Адриан Шонесси - Как стать дизайнером, не продав душу дьяволу

Как стать дизайнером, не продав душу дьяволу

© 2010, Laurence King Publishing

© Перевод на русский язык ООО Издательство «Питер», 2015

© Издание на русском языке ООО Издательство «Питер», 2015

Предисловие к новому изданию

Признаться, я был очень удивлен, когда первое издание этой книги стало расходиться огромными тиражами по всему миру. Цифры, конечно, не такие, как, скажем, у «Кода да Винчи», но с момента, когда книга «Как стать дизайнером, не продав душу дьяволу» вышла в 2005 году, она была переведена на семь языков и свела меня со многими замечательными людьми, с которыми иначе я никогда бы не встретился.

Я написал эту книгу в 2004 году, и с тех пор многое случилось. Искушенному наблюдателю за происходящим в международной дизайнерской среде она напомнит скоростной поезд, когда остановки мелькают так быстро, что не разобрать название. Не успело первое издание увидеть свет, как уже частично устарело. Я написал книгу до того как большинство графических дизайнеров переключились на веб-дизайн, до того как цифровые устройства и Интернет потеснили бывшего гегемона – традиционные СМИ – по всем фронтам, до того как блог-платформы превратили многочисленных дизайнеров в писателей, до того как в обществе возник новый всплеск интереса к дизайну; я написал ее в период относительного благоденствия – куча работы для каждого и море возможностей трудоустройства для вчерашних выпускников и начинающих дизайнеров.

Но не только графический дизайн изменился с того относительно спокойного 2004 года – весь мир изменился. В 2008 году случился мировой финансовый кризис, когда каждая страна с развитой экономикой приблизилась к краю пропасти и глянула вниз. В то время я просыпался, включал радио и сразу погружался в хаос информации о неминуемом финансовом коллапсе. Люди, которыми мы привыкли восхищаться, – банкиры – вдруг оказались ничем не лучше бандитов из вестерна; политики, на все лады расхваливавшие преимущества нерегулируемого финансового рынка, вдруг обрели вид букмекеров-неудачников, наблюдающих, как десять заездов подряд выигрывают заведомые аутсайдеры; финансовые инновации, которые мы считали проявлением человеческого гения, приравнялись к экономическим преступлениям.

Спустя месяцы, однако, мое уныние пошло на убыль и снова сменилось оптимизмом. Да, мы, налогоплательщики, должны будем десятилетиями расплачиваться за спесь банкиров, да, некоторые наши друзья-дизайнеры остались без работы, и да, мои доходы как независимого дизайнера и писателя существенно снизились. Но за общим беспокойством и упадком я почувствовал кое-что еще. Я почувствовал, как стихает жажда прибыли и возрождается озабоченность вопросами общественного блага. Я увидел, как изменился взгляд на то, как мы живем и как зарабатываем себе на хлеб насущный.

Удивительно, но наиболее отчетливо это ощущалось в художественных учебных заведениях. Ранее все студенты и выпускники стремились участвовать в «войнах стилей», делать радикально отличающиеся от других продукты, но теперь появился интерес к работе с ярко выраженной социальной подоплекой. Внезапно повальное помешательство на стилистической составляющей стало казаться чем-то эгоистичным и отжившим свое, вместо этого молодые дизайнеры (и те, что постарше тоже) задались вопросом: как мои дизайнерские навыки могут улучшить наш мир? Внезапно стало актуальным использовать дизайн в социальных целях, например средствами дизайна попытаться повлиять на снижение уровня преступности, чтобы от этого выиграли все члены общества, а не только прослойка избранных эстетов.

Недавно я столкнулся с интересным случаем, когда дизайн спровоцировал социальные перемены. Трое студентов из элитной художественной школы в Лондоне поставили своей целью облагородить участок общественной земли рядом с жилым комплексом. По словам одного из троих, Ричарда Ноулса, проект был направлен на то, чтобы соседи перезнакомились друг с другом. «Сначала мы не очень понимали, что именно хотим делать. Мы предложили несколько идей по благоустройству общей земли, которая не использовалась, и так начался диалог между нами и жильцами квартала. Нам показалось, что это хороший способ объединить людей, чтобы они могли вместе подумать, как поступить с общей зеленой зоной».

Хорошо, но не был бы здесь лучшим советчиком специалист по городскому планированию или социолог? Я спросил, как графический дизайн помог группе. «Думаю, он помог нам визуализировать идеи, так что мы смогли продолжить диалог с жильцами, – говорит Мей Сафват, другой член группы. – Мы подготовили кучу графиков и макетов, принесли их на встречу, и люди поняли, что мы имеем в виду». Ноулс тоже уверен, что навыки в сфере графического дизайна стали существенной частью процесса: «Графический дизайн повлиял или нет, но дело пошло. Мы начали собирать информацию, продумывать возможные задачи и пути их решения. Мы постоянно были в контакте с жителями, знавшими район лучше нас, и предложили вариант, о котором они уже думали, но не могли представить его себе визуально».

Несколько лет назад эти студенты, наверное, направили бы свои умения на создание обложки музыкального альбома или фирменного стиля художественной галереи или театра, но сегодня они предпочли работу над чисто общественным проектом. Я заметил большую перемену в самом определении понятия «графический дизайнер», которое возвращает нас к началу XX века, когда модернисты рассматривали дизайн как демократизирующую и вдохновляющую силу, нацеленную на общее благо.

Как бы я ни приветствовал это новое направление в дизайне, я не меньше озабочен формой, цветом и текстурой. Другими словами, внешним видом вещей. По мне, содержание – не всегда самое главное: графический дизайн не обязан «решать проблемы» или облекать плотью и кровью эффективные бизнес-стратегии или даже служить практической цели, например рекламного или информационного характера. Если дизайн удовлетворяет этим целям и остается визуально привлекательным, – а часто так и бывает, – тем лучше, но иногда достаточно волнующего сочетания шрифтов, форм, цветов и образов. Одна из моих любимых книг – старый потертый каталог 70-х годов в бумажной обложке, в основном с немецкими логотипами. Я почти не знаю представленных в нем фирм и организаций и, соответственно, не представляю, какая идея стоит за логотипами и насколько точно она реализована. Просто мне безумно нравится рассматривать правильно выстроенные, отточенные образцы графической выразительности. Мне нравится, как они выглядят.

Зрительная восприимчивость предполагает, что внешний вид – достаточная причина для оценки визуального дизайна. Но, конечно, такой взгляд предают анафеме многие дизайнеры – и клиенты, – которые признают только то, что имеет под собой цель и концептуальное обоснование. Все это хорошо, но, к сожалению, эта позиция в большинстве случаев порождает плохой дизайн и однообразное воплощение. По-настоящему отличная работа получается, если дизайнер придерживается интуитивного и визионерского подходов. И, как я часто повторяю своим клиентам, лучший способ донести мысль – это отличаться от остальных.

Примат «внешних характеристик» справедлив еще по одной причине. Мое понимание истории базируется в основном на считанных визуальных кодах прошлых эпох, и никогда они не были такими явными, как в современной эре – эре графического дизайна. Мало что способно столь же эффективно вызывать в памяти исторические периоды, запахи и события, как графический дизайн. Когда я смотрю на простые и чистые геометрические формы букв Вима Кроувела или на психоделический плакат Мартина Шарпа, сразу вспоминаю времена, когда были выполнены эти работы, и так с любым произведением, будь то тексты, одежда той эпохи или фотографии.

Джонатан Барнбрук говорит о таком прочтении культуры в интервью на с. 166. Он рассуждает о влиянии на свою работу психогеографии, то есть воздействия среды на эмоциональное состояние. Он говорит: «Графический дизайн – один из основных доступных мне инструментов. Какой-то старый дорожный знак или какие-то мелкие детали в новом городе могут вызвать у нас отклик, о котором не предполагал дизайнер. Я пытаюсь отразить подобные чувства, в частности, в своих шрифтах. Довольно трудно передать ностальгию, тоску, боль, утраченную красоту, но это возможно, благодаря эфемерной и броской природе дизайна. Я пытаюсь донести это в своих работах до других людей. Я пытаюсь донести это по-своему, логичными, но не поддающимися количественному измерению методами».

Таково и мое мнение: графический дизайн является частью нашей психологической, культурной и физической экосистемы, и эта книга представляет собой попытку помочь людям, которые видят мир так же, как я. Будучи читателем, вы имеете право поинтересоваться: чем это издание отличается от первого? Я отвечу: книга была существенно переработана. Выкинут устаревший и потерявший актуальность материал, были изучены новые перспективы. В дополнение к этому появились две новые главы (2-я и 8-я), посвященные основным переменам в дизайне. Однако одно осталось неизменным – это по-прежнему книга для дизайнеров, которые, как я писал в предисловии к первому изданию (см. с. 15), считают, «что графический дизайн обладает культурной и эстетической ценностью, а не просто передает сообщения коммерческого содержания».