Дороти Сэйерс - Идеальное убийство Страница 47

— Откуда же тогда следы в лесу?

— Я как раз собирался перейти к ним. Тут есть две странности. Прежде всего: если речь идет о бандитах, то как можно объяснить, что они выбрали единственное во всей округе влажное, болотистое место, где оставили целую кучу следов, хотя могли приехать и уехать по сухой траве или сосновым иглам, не оставив их вовсе?

— Ценное наблюдение, — сказал доктор. — Могу добавить, что бандиты вряд ли бросили бы шляпу на месте преступления. В конце концов, они могли вернуться и забрать ее.

— Совершенно верно. Теперь следующее. Судя по следам, обувь на обоих мужчинах была совершенно новая. Я имею в виду, что ни на каблуках, ни на подошвах не видно никаких следов износа. Резиновые боты вообще были только что из магазина. Нам вот-вот должны доставить фотографии отпечатков, вы сможете сами в этом убедиться. Конечно, не исключено, что преступники купили себе новые ботинки, но в общем и целом это представляется маловероятным.

— Согласен, — кивнул доктор.

— А сейчас мы подходим к самому интересному. Один из наших предполагаемых бандитов носит обувь гораздо большего размера, чем второй. Отсюда можно сделать вывод, что это человек более рослый, тяжелый и, соответственно, с большей длиной шага. Однако, измерив следы, мы обнаружили вот что. У всех троих — высокого мужчины, маленького мужчины и женщины — длина шага оказалась одинаковая. Мало того, глубина их следов одна и та же, а это означает, что все они одного веса. Это уже никак нельзя объяснить простым совпадением.

Несколько секунд доктор Фолкнер осмысливал услышанное.

— Ваши доказательства вполне убедительны, — выговорил он наконец. — Думаю, вы абсолютно правы.

— Это бросилось в глаза даже сэру Чарльзу Пиллингтону, который вообще-то не особенно прозорлив, — сказал Паркер. — Мне с трудом удалось помешать ему сообщить о своих догадках репортеру из «Ивнинг Ньюс».

— Значит, вы убеждены, что мисс Уиттакер прибыла на место, предварительно запасшись мужской обувью, и сама же оставила там все эти следы.

— Да, каждый раз возвращаясь к машине через кусты. Очень умно. Кроме того, она поступила совершенно правильно, наложив одни следы поверх других. Следы постоянно пересекаются — создается впечатление, что все трое топтались там одновременно. Я бы сказал, что она неплохо изучила труды Остина Фримена.

— И что же дальше?

— Думаю, нам надо найти миссис Форрест, которая, судя по всему, является ее сообщницей. Это она пригнала вторую машину — ту, большую — и дожидалась Мэри Уиттакер в лесу. Возможно, она и оставила следы, а мисс Уиттакер тем временем убила Веру Файндлейтер. В любом случае она должна была приехать в лес уже после того, как Мэри и Вера оставили там «Остин» и пошли на холмы. Когда мисс Уиттакер закончила свою часть работы, они бросили платок и журнал Черный плащ на заднее сиденье «Остина» и уехали на машине миссис Форрест. Это темно-синий «рено», четырехместный, с шинами «Мишлен», номер Х04247. Нам известно, что машина вернулась в гараж вечером в понедельник и миссис Форрест сидела за рулем.

— Но где же тогда мисс Уиттакер?

— Скрывается. В любом случае ей от нас не уйти. Она не может получить деньги в своем банке — мы предупредили служащих. Если миссис Форрест попытается получить их вместо нее, за ней проследят. В самом худшем случае мы будем ждать, пока она сама не выберется из своего убежища. Но у нас есть и еще одна зацепка. Была совершена попытка бросить подозрение на дальнего родственника мисс Уиттакер — темнокожего священника с примечательным именем Аллилуйя Доусон. Он был родственником мисс Агаты Доусон, которая выплачивала ему ежегодно по сто фунтов и обещала ему, что и после ее смерти мисс Уиттакер будет продолжать эти выплаты. Это не было оформлено по закону, но любой достойный и гуманный человек непременно удовлетворил бы желание покойной тетушки. Тем не менее, мисс Мэри этого не сделала, и старика можно было бы заподозрить в том, будто он обозлился против нее. Вчера утром он попытался обналичить присланный ею чек на предъявителя, на сумму 10 тысяч фунтов, рассказав при этом малоубедительную историю о том, что тот прибыл по почте без всякой сопроводительной записки. Конечно же, его задержали как одного из похитителей.

— Но у него же наверняка есть алиби!

— Думаю, она будет утверждать, будто бы он нанял гангстеров, которые сделали всю работу за него. Он живет в миссии в Степии — там-то и была куплена лиловая шляпа, — где можно без труда нанять целую дюжину головорезов. Мы стараемся, чтобы эта история во всех подробностях была освещена в газетах.

— А что дальше?

— Думаю, рано или поздно мисс Уиттакер объявится где-нибудь, в растрепанных чувствах, с выдуманной историей о похищении и требованиях выкупа. Если кузен Аллилуйя не сможет доказать свое алиби, она будет утверждать, что он самолично присутствовал на месте преступления и руководил убийцами. Если же мы подтвердим, что его там не было, она наверняка упомянет его имя — скажет, например, что он приходил в то страшное логово, где ее держали, в день, который она, конечно, не сможет указать в точности, равно как и местность, где это логово находилось.

— Дьявольская изобретательность!

— О да. Мисс Уиттакер — изобретательная молодая леди. Если и есть вещи, перед которыми она остановилась бы, то мне они неизвестны. И эта милая миссис Форрест — одного с ней поля ягода. Итак, доктор, теперь вы знакомы с нашей версией событий и, надеюсь, согласитесь хранить ее в тайне. Вы понимаете, что вопрос поимки Мэри Уиттакер зависит от того, проглотит ли она наживку, решив, что мы приняли ее фальшивые улики за чистую монету.

— Я вообще не люблю болтовни, — сказал доктор. — Банда так банда. А мисс Файндлейтер получила удар по голове — от него и скончалась. Я только надеюсь, что мой коллега и главный констебль будут не менее осмотрительны, чем мы с вами.

— Все это прекрасно, — кивнул лорд Уимзи, — но какие в действительности мы имеем улики против этой женщины? Любой ловкий адвокат камня на камне не оставит от нашей теории. Единственное, что мы можем убедительно доказать, это факт проникновения в коттедж в Хемпстеде и кражу угля. Все смерти, по результатам дознания, были вызваны естественными причинами. Что же касается мисс Файндлейтер: если даже мы докажем, что ее отравили хлороформом, то его не так уж трудно достать, это вам не мышьяк или цианид. И если даже на гаечном ключе мы найдем отпечатки пальцев…

— Их там нет, — сказал Паркер. — Девица знает, что делает.

— Постойте-ка, — внезапно вмешался доктор. — А зачем вообще ей понадобилось убивать Веру Файндлейтер? Насколько я понял, это была ее самая ценная свидетельница. Она одна могла подтвердить алиби мисс Уиттакер в момент совершения остальных преступлений — если, конечно, таковые имели место.

— Думаю, ей стало известно о связи мисс Уиттакер и миссис Форрест. Мне кажется, что Вера Файндлейтер уже выполнила свою задачу и стала опасной. Сейчас нас интересует, как Уиттакер и Форрест связаны между собой. Как только мы это узнаем…

— Взгляните-ка, — доктор Фолкнер подошел к окну. — Не хочу тревожить вас без надобности, но, похоже, перед нами сэр Чарльз Пиллингтон, беседующий со специальным корреспондентом газеты «Телеграф». На первой полосе сегодняшнего номера «Гласа» опубликована ваша гангстерская история, в которой британцев предупреждают о предстоящей угрозе, исходящей от темнокожих иностранцев. Думаю, мне не надо напоминать вам, что «Телеграф» согласится очернить даже Михаила-архангела, чтобы только переплюнуть «Глас».

— Вот черт! — воскликнул Паркер и быстро подошел к окну.

— Слишком поздно, — сказал доктор. — Человек из «Гласа» уже вошел в здание почты. Конечно, вы можете позвонить в газету и остановить их.

Паркер так и сделал — редактор «Гласа» заверил его, что телеграмму пока не получал, но, если таковая будет доставлена, он непременно выполнит указания инспектора.

Он говорил чистую правду. Телеграмму доставили не ему, а редактору газеты «Ивнинг Боннер», принадлежавшей тем же владельцам. В подобные моменты правой руке совершенно не обязательно ничего знать, что творит левая. Особенно если дело касается эксклюзивного материала.

22

Угрызения совести

Но знаю, ты к религии привержен,

В тебе есть то, что совестью зовут;

Поповских выдумок и церемоний

Усердный, знаю, исполнитель ты[3].

В четверг, 23 июня, был канун праздника святого Иоанна. Церковь, сменившая пышное убранство Дня Святой Троицы на обычные зеленые покровы, снова преобразилась и засверкала. Вечерня только что закончилась — под сводами витал густой аромат ладана, коротышка псаломщик, вооружившись длиннющими медными щипцами, снимал нагар со свечей, от чего запах горячего воска — неприятный, но привычный — становился еще сильнее. Прихожане — в основном пожилые дамы — с трудом разгибали колени, поднимаясь со скамеечек, и одна за другой покидали церковь. Мисс Климпсон собрала свои молитвенники и потянулась за перчатками. Записная книжка выпала у нее из рук: пасхальные открытки, закладки, карточки с изображениями святых, засохшие веточки вербы и листки с молитвами рассыпались по полу рядом с исповедальней.