Роберт Голдсборо - Смерть в редакции

Роберт Голдсборо

Смерть в редакции

Введение

В романе Рекса Стаута «Погоня за отцом» (1968 г.) Арчи Гудвин размышляет: «Пройдет совсем немного времени — год-два, может быть, пять, — и я не смогу больше писать свои истории». Эти меланхолические нотки прощания с сагой о Ниро Вульфе появляются вновь в последнем романе серии — «Семейное дело» (1975 г.). Инспектор Кремер, окидывая взглядом кабинет Вульфа, замечает: «Это лучший рабочий кабинет из всех, которые мне доводилось видеть. Самый привлекательный и красивый. Говорю об этом потому, что смотрю на него в последний раз». Похвала Кремера содержит изрядную дозу яда, ибо он в очередной раз угрожает лишить Вульфа лицензии, но Рексу Стауту к этому моменту уже исполнилось восемьдесят восемь лет, и мы вправе придать словам Кремера более мрачный смысл.

Неизвестно, верил ли Рекс Стаут в то, что Вульф будет возрожден другим автором. Во всяком случае, он считал, что с выходом «Семейного дела» повествование не завершилось. В августе 1975 года он сказал мне, что если будет чувствовать себя сносно, то в ноябре начнет работать над новым романом о Вульфе.

Однако свершиться этому было не суждено. 27 октября 1975 года неожиданно пришла смерть. Проживи Рекс Стаут еще пять недель, и он вступил бы в девяностый год своей жизни. Но до самой кончины Рекс не желал опускать занавес перед домом на Западной Тридцать пятой улице. Вульфа и Арчи ожидали новые приключения. Это меня не удивляло. В 1974 году, когда был опубликован «Тройной Зек», я спросил Рекса, не думал ли он о том, чтобы позволить Вульфу погибнуть в последней схватке с Арнольдом Зеком, как погиб у Рейхенбахского водопада Шерлок Холмс в поединке с профессором Мориарти.

— Что в таком случае мне делать в будущем году? — фыркнул он. — Раскапывать могилу и выволакивать его оттуда?

На вопрос, не хочет ли он закончить сагу так, как завершила свой сериал баронесса Орци в романе «Старик в углу», позволив Вульфу самому совершить убийство, Рекс ответил:

— Думаю, что глупее ничего придумать невозможно.

Как-то на более ранней стадии нашего знакомства, когда неважное состояние здоровья заставило его отложить рукопись «Смерть хлыща», я, чтобы поднять его моральный дух, сообщил, что якобы и сам пишу роман о Ниро Вульфе.

— Разрешите мне взглянуть на одну из глав, — сказал он.

В результате мне пришлось усесться за письменный стол и состряпать, потея, десяток страниц про то, как Арчи был отправлен Вульфом в Гарвард расследовать смерть президента Свазиленда, погибшего в разгар званого обеда в честь получения им степени почетного доктора наук — кто-то подсунул отравленный кусочек дыни в его фруктовый салат. Рекс, как того требуют правила приличия, похвально отозвался о моих усилиях, но, к моему же великому облегчению, не подрядил меня завершать не законченный им роман.

Через некоторое время, когда его здоровье улучшилось и он вновь стал писать, я поинтересовался:

— Как вы отнеслись бы к тому, что кто-то вдруг захочет продолжить сериал о Вульфе после того, как вы… эээ… отложите перо?

— Не знаю, какое слово будет здесь уместнее: каннибализм или вампиризм. В общем, не приветствовал бы. Этим людям следовало бы придумать что-нибудь свое.

— Не планируете ли вы сами закрыть сериал? — спросил я.

— Каким образом? Убив Вульфа так, как Кристи прикончила Пуаро? Ни за что! — произнес он с явным негодованием. — Надеюсь, что он будет жить вечно.

Вопрос о продолжателе серии возник еще раз, но совсем в иной связи. Я рассказал ему о письме чрезмерно подозрительного читателя, который утверждал, что Рекс Стаут давно обзавелся талантливым секретарем, который и сочиняет за босса романы.

— Да, конечно, — ответил он. — Секретаря зовут Джейн Остин[1], но, увы, адрес этой леди мне неизвестен.

Этими словами Рекс Стаут воздал хвалу самому себе, так как ранее об Остин он мне говорил следующее:

— Джейн Остин обладала невероятным чувством слова. Она инстинктивно знала, какие слова употребить, как их лучше расставить, как организовать материал в целом, сколько страниц написать, какое значение придать тому или иному эпизоду. Это потрясающая женщина. Лучшего романиста, чем она, не существовало.

Он признался, что видел сон о том, как Джейн Остин вернулась к жизни и начала писать детективные романы о Вульфе. Проснулся он, по его словам, в холодном поту. Итак, Джейн Остин он мог бы доверить продолжать сагу. Заявочка что надо!

Хочу сообщить для справки, что Рекс Стаут ни от кого не принимал идей для очередного романа, хотя читатели частенько давали ему советы. Комиссар по делам парков Нью-Йорка Роберт Мозес как-то прислал ему на экспертизу целую главу задуманного им романа о Ниро Вульфе. «Это было чудовищно», — сказал Рекс. Все присылаемые ему материалы он считал негодными. Стаут даже отказывался слушать радиопостановки его собственных романов, если сценарии были написаны не им. — «Невыносимо», — говорил он мне. Однажды, когда он рассказал о плане очередного романа своему другу Алану Грину, тот с изумлением воскликнул:

— Но, Рекс, это же сюжет книги Кристофера Буша «Безукоризненное убийство»!

— Вот как? — произнес Рекс Стаут и больше к этой идее никогда не возвращался. Он отказывался принимать советы даже от собственных редакторов, которые, единожды испытав на себе «гнев Нерона», никогда больше не осмеливались докучать ему своими идеями.

С первых дней возникновения жанра читатели протестовали против намерения автора закончить сериал и крайне тяжело смирялись с естественным решением природы закрыть сериал, покончив с самим автором. Читательские требования вынудили Конан Дойла воскресить Холмса. В 1928 году, еще при жизни Дойла, Огюст Дерлет, возмущенный низкой продуктивностью классика, запустил сериал о Соларе Понсе, который, по словам Роберта Бирни, явился «эктоплазменной эманацией своего великого прототипа». Всего появилось около семидесяти сочинений, «стилизованных… в целом в холмсовском духе». Позже младший сын Артура Конан Дойла, Адриан, и Джон Диксон Карр решили внести совместный вклад в жизнеописание Холмса. Однако соавторы сами были крайне разочарованы плодами пера своего и отказались от мысли поддерживать существование Холмса. Но лавина подделок «под Холмса» не прекращалась, хотя результаты оказались столь плачевны — за исключением «Гигантской крысы с Суматры»[2], — что многие читатели с симпатией отнеслись к Николасу Фрилингу, закрывшему свой сериал выстрелом в сердце инспектора Ван дер Фолка. В 1940 году Джеральд Фэрли попытался продолжить сагу Макнейла о «Бульдоге Драммонде», но, в силу того что и первоисточник был не более чем тривиальным триллером, из затеи ничего не вышло. После смерти Мэрджери Аллингэм ее муж завершил последний роман своей супруги — «Груз орлов». Китинг назвал его самым тусклым из всех произведений писательницы.

Жак Бэрзан сказал: «Надо завести свору сторожевых псов или даже волков, дабы сохранить доброе имя Ниро и Арчи». Правда, эти слова он произнес, критикуя телевизионный сериал, в котором «Вульф говорит и действует как скаредный домовладелец, а Арчи предстает в виде недавнего выпускника привилегированного университета, только что получившего мелкий административный пост».

В то же время надо признать, что встречаются и такие фанатичные ревнители чистоты скрижалей, которые обольют презрением продолжение саги о Ниро Вульфе, даже если его подлинность будет письменно подтверждена самим Архангелом Гавриилом.

— Разве у Лили Роуэн темно-голубые глаза? — сурово спросят эти люди. Неужели Арчи вздергивает левую бровь? Посчитайте-ка число ступеней у особняка из бурого известняка. Где это Рекс говорит, что их семь? А это как прикажете понимать? «Лайонел Ф. Кремер!» Фергюс и только Фергюс, а никакой не Лайонел! Да как он смеет?!

С психопатами на религиозной почве ничего, конечно, не поделаешь. Их невозможно ублажить. Даже если вдруг обнаружится подлинная рукопись Стаута — а так однажды было, — они лопнут от внутренней борьбы, не зная, включить ли ее в состав Священного писания или отвергнуть.

Рекс Стаут надеялся, что Ниро Вульф будет «жить вечно». Породил ли он для этого необходимые предпосылки? Ответ, бесспорно, будет утвердительным. Прежде всего он создал в доме из бурого известняка образ жизни, не подверженный влиянию времени. Во-вторых, в отличие от Дойла, ограничившего деятельность героя эпохой газового освещения и в результате начавшего выписывать антураж все более и более туманно, сочинения Рекса всегда шли в ногу со временем, с тем реальным временем, когда он их писал. И наконец, в отличие от Кристи, позволившей Пуаро стареть — последнее дело Эркюль расследовал в инвалидной коляске, когда ему перевалило за сотню, — Стаут в каком-то мудром прозрении решил, что Вульфу всегда будет пятьдесят шесть лет, а Арчи — тридцать четыре. Столь тучные поля просто не могут остаться без пахаря.