Фридрих Незнанский - Одержимость

Фридрих Евсеевич Незнанский

Одержимость

Часть первая

— Крутишься, крутишься, как белка в колесе! — Дежурный следователь, кряхтя, в несколько толчков выдавил себя на улицу, напоследок хлопнув что есть сил дверцей.

Водитель «Газели», совсем молодой-зеленый, болезненно поморщился, как будто ему отвесили оплеуху, и выругался себе под нос.

Следователь разглядел движение губ, но извиняться, разумеется, не стал, железо все стерпит, а водила в следственной бригаде вообще человек десятый. Подумаешь, обиделся!..

— С какого этажа выпал? — спросил он у подошедшего опера.

— Сейчас установим, — ответил капитан.

Следователь мельком взглянул на вертикальный ряд окон над телом. Открыто было только одно — на шестом этаже. Над служебными входами тянулись ядовито-синие широкие клеенчатые навесы. Под открытым окном навес был разодран, куски клеенки шумно трепыхались на ветру.

— Оттуда. Больше неоткуда.

Капитан отвернулся и полез за носовым платком. Был он ладным и бравым в отличие от тучного, сутулого, насквозь штатского следователя, но вид имел болезненный. Из-под воротника шинели выбивался пестрый сине-зеленый шарф.

— Оттуда, — подтвердил он.

— С чего это вы при погонах? — без особого интереса спросил следователь. — Начальство, что ли, ожидается?..

— Да вчера на задержании куртку порвал… Не поверите, одна у меня куртка. Пришлось шинель надеть…

— Почему не поверю, у меня у самого одна зимняя. На нашу зарплату не больно-то разгуляешься…

К телу никто подходить не торопился.

— Так и будем стоять? — присоединилась к обсуждению судмедэксперт — кругленькая, с татарскими скулами и раскосыми сонными глазами. — Тогда я лучше пойду посплю.

— Следы, — произнес следователь многозначительно.

Она кивнула. То ли понимающе, то ли с издевкой.

— А-а!.. Следы?..

Молча потоптались на месте еще секунд двадцать.

— А я думала — кровища.

— Кровища подмерзла уже, — прогундосил опер.

Постояли еще немного.

— Ну что, мы будем осматривать или нет? — судмедэксперт тронула следователя за рукав. — Покойничков никогда не видели? У вас на лысине гусиная кожа, отморозите. Шапку наденьте!

— Я гриппом последний раз в школе болел, — отмахнулся следователь.

— Так схлопочете менингит.

— Вы бы лучше халат задом наперед надели. Какой от него прок, если он в пол-обхвата?

— На вас бы и так по швам разошелся!

Налетел очередной порыв ветра, окутав всех бензиновым выхлопом.

— Мерзнешь, что ли?! — прикрикнул капитан на шофера. — Двигатель заглуши!

С крыши сорвало несколько мелких сосулек — крупные пообвалились давно, оставив после себя груду уже оплывших осколков, — одна с треском раскололась у самой головы покойника, брызнув во все стороны красным.

— Ну, я наверх? — спросил капитан, поеживаясь.

— Следы свежие, — заметил следователь, — и четкие. Трехтонка, Газ-66. Проехала уже после того, как снег прекратился.

Опер только пожал плечами.

— А он после нее, видите, бахнулся внутрь колеи.

— Точно! — оживился капитан. — а сыпать перестало где-то за полчаса до вызова! Или меньше. Почти сразу, как заступили… Так я наверх?

Судмедэксперт, отчаявшись дождаться руководящих указаний, подошла к телу и присела на корточки у изголовья.

— Множественные переломы нижних конечностей, перелом основания черепа. Предварительно, смерть наступила в результате падения. Летел ногами вниз, затем опрокинулся назад и ударился затылком. — Она приподняла голову за волосы, демонстрируя следователю, как она свободно болтается относительно неподвижной шеи.

— Кофе хотите? — спросил следователь, отворачиваясь.

— У вас в «дипломате» термос?

— Полуторалитровый.

— А у меня яблоко.

— Одно?

— Полукилограммовое.

Они вернулись в «Газель». Пол в салоне был грязным. Следователь неприязненно посмотрел на водителя, дремавшего над кроссвордом.

— Не высыпаешься?

— Завидуете?

Судмедэксперт достала из сумочки обещанное яблоко. Оно и вправду было замечательным: наливным, краснобоким, размером с хороший грейпфрут.

— Нож есть? — спросил у шофера следователь.

— Нет.

— Тогда не участвуешь.

Он расчленил гигантский плод чайной ложкой, погружая ручку в мякоть на всю длину. Потом сделал изрядный глоток кофе, откинулся на спинку сиденья и, примеряясь, с какой стороны почать свою половину яблока, спросил благодушно, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Кому это спозаранку полетать захотелось?

— Выкидыш, — проявил эрудицию водитель.

— Вы давно судмедэкспертом? — следователь все не решался откусить.

— Бестактный вопрос!

— Почему?

— Потому что о возрасте.

— Да нет, я не в том смысле.

— А в каком?

— Раньше никогда не встречались на дежурствах.

— Ну и что?

— Будет солнечный день, — снова попытался вступить в разговор водитель.

— С чего ты взял? Ты что, гидрометцентр?

— Народная примета. Восточный ветер, и небо на востоке малиновое.

— Малиновое! — фыркнул следователь. — Тебе почем знать, что оно не алое или не розовое? Вышел бы, лобовое стекло протер, а потом бы рассуждал. Малиновое! Восход на дворе. Каким оно, по-твоему, должно быть?!

Возле тела тем временем собралась стайка синиц.

— Черт бы их побрал, — тихо ругнулся следователь.

— Натопчут? — усмехнулся водитель.

— Нагадят.

— Посигналить?

— К теще в деревню приедешь — там и сигналь! Семь утра, соображаешь, что говоришь? Сейчас полгостиницы из окон повысовывается.

— А из окон все падают и падают старушки… — продекламировал шофер.

— Знаешь что, умник?! — Следователь неожиданно разозлился не на шутку: лоб побледнел, заиграли желваки. — Иди-ка и прогони их! Живо!

— Я че, пугало?! — водитель отпрянул испуганно.

— Чучело ты! Бегом, я сказал! И на вот, яблоко держи.

Судмедэксперт, пессимистически сощурившись, посмотрела на небо.

— Не будет погоды.

— Не будет, — согласился следователь.

— Так давайте заканчивать, а то околеем здесь! Или дождь пойдет.

Покойник был в спортивных штанах и тонкой водолазке. Следователь за пару секунд обшарил немногочисленные карманы — пусто. Понюхал, брезгливо склонившись к лицу.

— Не пьяный.

Появился капитан — оперуполномоченный. Следователь глянул вопросительно.

— Не наш человек.

— Иностранец?

— Нет. — капитан покрутил пальцем у виска.

— Поня-ятно. — Следователь повернулся к судмедэксперту: — Заканчивайте тут, пройдусь и я наверх.

— Не спешите особо. — Капитан посмотрел на распахнутое окно шестого этажа и плавно опустил взгляд до земли, задержавшись на разорванном навесе, как бы отслеживая путь погибшего.

— А чего там?

— Там холодрыга почище, чем на улице. Окно настежь, сквозняк.

— Следов борьбы нет?

— Нет.

— А свидетели?

— Пока не нашли.

— В соседних номерах шум слышали?

— Нет, все было тихо.

— Ладно, сейчас покурим и поднимемся. — Следователь достал пачку «Лакки страйк». Предложил капитану.

— Спасибо, не надо. Бросаю.

— Фамилию установили?

— Болотников. Якобы известный шахматист.

— А-а, — подхватил следователь, — да-да-да! Какой-то матч против компьютера.

— Они вдвоем играют! — вставил водитель, околачивавшийся сзади, в нескольких шагах, но старательно избегавший смотреть на труп.

Следователь кивнул:

— Вдвоем. Точно. А как второго зовут?

— Не помню. Вылетело из головы.

— Как-то на «М». — Следователь мучительно наморщил лоб. — Малинин? Молодцов?.. Фонд еще есть имени его… Или шахматная школа для детей…

— Мельник! — вспомнил капитан.

— Раньше всех знали. — Следователь сбил носком ледяной нарост на бордюре. — Как таблицу умножения. Как членов политбюро. Ботвинник, Смыслов, Петросян, Таль, Спасский… А потом — как отрезало. Ничего не стало, и их не стало. Подевались куда-то.

— А Полугаевский? — добавил капитан. — Корчной…

— Ага, и этот туда же. Значит, самоубийство?

— Похоже.

— Так говорите, холодно в номере?

— Порядком. А вообще, у меня температура, — пожаловался капитан. — Могу быть не объективен.

— Ладно. — Следователь вытащил из кармана вязаную шапку. — Одену, пожалуй.

Керубино мечтательно смотрел в потолок. Собственно, он все делал мечтательно — мечтательно и созерцательно, такой уж он был человек. Мечтательно работал, мечтательно смотрел кино, ездил на машине, мечтательно спал, мечтательно ел, мечтательно… мечтательно жил. Мечтательность была сутью его натуры, и, возможно, именно поэтому он стал тем, кем стал. Вот сейчас часто говорят, ссылаясь на ученых, что, возможно, нетрадиционная сексуальная ориентация обусловлена в человеке изначально, еще при зачатии. Как-то у него, дескать, по-особенному хромосомы устроены. Но Керубино в это не верил, он искренне считал, что каждый человек делает себя сам, ну и еще немного в этом участвуют окружающие. В общем-то это не очень трудно, когда ты молод, хорош собой и у тебя есть родинка на левой щеке. А если и нет, то можно организовать.