Ник Кварри - Дон умер! Да здравствует Дон!

Ник Кварри

Дон умер! Да здравствует Дон!

Часть первая

Фрэнк Регалбуто

ГЛАВА 1

Тони Фарго сидел в темной комнате и наблюдал за улицей и прилегающим участком. Его пальцы поглаживали маслянистый металл и дерево винтовки, лежавшей на ручке кресла.

Он выглядел расслабленным, комфортабельно устроившись в качающемся кресле у открытого окна. Ботинки были сброшены, рубашка расстегнута, обнажая стальные мускулы и заросшую волосами грудь. На полу позади него стоял кожаный саквояж, закрытый на замок.

Он терпеливо ждал, наблюдая за лежащей внизу улицей.

Что-то крестьянское проглядывало в этом стоическом ожидании. Несмотря на то, что он родился в Америке, кровь сицилийских горных пастухов текла в его жилах. Об этом ясно говорила большая сила его грубого широкоскулого лица, его короткие и сильные руки и ноги.

Большая часть из тридцати лет его жизни прошла в работе, состоящей в основном из ожиданий.

Он знал одного морского пехотинца, бывшего охотника за снайперами во время корейской войны. Говорили, что он не ведал страха. Когда идет противоборство снайперов, убитым обычно бывает тот, кто первым двинется и этим обнаружит себя. А этот парень говорил, что он может сидеть целую неделю, даже не поковыряв в носу.

Тони Фарго считал, что при хорошей оплате он мог бы стать хорошим охотником на снайперов. Он не испытывал страха. Нервный вид его деятельности не допускал проявлений страха. Нужно было только воображение. Но он обладал тем терпением, которое проявляют рыбаки, способные не только долгие часы ждать поимки рыбы, но и испытывать удовольствие от этого.

Комната, в которой восседал Тони, была гостиной маленькой квартирки трехэтажного каменного дома в обветшалой части города. Радио было приглушено, он его не любил, просто звук успокаивал его нервы. Сквозь закрытую дверь спальни доносились другие звуки: Фрэнки и девушка занимались любовью.

В душе он завидовал Фрэнки. Когда Тони был занят работой, он избегал вожделения. На это время его сексуальные потребности как бы выключались.

Девушке здесь не место. Она была ни при чем и она не знала, что должно произойти, но она могла стать причиной осложнений.

Беда с этим Фрэнки Регалбуто. Он нравился Тони: Фрэнк был быстрым, умным и веселым компаньоном. Но он бывал и безответственным. В свои двадцать шесть лет Фрэнки мог бы быть посерьезнее и не совершать глупых выходок, наподобие этой.

Фрэнку было поручено найти для них безопасное место, из которого они могли бы следить за этим участком улицы.

К тому времени, когда пришел Тони и обнаружил, что в квартире находится девушка, было уже поздно подыскивать себе что-нибудь другое. Сплавлять ее не было смысла, ибо, если что-то случится, она могла сказать, что была здесь.

Тони не стал больше беспокоиться из-за девушки, он принял ее присутствие как факт, добавляющий им работы. Если что-то пойдет неудачно, то он убьет ее.

Это будет на совести Фрэнка, а не на его. Тони взглянул на светящийся циферблат часов. Было несколько минут после полуночи.

В четверть первого ночи фургон, везущий араба и корсиканца, въехал в город.

Араб повернул направо. Его худые руки скользили по рулевому колесу. Сердце глухо стучало, желудок горел. То, что они везли, было состоянием для каждого из них, несмотря на потери и расходы. Но это было результатом тяжелого и долгого путешествия. Он чувствовал, что стареет на год с каждой милей. Если они сейчас доставят товар в полной сохранности, то он больше никогда не возьмется за транспортировку. Лучше вернуться к прежнему существованию посредника между турецкими контрабандистами и бейрутскими перекупщиками, удовлетворившись малой прибылью, но без такой нервотрепки.

Сидящий рядом с ним дородный корсиканец ворочался на сиденье. Его узкие серые глаза следили за улицами, остающимися позади, в то время как араб сворачивал с одного перекрестка на другой.

Фары автомобиля, следовавшего за ними во время въезда в город, исчезли из поля зрения.

— Можешь отдохнуть, — сказал корсиканец, — они не преследуют нас.

Араб посмотрел в зеркало заднего обзора.

— Может, они выключили фары?

Еще минуту корсиканец изучал улицу позади них.

— Нет.

— Возможно, ты ошибаешься. Если они следили за нами, то могли заменить один автомобиль другим, связавшись по радио.

Допустим…

Тебе мерещится полиция в каждой тени все наше путешествие, — спокойно прервал его корсиканец.

— Это может оказаться хуже, чем полиция. Гангстеры…

Корсиканец ухмыльнулся:

— Хорошо, из-за этого ты и привез меня сюда.

Он повернулся вперед и положил свой люгер в расстегнутую кобуру на сиденье между ними.

Затем взял карту города и стал изучать ее, поглядывая на уличные указатели, попадающие в свет фар.

— Здесь поверни налево.

Араб сделал поворот.

— Снова налево, — буркнул корсиканец через два квартала.

В это время ночи движение было незначительное, но араб снизил скорость до тридцати миль, когда они приблизились к месту встречи. Глаза корсиканца скользнули по сторонам улицы, которую они проезжали, через каждый квартал он оглядывался назад.

Было сорок минут первого, когда фургон свернул на улицу, за которой следил Тони Фарго.

Араб еще больше снизил скорость. Корсиканец изучал местность во всех направлениях.

— Мне кажется, все спокойно, — сказал он наконец.

Араб слизнул капельку пота с верхней губы и свернул к стоянке. Он затормозил у небольшой будки.

Когда показался заспанный сторож, корсиканец прикрыл оружие плащом.

— Сколько вы собираетесь здесь простоять?

— Возможно, до завтра, а возможно, и дольше, — сказал корсиканец. Его английский был хоть и с большим акцентом, но вполне понятен.

Задаток — пять долларов. Вы получите сдачу, если пробудете меньше суток. Если ваша машина останется дольше, будете платить по пятьдесят центов за час, или пять долларов за каждый день.

Корсиканец достал из кармана несколько банкнот. Ему потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в незнакомой валюте. Наконец, он протянул через окно пятидолларовую бумажку.

Сторож показал им место у забора между грузовиком и красным файербардом.

— Здесь вы можете стать.

— Спасибо.

Араб въехал на указанное место и выключил мотор. Корсиканец переложил люгер в правую руку. Его палец лег на спусковой курок, плащ он набросил на руку, маскируя оружие. Он вышел из машины и осмотрелся. Араб поставил машину на тормоз, выключил свет, затем достал из кармана ключ и закрыл специальный секретный замок противоугонного устройства. Если кто-то попытается взломать автомобиль, ему предстоит трудная и шумная работа прежде, чем он сможет на нем уехать.

Араб выбрался из фургона. Он закрыл переднюю дверь, проверил задние, чтобы удостовериться, что они заперты. Корсиканец продолжал изучать стоянку, затемненные улицы и аллеи, и окружающие их дома.

Он не заметил никого, кто вел бы за ними слежку. Но он знал, что кто-то должен быть. И он надеялся увидеть кого-нибудь из тех, кто предположительно должен быть здесь.

Он посмотрел на араба, который, казалось, не решался оставить фургон и надежно спрятанный груз.

— Идем, — бросил он.

Араб, следуя за ним, покинул территорию стоянки. Корсиканец держал палец на спусковом крючке люгера, спрятанного под плащом.

Они прошли квартал, затем корсиканец остановился. Он несколько минут изучал пройденную улицу. Затем он надел плащ и сунул люгер в карман, но рук из кармана не вынул.

Они прошли квартал и вошли в маленький транзитный отель под названием «Эрмитаж». Оформление было простым. Комната для них была заказана еще утром. Клерк проводил их, корсиканец дал чаевые и закрыл дверь. Араб в это время прошел между кроватями и посмотрел в окно. Из него им был виден стоящий внизу фургон.

Из окна дома напротив отеля «Эрмитаж» Тони Фарго, сделав щель в шторе, следил за тем, как они поставили фургон и покинули его. Когда они ушли, он продолжал наблюдать за стоянкой и прилегающими улицами. Иногда мимо проходила машина или торопился домой запоздалый прохожий. Ночью это происходит не так уж часто.

В десять минут второго из-за угла вышел пьяный. Он спотыкался на протяжении всего утомительного пути вдоль квартала. Когда он дошел до стены дома, следующего за «Эрмитажем», он, казалось, запнулся за собственные ноги и свалился около стены, лицом к стоянке.

Тони Фарго поднял полевой бинокль, лежащий на столе рядом с его кольтом «кобра» 38 калибра, и направил его на человека, лежащего около стены.

Человек выглядел очень пьяным — заторможенный вид, разорванная грязная рубашка, грязное лицо.