Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть

Сергей Зверев

Спасти Париж и умереть

Часть I

Глава 1

Лето 1944 года выдалось жарким. Знойное марево колыхалось над городом; видное из концлагеря, оно рождало странные ощущения. Словно сказочный город представал перед глазами одних, у других он вызывал приступы ненависти. Первые имели надежду – пусть слабую, но все-таки надежду на скорое освобождение или побег. Другие ни на что не надеялись и ненавидели первых, потому что беглецы ухудшали их жизнь в лагере, хоть какую-то, но… жизнь.

Работали до семи вечера, но и после семи, когда, уставшие, возвращались в лагерь и были готовы завалиться спать, духота выгоняла несчастных во двор. Слонялись между бараками, сонные. Работа изматывала полностью, люди не могли восстановить силы из-за скудности пищи. В случае болезни к лагерным докторам не обращались – из санчасти прямой путь лежал в крематорий, широкая кирпичная труба которого дымила за бараками.

Сразу за концлагерем начинались сборочные цеха завода «Рено». Завод выпускал танки и другое вооружение для нужд гитлеровской Германии. И хотя знали, что господин Клаус Рено пошел на сотрудничество с гитлеровцами не по доброй воле, все равно его не любили.

Не любили за то, что дал заключенным работу. На территории завода люди копали котлован для нового корпуса. Между территорией завода и концлагерем был устроен специальный проход, обнесенный колючей проволокой.

Коричневый дым выползал из труб завода и сливался с черным дымом крематория. Он рассеивался над Парижем. В воздухе оставалась какая-то странная пыль – наполовину пыль, наполовину копоть.

В один из летних июльских вечеров 1944 года в лагере было объявлено построение. Люди в полосатых робах застыли в каре. Вдоль шеренг шли начальник лагеря майор Хаген, военный комендант Парижа генерал-лейтенант Зигфрид фон Маннершток и доктор Йозеф Менгеле. Первые двое были в парадной военной форме. На докторе красовалась белая рубашка с закатанными рукавами и тонкие брюки со стрелками.

Перед очередной шеренгой троица остановилась.

– Ближе не подходите, – предупредил доктор. – У этих полячишек в диком количестве развелись вши, даже прожарка одежды не помогает…

– Я бы отправил всех в крематорий, – сказал комендант Парижа.

– С этими поступим иначе, – ответил доктор Менгеле. – Сейчас увидите… – Он обернулся к коменданту лагеря: – Отдавайте команду, штурмбаннфюрер!

Майор Хаген кивнул офицеру охраны. Тот передал команду подчиненным.

Автоматчики быстро оцепили выбранное каре. Остальных заключенных стали разводить по баракам.

Когда на территории концлагеря осталось только одно каре, прозвучали новые команды: «Нале-во!» и «Бегом – марш!» Заключенные с совершенно равнодушными лицами сделали поворот и затопали в пыли. Они напоминали стадо животных.

Бежали они с такой скоростью, что охрана легко поспевала за ними шагом.

Зигфрид фон Маннершток и его спутники неспешно шли следом.

– Опять ваши эксперименты, доктор, – ворчал комендант Парижа. – Вам мало лаборатории? Из-за вас я пропускаю интереснейшую вечеринку у баронессы де Сент-Женевьев…

– Терпение, генерал, терпение, – улыбнулся Менгеле. – Я должен вам показать, на что потрачены деньги! – Он сделал приглашающий жест рукой. – Нам сюда!

Они подошли к сторожевой вышке. Доктор Менгеле ступил на лестницу, приглашая следовать за собой. Пока поднимались, фон Маннершток не переставал ворчать.

Внизу охранники все еще гнали заключенных. Они приближались к странному сооружению возле крематория, представлявшему в плане квадрат. Стены этого квадрата имели в высоту метров пять, крыша отсутствовала.

К сооружению подходили две трубы, каждая имела вентиль.

– Потерпите немного, – уговаривал спутников Менгеле. – Уверяю, зрелище будет интересным!

Они остановились на площадке.

– Что вы задумали? – спросил комендант Парижа. – Новый способ борьбы со вшами?

– Сейчас узнаете, – ответил доктор Менгеле. – И не волнуйтесь, у вашего друга Рено не будет к нам претензий. Я выбрал для эксперимента самый слабый материал.

Людей подвели к металлической двери в стене. Дверь по конструкции напоминала люк, была оборудована воротом и, судя по всему, закрывалась герметично. Дверь раскрыли, людей стали загонять внутрь. Послышались плач, крики, однако охранники действовали с невозмутимостью машин. Когда последний заключенный оказался внутри сооружения, металлическую дверь захлопнули, рогатый ворот повернули несколько раз.

Дальше начались, с точки зрения наблюдателей, вовсе неожиданные действия. Охранники, все как один, надели противогазы.

– Не следует ли нам поберечься? – обеспокоенно спросил начальник лагеря. – Вы говорили о газе? У меня с утра болит голова.

– Не извольте волноваться, – ответил Менгеле. – Я дам вам таблетку аспирина. Мой газ стелется по земле, до нас не достанет.

Внизу один из солдат отвернул вентиль. Раздалось шипение, слышное даже на башне, внутри квадрата пополз из невидимых прежде отверстий туманообразный газ.

– Что там происходит? – спросил комендант Парижа.

Выглядело это по-своему красиво. Люди тонули в облаках белого газа, словно погружались в морскую пучину. Вне контура невозмутимо блестели стекла противогазов на солдатах охраны.

– Достаточно, – Менгеле посмотрел на часы и махнул рукой.

Внизу офицер отдал команду. Один вентиль закрыли, второй отвернули. Невидимые установки стали откачивать газ. Когда дым рассеялся, все увидели, что люди внутри контура лежат вповалку.

– Видите, как быстро и аккуратно! – блестя глазами, произнес Менгеле. – Я всегда говорил, что великому рейху не надо тратиться на патроны. Этот газ я опробовал на евреях в Дахау и назвал «Циклон-Б».

– Но ветер! – влез фон Маннершток. – Вы забываете о мучениях наших солдат, господа… В 1914 году…

– Я не глупец, уважаемый Зигфрид! – железным голосом произнес Менгеле. – Речь идет о применении газа для зачистки огромных территорий в тылу противника, и я бы с удовольствием провел подобный эксперимент в естественных городских условиях… Я говорю о Париже, над которым главенствуете вы, генерал!

– О Париже? – переспросил фон Маннершток. – Ради чего вы это все затеяли, доктор? Этих свиней я бы просто сжег в бараке… Что касается Парижа, то откуда вам это вообще известно, уважаемый доктор? Приказ секретный, и я ни с кем его не обсуждал… И если вы…

Начальник лагеря навострил уши, но генерал уже оборвал малопонятный монолог.

Менгеле мрачнел все больше и больше. А ведь с утра он был весел, бегал по лагерю, ожидая этого Маннерштока…

Наконец доктор заговорил:

– Я непременно обращусь лично к фюреру, чтобы он доверил мне хотя бы квартал! – закричал он, потрясая сжатым кулаком, а глаза его горели, как у детей, когда они рассуждают о самой заветной мечте. – Вы еще услышите о Менгеле, господа! Весь мир услышит о Менгеле!

В кабинете Гиммлера стояла тишина, прерываемая тиканьем ходиков. Рейхсфюрер сидел в глубоком кресле, на столе перед ним лежала подборка английских и американских газет. Рейхсфюрер читал. Иногда он принимался ласково поглаживать газету маленькой ладонью, и это означало, что Гиммлеру новая информация нравится. Но когда рейхсфюрер начинал ерзать, а то и хлопал рукой по газете – тут уж не требовалось никаких комментариев! И так было понятно, что дела Германии вовсе не соответствовали планам высшего политического руководства.

Cтул с противоположной стороны стола занимал штандартенфюрер СС Курт Мейер. Как всегда, в безукоризненном черном мундире, в начищенных до блеска сапогах, он являл собой образец истинного арийца, типичного представителя немецкой нации. Он позволил себе закинуть ногу на ногу и даже не смотрел на Гиммлера.

Наконец Гиммлер отвлекся и заговорил:

– Спасибо за газеты, мой дорогой Курт. Американцы не взяли ни Кан, ни Шербур, а это значит, мы вполне можем сбросить уважаемых Монтгомери и Паттона в море! – Гиммлер хохотнул и, сложив ладони на затылке, откинулся на спинку кресла.

Штандартенфюрер Мейер вежливо наклонил голову, но и сейчас не произнес ни слова.

– Есть еще соображения… – продолжал разглагольствовать рейхсфюрер. – Во-первых, «Фау-2» вполне могут зарекомендовать себя против американцев и англичан, во-вторых, наши солдаты, ставшие в строй после тотальной мобилизации, жаждут отомстить за поруганную родину… Вы как считаете?

Курт Мейер в это время опустил взгляд на первую страницу лондонской «Таймс». Газета, венчавшая стопку остальных печатных изданий, публиковала маленькую карту боевых действий, эта карта обозначала высадку объединенных англо-американских сил на континенте. Карта, изображенная схематично, не разглашала особых секретов военных, однако и по ней можно было понять, что объединенные англо-американские силы высадились с моря в Нормандии и вслед за тем нанесли два удара. На карте ударам соответствовали стрелки, которые вели налево и направо, на запад и восток. На востоке находился город Кан. На западе – Шербур.