцатом месяце того же года Ань Лу-шань поднял в Юдине мятеж, объявив, что хочет свергнуть гочжуна. (Первоначально Ань Лу-шаня звали Ялошань: он происходил из племени ху и был полукровкой. Мать его была шаманка. В пожилые годы Ань Лу-шань неимоверно растолстел, живот свешивался ему на колени. Однажды он взвесился, и оказалось, что вес его равен тремстам пятидесяти цзиням{91}. И тем не менее, исполняя перед государем танцы своего народа ху, он носился быстро, как ветер. Однажды император приказал поставить в восточном покое башни Циньчжэн ширму, расшитую большими золотыми фазанами, и широкое ложе под пологом и посадил Ань Лу-шаня рядом с собой. Перед башней разыгрывались всевозможные представления, которые император смотрел вместе с Ань Лу-шанем. Су-цзун заметил с укором:

— За всю историю, с древнейших времен до наших дней, не найти случая, чтобы подданный смотрел представления, сидя возле императора.

— Лик его поистине необычен, — тихо промолвил император. — Я посадил его рядом с собою, чтобы предотвратить несчастье.

В другой раз, на ночном пиру, Ань Лу-шань заснул, охмелев, и превратился в свинью с головой дракона. Придворные тут же доложили об этом императору.

— Этот свино-дракон, пожалуй, ничего дурного сделать не способен, — решил император.

И так как его вовремя не умертвили, он потряс мятежами все Срединное государство{92}.)

Виновниками бунта Ань Лу-шаня молва единодушно называла троих — гочжуна, госпожу Гого и Ян гуйфэй, однако довести это до сведения императора никто не решался.

Император хотел возвести на престол наследника, чтобы самому выступить в поход. Своим планом он поделился с гочжуном. Тот страшно перепугался и, вернувшись домой, сказал сестрам:

— Скоро нам всем конец! Если на престол взойдет наследник, мы погибли.

Сестры с плачем рассказали об этом Ян гуйфэй. Выслушав их, Ян гуйфэй умоляла императора пощадить ее, и государь отказался от своего намерения.

На пятнадцатом году, в шестом месяце, пала Тунгуань{93}. Император выехал в Башу. Ян гуйфэй сопровождала его. Когда они прибыли на почтовую станцию Мавэй, командующий Правой императорской армией, Чэнь Сюань-ли, страшась солдатского мятежа, обратился к войскам с такою речью:

— Поднебесная на краю гибели, императорский трон колеблется. Если бы не Ян гочжун, который грабил и притеснял народ, разве дошли бы мы до такого позора? Если мы не уничтожим его теперь же, не будет нам прощения в глазах Поднебесной.

— Мы и сами давно так думаем! — отвечали солдаты. В это самое время туфаньские послы{94}, явившиеся для переговоров о дружбе и мире, беседовали с гочжуном в помещении станции.

Узнав об этом, солдаты закричали:

— Ян гочжун с туфанями замышляют измену! — и, окружив помещение станции, убили гочжуна, а заодно его сына, Сюаня, и еще иных.

(Прежнее имя гочжуна было Чжао. Он был сыном Чжан И-чжи{95}. В годы «Тяньшоу»{96} никто не мог сравниться с Чжан И-чжи в высочайшем благоволении императрицы. Всякий раз, возвращаясь домой, он поднимался на башню, и лестницу убирали, а вокруг дома разбрасывали груды терновника, чтобы ни одна служанка не могла к нему проникнуть, — так повелела императрица. Его мать опасалась, что род Чжана останется без наследника, и спрятала служанку по имени Бинь-чжу в двойной стене башни. Вскоре та забеременела и родила гочжуна. После смерти Чжан И-чжи мать гочжуна была выдана замуж в род Янов.)

Император вышел из почтовой станции, чтобы успокоить войско. Но солдаты и не думали расходиться. Император взглянул на приближенных, словно спрашивая о причине. Тогда Гао Ли-ши сказал:

— Во всем виноват гочжун. Правда, он уже понес наказание, но Ян гуйфэй — его сестра, и к тому же она принадлежит к числу приближенных Вашего величества. Это тревожит солдат. Умоляю совершенномудрого подумать и принять решение. (В другом варианте говорится: «Как солдаты могут разойтись? Ведь корень зла еще цел». Конечно, Гао Ли-ши разумел Ян гуйфэй.)

Император вернулся на двор станции. Между стеной, которой был обнесен двор, и зданием был тупичок. Не в силах войти в свои покои, император остановился здесь, склонив голову и опираясь на посох. Чувства совершенномудрого словно помутились.

Долго стоял он так, пока чиновник столичного округа, Вэй Э (сын Цзянь Су) не приблизился к нему и не сказал:

— Ради успокоения страны умоляю Ваше величество забыть о личных привязанностях!

Наконец император вошел в свои временные покои и вскоре показался в дверях, поддерживая Ян гуйфэй. Он проводил ее до северного выезда на почтовую дорогу и здесь простился с нею, предоставив остальное Гао Ли-ши. Рыдания гуйфэй свидетельствовали, что она не владела своими чувствами. Кое-как собравшись с силами, она проговорила:

— Желаю всем счастья. Ваша раба долго пользовалась благосклонностью государя и умирает, не тая обиды. Прошу вас только совершить перед Буддой положенные обряды.

— Желаю тебе возродиться в счастливых краях, — сказал император.

После этого Гао Ли-ши удавил ее под грушей перед буддийским храмом. Едва она испустила дух, с юга прибыли личжи. Император взглянул на них и несколько раз тяжело вздохнул. Потом он сказал Гао Ли-ши:

— Исполни за меня обряд.

Обряд жертвоприношения был совершен, а солдаты все держали в осаде императорскую ставку. Тогда тело Ян гуйфэй завернули в расшитое покрывало, положили на ложе и выставили на дворе почтовой станции. Чэнь Сюань-ли вместе с другими получил повеление войти во двор и осмотреть тело. Чэнь Сюань-ли приподнял голову Ян гуйфэй и убедился, что она мертва.

— Кончено, — сказал он.

После этого осада была снята. Останки Ян гуйфэй похоронили за пределами западного предместья, в одном с лишним ли к северу от главной дороги. Она прожила тридцать восемь лет.

Сидя на коне и держа в руках фрукты личжи, император сказал Чжан Е-ху:

— Теперь мы отправляемся в Цзюньмэнь. Птицы поют, цветы опадают, — все зеленеет — и воды, и горы. И это лишь усугубляет мою скорбь о Ян гуйфэй.

Как-то император выехал верхом из Дворца блеска и великолепия, намереваясь удостоить своим посещением дом госпожи Гого.

Однако Чэнь Сюань-ли сказал ему:

— Ваше величество не свободны выезжать куда вздумается.

Император выслушал его и повернул коня обратно.

На другой год, когда во дворце готовились к Празднику фонарей, император хотел совершить вечернюю прогулку. И опять тот же Чэнь Сюань-ли сказал:

— За дворцом большой пустырь. Чтобы Вашему величеству там гулять, надо загодя приготовиться. Если Вы непременно хотите совершить вечернюю прогулку, я снимаю с себя всякую ответственность.

Император и на сей раз внял его совету.

Все это, так же как обращение Чэнь Сюань-ли к императору в Мавэе, в присутствии войск, говорит о храбрости этого человека.

Еще до событий в Мавэе, прорицатель Ли Ся-чжоу написал такие стихи:

Люд покинул город Янь.На границе войска нет;Там, где бесы под горой, —Шелком стянут был браслет.

Первая строчка означает, что в город Янь из Цзимэня пришли войска Ань Лу-шаня. Вторая строчка намекает на поражение Гэ Шу-ханя у заставы Тунгуань. Третья скрывает знак «вэй» — часть наименования Мавэй, — состоящий из двух иероглифов: вверху «гора», под ней «бесы», то есть подразумевает Мавэй. И, наконец, последняя строчка говорит о смерти Ян гуйфэй: ведь детское ее имя — Нефритовый браслет, и Гао Ли-ши удавил ее шелковым шарфом.

А вот другое предвещание: Ян гуйфэй любила украшать прическу накладными волосами и отдавала предпочтение желтым юбкам, и в конце годов «Тяньбао» столичные ребятишки распевали песенку:

В волнах не видно парика,И юбку унесла река.

Прежде, бывая на приемах у императора, Ань Лу-шань в разговоре с ним допускал всякие шутки. На этих приемах почти всегда бывала и Ян гуйфэй. Сердце не выдержало, и он полюбил ее. Когда он узнал, что Ян гуйфэй погибла в Мавэе, он несколько дней скорбел и печалился. Хотя его вырастил Ли Линь-фу, гочжун стал ему заклятым врагом. С этого все и началось.