Олег Мазурин - В ходе ожесточенных боев Страница 18

— Я согласен. Почему бы ни помочь хорошему человеку.

— Вот и славненько. Сегодня к тебе прилетит мой человек. Все что тебе нужно для дела, он привезет с собой. Встречай его.

— Хорошо…

Ник, получив солидный аванс, бросил в бой молодых «солдат», лет по восемнадцать — двадцать.

И Абдула погиб. От «тэтэшной»  пули. Во дворе своего дома. Вместе с водителем-охранником. Убийца стрелял им в затылок. С убойного расстояния. Местный пацанчик-бандит по прозвищу Измаил. А выманил своих «клиентов»  на улицу киллер просто. Пару раз ударил ногой по машине вора — и ее хозяин вкупе с телохранителем вышли на зов сработавшей сигнализации.

Следующими жертвами оказались трое подручных законника. Их расстреляли в упор из «калашей»  в маленьком кафе c детским названием «Сладкоежка». В течение года в патриархальном Минусинске гремели выстрелы, лилась кровь. Еще восемь сторонников Абдулы полегли на поле брани.

Убийц спустя год нашли. Кому дали семь лет, кому девять, а кому и пятнадцать. Кто-то ударился в бега. «Заказчиком»  и «козлом отпущения»  правоохранительные органы признали салагу-«п ехотинца»  по фамилии Миллер. Щупленький, невысокого роста, он и не походил своей комплекцией на киллера. Но с калаша прибалтийский немец стрелял непревзойденно. Метко и хладнокровно.

Никонов тогда не засветился: непосредственно салагами руководил тогда его бригадир — Никита Старший, а «бугра»  бойцы не выдали, как их опера не кололи.

С тех пор на СаАЗ уже никто больше не покушался. Но война продолжалась. За другие заводы, за другие предприятия. Люди гибли пачками: «быки», «бригадиры», «авторитеты», «воры в законе», «положенцы», «барыги», чиновники. На городских кладбищах появлялись аллеи «гангстерской славы». Как грибы после дождя повырастали мраморные памятники, стелы, скульптуры и бронзовые бюсты «героев»  криминальных сражений. Неизвестные бойцы покоились в братских могилах под железными табличками. Правда, без Вечного огня, почетного караула и торжественных салютов в их честь.

Сам Тимофей, отличаясь завидной живучестью и изворотливостью, пережил пять или шесть покушений на свою особу, но остался в живых. Однажды о том, что он «заказан»  ему сообщили представители солнцевской мафии. Заказчик, лидер одной из красноярских ОПГ, был вскоре убит.

В конце концов, беспощадная и кровопролитная война закончилась. Тимофей вышел из нее победителям. Отныне он владел контрольными пакетами акций ведущих заводов и комбинатов края. Эти предприятия (вполне легально) приносили новоиспеченному сибирскому магнату баснословную прибыль. Тимофей занялся продажей оружия за рубеж — и преуспел! Выручал хорошие деньги. Не брезговал бандит-коммерсант и торговлей левой водки. В особо крупных размерах. А это тоже золотое дно! Не гнушался «крышеванием»  официального бизнеса, не забывая «охватить неустанной заботой»  дельцов и теневого: разных там наркодилеров, сутенеров, водочных королей, владельцев казино и хозяев интим-салонов. Авторитет скупил на корню местные СМИ, образовал политическое движение, ввел во властные структуры своих людей. С целью укрепления своего имиджа, он не жалел денег на благотворительные нужды: спонсировал детские дома, музеи, спортивные команды. Популярность его в крае была невероятная. Дети сочиняли о нем стихи и писали сочинения. Народ придумывал о нем байки…

Мелко-оптовый рынок ООО «Минусинская ярмарка»  являлся торговым и культурным центром Новой части города. Сюда приходил простой люд, чтобы купить что-нибудь дешевле. Знали — здесь не магазин, можно и поторговаться. Народ ходил по рядам и от нечего делать глазел на товар, общался со знакомыми. Здесь бывал почти весь Минусинск. Горожане также не упускали случая зайти в какое-нибудь базарное кафе (на территории рынка существовало их великое множество), чтобы перекусить или глотнуть пивка. А иногда и справить день рождения. А порой и напиться до одурения и устроить со своим другом состязания по ушу, выясняя, чья школа лучше. Школа «пьяной свиньи»  или школа «танцующего бухарика»? ..

Вчерашние филологи и физики бойко торговали китайским товаром, итальянскими колготками и белорусским трикотажем. Продавцы не жили, а выживали. За место отдай, бандитам и ментам плати… Авансом — вмененный налог. А тут и потребительский отдел кушать хочет. И СЭС, и налоговая полиция. Назначают штраф за штрафом. Попробуй, накорми этих дармоедов досыта! А если еще отнять от цены себестоимость проданного товара — чистой прибыли с гулькин нос! Вот и чешут репу барыги: что это за бизнес? Так, детишкам на молочишко и коммерсанту на новые трусы.

Вот на этот рынок и определили Рудакова с одним новеньким парнем по кличке Федор. С Федором они познакомились во время учебы на базе.

Так как «Минусинская ярмарка»  входила в сферу интересов никоновской группировки, то в обязанности новоиспеченных бандитов вменялось следить за порядком на рынке и собирать дань с продавцов. Неофициально должность у них называлась интересно: «специалист по улаживанию конфликтов». А официально они числились стажерами частной охранной фирмы «Барракуда». Они ходили по рынку с портативной кассовой машинкой, брали деньги и выбивали чек. Рынок к тому же охранял вышеупомянутый ЧОП «Легион», а начальником секьюрити был бывший лейтенант милиции. Бандиты и охранники дружили.

Эксцессов пока не наблюдалось — дань торговцы платили исправно. Попинали только парочку наркоманов и какого-то пьяного скандалиста и все. Работа была не пыльная: смотрели телевизор, играли в нарды, карты и гадали сканворды. Питались тоже на убой. Алексей снял себе квартиру за тысячу рублей и таскал каждый день полные пакеты продуктов к себе домой и к матери. Мать радовалась, что он теперь постоянно с ней.

— Ты у меня один, сынок, остался. Никого, кроме тебя, роднее у меня в этом мире не осталось. Береги себя, Алеша.

— Не переживай, мама, все будет хорошо.

Знала бы она, под какое рискованное дело ее чадо подписалось, и в какое дерьмо оно по уши залезло…

Художник стоял у рыночного прилавка и болтал с молоденькой продавщицей. А вдоль рядов шел светловолосый мужчина крепкого телосложения. Гладко выбритый, подтянутый. Он остановился у прилавка с канцелярией и стал выбирать фломастеры. Медленными неторопливыми движениями. Сам спокойный как удав. Немногословен. Речь не быстрая, плавная. Казалось, человек заторможен. Но первое впечатление было обманчиво. Кто-кто, а Рудаков, знал, что в этом человек заложена большая физическая сила, ловкость, хорошая реакция и устойчивая психика.

Алексей узнал мужчину. Это был его бывший одноклассник Виталий Моисеев. После интернатовской восьмилетки Рудаков завершал среднее образование в «обычной»  школе N 9. Там они и познакомились.

Майор милиции Моисеев когда-то служил в СОБРе УБОП УВД Красноярского края, воевал в Чечне. Теперь он занимал должность начальника уголовного розыска при местном Управлении внутренних дел.

Художник уважал Виталия. Настоящий мужик, ломом подпоясанный, спец в различных единоборствах. Причем, Моисеев когда-то являлся его первым сэнсеем. Вместе бегали в лес, занимались каратэ…

Пять лет они не виделись.

Алексей окликнул однокашника.

— Привет, Виталя!

Виталий встрепенулся, узнал Рудакова, но не показал радости, а только нахмурился, окатил однокашника ледяным взглядом. Тот поежился и поумерил свой пыл.

— Привет, привет…

— Как жизнь?

— Да, помаленьку. Все ловим бандитов, а их все больше и больше становится. Даже из Москвы приезжают к ним в услужение. Вот уж не ожидал от тебя, Леха, что ты к отморозкам примкнешь. Просто в голове не укладывается. Как же ты так, Леша? Гуси полетели?

— Зигзаг судьбы.

— Дурак ты, Леха. Тебе жить надоело! Либо свои замочат, либо мы тебе дырку в башке твоей пустоголовой сделаем! А в тюряге ты еще не сидел? Оформим! Опомнись, Леха! Ты попал как кур во щи. На тебе уже срок висит лет шесть — пятнадцать только за участие в банде этого отморозка Никонова.

— Поздно, Виталя. Назад уже хода нет.

— Да, не думал, что у тебя крыша поедет. Ладно, каждый выбирает на свою задницу свой геморрой. В гости не приглашаю, сам понимаешь, не так поймут коллеги. Да и получается, мы с тобой отныне непримиримые враги.

— Говорят, у тебя дочка родилась?

— Родилась. Анютой назвали.

— Поздравляю.

Возникала долгая пауза. Первым ее нарушил Моисеев.

— Ладно, пока.

И без обиняков:

— Смотри, не попадайся мне — бошку отстрелю. Я — меткий.

— А я за бруствер укроюсь…

И они разошлись по разным сторонам баррикад, с обидой друг на друга. Разговор оставил на душе Рудакова тяжелый осадок. Он дорожил дружбою с Виталием. Но отныне им не по пути. А кто кого пристрелит? Жизнь рассудит. Чему быть, того не миновать.