Ужасть - Дмитрий Юрьевич Хромов

Дмитрий Хромов

Ужасть

— Алёна, сфоткай меня. — Петрович, подняв старый противень, наполненный до отказа маленькими, словно нарисованными боровичками, встал на фоне своего строящегося дома.

— Немного левее, вот так! Готово! — Алёна сделала несколько фотографий, стараясь, чтобы в кадр попали новые окна из клееного ясеня, подготовленные строителями для установки в новый дом.

— Перешли мне, я вечерком их в общий чат закину. Пусть позавидуют. — Петрович поставил противень на штабель сухих, строганых досок и, достав огромную связку ключей, отправился к сараю. — Алён, ты с грибами разберись. А то мне надо на пятьсот шестидесятый участок скобы закинуть, я там с огородником договорился. Он их возьмёт за хорошую цену.

— Езжай, разберусь.

Алёна, достав миску и расстелив газету, принялась чистить грибы прямо на досках. Петрович постоянно ругался на это дело, но она упрямо, назло супругу, продолжала чистить грибы на дорогих досках. Правда, стала подстилать газету, но не для того, чтобы не оставлять следов, а для того, чтобы выкинуть очистки под ёлку, где, может быть, заведётся грибница. Но грибница даже не думала заводиться. Не то, что у соседа, незаметного, маленького человека, который развёл целый грибной огород под своими ёлками.

Вечером, за чаем, Петрович жаловался жене.

— Представляешь, всего два комментария, — сказал он уныло, — да и те от друзей — приятелей, остальные как воды в рот набрали.

— Да и плюнь ты на это дело, — спокойно отреагировала хозяйка на страдания мужа. — Что тебе-то? Молчат ‒ значит завидуют.

— Не плюну! — взвился Петрович. — Я им всем докажу, на что я способен!

— Доказывай, ‒ безразлично ответила Алёна, выбирая себе кусочек буженины пожирнее. — Деньги за скобы получил? Пока тебя не было, Ванька заходил, тебе откат за суглинок принёс. Я в чайник заварочный сунула.

— Схожу-ка я завтра в лес, ещё грибов посмотрю, — решил неугомонный Петрович.

Наутро, заведя свой квадроцикл, он чуть свет отправился к дальнему болоту. Правда, по пути через посёлок он перебудил всех дачников, но это мало его интересовало. Он-то ведь уже не спал. Итог тихой охоты превосходил все ожидания. На дневной фото сессии вчерашний противень был заполнен красными. Грибы были прекрасны. Словно художник-перфекционист потратил на создание каждого гриба по половине жизни. В чате появилось фото, на котором Петрович держал полный поднос красных, и короткая подпись: «Дары леса. По латыни: Leccinum». На этот раз без комментариев он не остался. Кто-то попросил поделиться координатами места, где встречается такая красота, но, получив любимый ответ Петровича: «В лесу», замолчал. После этого затих и весь чат. Ещё несколько раз за сезон Петрович выкладывал свою грибную добычу. А потом и корзины, полные ягод. А один раз и корзинку яблок из заброшенного, одичалого яблоневого сада. И чем больше он пытался привлечь внимания к своей добыче, тем меньше интереса люди проявляли к его находкам, тем меньше реакции получал он на свои сообщения в общем чате. Петрович сначала удивлялся, потом злился на равнодушие односельчан, но потом стал списывать всё на зависть людей. Его жена Алёна, совсем не поддерживавшая стремление мужа к публичности, уже начала надеяться, что супруг прекратит своё увлечение, но в Петровича словно бес вселился, и он, таская из леса всякие дары, настойчиво выкладывал их на общее обозрение. Даже своё любимое увлечение, пересчитывание заработанных правдами и неправдами банкнот и укладывание их стопками, он совсем забросил, поручив своей жене это «сладкое» занятие.

Когда осень завершила короткий летний сезон и сбор огородных урожаев, приступила к подготовке зимы, Петрович притащил из леса две огромные корзины. Одна была полна прекрасной, отборной брусники, другая ломилась от маленьких, невзрачных грибков на длинной, корявой ножке.

— Это что за поганки? Зачем ты притащил в дом эту гадость? — спросила Алёна супруга, встречая его у калитки и принимая у него добычу.

— Ягоды в дом, а грибы поставь на доски, — загадочно улыбнувшись, ответил хозяин.

— Что, опять будешь хвастаться? Вот этим? — поинтересовалась жена, намекая на невзрачные грибочки. — Было бы чем. Я даже не знаю, что это такое.

— Многие не знают, что это такое! — продолжал нагнетать таинственность Петрович. — Но те, кто знают, те оценят.

— Всё тебе неймётся, — вздохнула Алёна. — Заканчивал бы уже с этим.

Супруг ничего не ответил и принялся старательно выкладывать на противень грибы, формируя из них композицию.

— Алёна! — позвал Петрович супругу. — Иди сфоткай меня.

Вытирая руки тряпкой, его жена молча сделала несколько снимков, скинула их на телефон супругу и демонстративно удалила снимки у себя. Довольный хозяин небрежно поставил противень на доски и, подмигнув недовольной супруге, сказал:

— Обещаю, в последний раз. — Видя её недовольство, добавил шёпотом, так, чтобы, кроме него, никто не слышал: — В этом году.

На следующий день Петрович поймал свой час славы. Под снимком, где он стоял с подносом, полным маленьких грибков, и с загадочным видом указывал на них одними бровями, красовалась подпись: «Кто знает, что это?» Снимок вызвал бурную реакцию у членов чата. Почти все комментировали снимок игривыми замечаниями типа: «Все знаем, что это такое!» А наиболее ленивые ограничивались подмигивающим смайликом и пальцем вверх. Петрович весь день ходил по посёлку с видом победителя, высокомерно глядя на встречающихся односельчан и неохотно отвечая на их шутки, которые не уходили дальше сравнения его с Пабло Эскобаром местного разлива. Некоторым он даже пообещал сообщить координаты места с «волшебными» грибами, правда, за отдельную плату. Через несколько дней интерес к снимку стал спадать и Петрович уже начал подумывать, что бы выложить ещё такого, чтобы снова поднять интерес к своей персоне. С такими мыслями он ложился спать и вставал.

Хозяйский стук в двери разбудил Петровича ранним утром, когда уже рассвело и холодное осеннее солнце попыталось согреть землю в последний раз в этом году. Позёвывая и почёсываясь, хозяин побрёл открывать, ругая на чём свет стоит утренних посетителей. Он готов был обрушить весь гнев не выспавшегося человека на нетерпеливых посетителей. То, что он увидел, открыв входные двери, поразило его словно молния. А увидел он открытые цветастые корочки и услышал слова, которые менее всего ожидал услышать.

— Госнаркоконтроль!

И… крашенные финской краской доски крыльца стремительно приблизились к его лицу. Но, подхваченный заботливыми руками оперов, он завис в воздухе и аккуратно лёг на прихваченную лёгким морозцем землю. Краем глаза Петрович увидел, как двое крепких парней стоят у заботливо сложенного штабеля дров и фотографируют забытый поднос с уже высохшими грибами. Ещё несколько человек бродили по