Дороти Сэйерс - Идеальное убийство Страница 49

— Вот ведь чертовка, — позволила себе крепкое выражение мисс Климпсон. — Похоже, она просто воспользовалась девушкой.

Далее автор записки — Вера — перешла к более сложной проблеме.

По отрывочным намекам мисс Климпсон быстро разобралась, о чем шла речь. Девушка солгала — это был грех, хотя и в интересах подруги. Об этом следовало рассказать на исповеди. Но (спрашивала себя девушка), что движет ею в ее стремлении исповедаться: ненависть ко лжи или злость на подругу? Какими сложными путями идет порой человеческая душа! А может, надо не только признаться священнику, но рассказать правду и всему миру?

Мисс Климпсон не сомневалась насчет того, каков был ответ исповедника. «Вы не должны обманывать доверие подруги. Храните молчание, если можете, но если решите говорить, то говорите правду. Скажите своей подруге, что больше не будете лгать ради нее. Она может просить вас сохранить ее секрет — но не более того».

Мисс Климпсон стала читать дальше.

«Должна ли я смотреть сквозь пальцы на поступки, которые считаю неправильными?» И дальше нечто вроде пояснения: «мужчина на Южной Одли-стрит».

Довольно загадочно… Нет! Напротив, это все объясняет — и ревность, и ссоры, и злость.

Оказывается, те несколько недель в апреле — мае, которые Мэри Уиттакер якобы посвятила поездке в Кент вместе с Верой Файндлейтер, она на самом деле провела в Лондоне. Вера пообещала говорить, что Мэри неотлучно находилась при ней. Поездка в Лондон была связана с мужчиной с Южной Одли-стрит, причем между ними происходило нечто греховное. Любовная связь? Мисс Климпсон слегка надула губы, однако она была скорее удивлена, чем шокирована. Мэри Уиттакер! Вот уж от кого она не ожидала ничего подобного. Однако это объясняет и ревность и скандалы. Вера почувствовала себя брошенной. Но откуда она узнала?

Может, Мэри Уиттакер сама рассказала ей? Нет — вот тут, под пунктом «ревность» — где же это? — ага, «поехала за М.У. в Лондон». Значит, она выследила ее. А потом в какой-то момент не смогла сдержаться и стала упрекать подругу. Началась ссора. Но ведь поездка в Лондон произошла еще до их беседы с Верой, и тогда девушка, казалось, была полностью уверена в преданности Мэри Уиттакер. А может, просто старалась убедить себя, решительно противясь любому упоминанию о мужчинах? Вполне может быть и так. Мэри наверняка повела себя с ней грубо, Вера озвучила свои подозрения… Вот вам и грандиозный скандал.

«Удивительно, — думала мисс Климпсон, — что Вера не обратилась ко мне за советом. Стесняется, наверное, бедное дитя. Я ведь уже неделю ее не видела. Надо бы зайти к ней — может, она все и расскажет. И тогда, — мисс Климпсон возликовала, словно узник, выпущенный из темницы, — получится, что я узнала эту историю законным путем, так что я смогу с полным правом рассказать ее лорду Питеру».

На следующий день — это была пятница — она проснулась по-прежнему с подспудным ощущением тревоги. Листок, засунутый между страницами записной книжки, все еще беспокоил ее. Мисс Климпсон отправилась в дом Файндлейтеров, однако там ей сказали, что Вера гостит у мисс Уиттакер. «Значит, помирились», — подумала она. Ей не хотелось сейчас видеться с Мэри Уиттакер, не важно, что та скрывала — убийство или заурядный адюльтер; однако ею двигало желание как можно быстрее разобраться с алиби — ради лорда Уимзи.

На Веллингтон-авеню она узнала, что девушки уехали в понедельник и до сих пор не вернулись.

Мисс Климпсон попыталась успокоить служанку, однако сердце ее было не на месте. Она зашла в церковь, но ей так и не удалось сосредоточиться на молитве. Повинуясь внезапному импульсу, она обратилась к мистеру Тредголду, занимавшемуся украшением алтаря к празднику, с вопросом о том, не найдет ли он завтра вечером немного времени, чтобы обсудить с ней одну проблему этического свойства. Тут она подумала, что ей пошла бы на пользу длинная прогулка — пора немного проветриться и привести мысли в порядок.

Она покинула церковь, на четверть часа разминувшись с лордом Уимзи, и села на поезд, идущий в Гилдфорд. Мисс Климпсон как следует погуляла, пообедала в небольшом сельском кабачке, вернулась в Гилдфорд и поехала домой. По прибытии она узнала, что мистер Паркер и еще несколько джентльменов спрашивали ее в течение всего дня, кроме того, «ужасная новость, мисс! Мисс Уиттакер и мисс Файндлейтер пропали, и полиция ищет их, вообще, эти автомобили такие опасные, не правда ли? Предполагается, что они попали в аварию».

И тут, подобно озарению, в голове мисс Климпсон пронеслось: «Южная Одли-стрит».

Конечно, она не знала, что Уимзи сейчас находится на курорте Кроу-бич. Она надеялась застать его в Лондоне. Ее целиком захватило желание немедленно отправиться на Южную Одли-стрит. Она не знала, что будет делать, добравшись туда, но чувствовала, что должна ехать. Душа ее противилась тому, чтобы обнародовать найденную в церкви записку. Услышать историю от самой Веры Файндлейтер — вот что было ей сейчас нужно. Она села на первый поезд до Ватерлоо, оставив для Уимзи и Паркера дома письмо, загадочное и изобилующее невероятным количеством заглавных букв и подчеркиваний, которое они, кстати, так и не получили.

На Пикадилли она обнаружила Бантера, от которого узнала, что милорд сейчас находится на Кроу-бич вместе с мистером Паркером. Сам Бантер как раз отправлялся в путь, чтобы присоединиться к ним. Пользуясь случаем, мисс Климпсон попросила его передать лорду Питеру записку — еще более туманного содержания, чем вышеупомянутое письмо, и отбыла в направлении Южной Одли-стрит. Только добравшись туда, она поняла, насколько смутно представляет себе цель своей поездки и как мало можно узнать, просто бродя по улице взад-вперед. Кроме того, внезапно она осознала, что если мисс Уиттакер действительно проворачивает какие-то тайные дела на Южной Одли-стрит, то встреча со знакомой, патрулирующей квартал, может показаться ей весьма подозрительной. Потрясенная собственным открытием, мисс Климпсон зашла в аптеку, чтобы перевести дух. Она сделала вид, что выбирает зубную щетку, — сравнение разных форм, цветов и размеров должно было занять некоторое время, а аптекари порой бывают такими разговорчивыми…

Оглядывая помещение аптеки, мисс Климпсон заметила полку, на которой стояли жестянки с мазью от кашля — средство было названо по фамилии аптекаря.

— И еще, пожалуйста, баночку вот этой мази, — сказала она. — Восхитительное лекарство, просто потрясающее. Я пользуюсь им уже много лет и просто обожаю его. Я советую его всем моим друзьям, особенно при инфлюэнце. Одна моя подруга — кстати, она частенько проходит мимо вашей аптеки — только вчера пожаловалась мне на о, что подцепила страшный кашель. «Дорогая моя, — сказала я ей, — вам обязательно следует купить баночку этой чудесной мази, и у вас больше не будет с кашлем никаких проблем». Подруга была так мне признательна за рекомендацию! Кстати, она еще не заходила к вам? — И мисс Климпсон подробно описала аптекарю Мэри Уиттакер.

Следует отметить, что в борьбе между ее совестью и тем, что Уилки Коллинз называет «страстью к расследованию», совесть неуклонно сдавала свои позиции, так что мисс Климпсон стала прибегать к прямой лжи, чего раньше никогда бы не позволила себе.

Тем временем аптекарь ответил, что женщина с такой внешностью к нему не заходила. Мисс Климпсон ничего не оставалось, как ретироваться и подумать, что делать дальше. Перед тем как покинуть аптеку, она тихонько пустила свой ключ в корзину с губками, на которую опиралась локтем. Ей мог понадобиться предлог, для того чтобы прийти на Южную Одли-стрит еще раз.

Совесть тяжко вздохнула, а ангел-хранитель уронил в корзину с губками несколько слезинок.

Зайдя в ближайшее кафе, мисс Климпсон заказала чашку кофе и стала сочинять план поквартирного обследования улицы. Ей нужен был предлог — и маскировка. В немолодой пансионерке проснулся дух авантюризма, и первая дюжина придуманных ею вариантов была скорее фантастического, но никак не практического свойства.

Затем ей на ум пришла поистине блестящая идея. Мисс Климпсон относилась (и не скрывала этого) к тому типу людей, которые нередко занимаются сбором пожертвований. Более того, церковь, которую она посещала в Лондоне, владела небольшой миссией, постоянно нуждавшейся в средствах, и у мисс Климпсон было несколько подписных листов, что давало ей законное право на сбор пожертвований. Обход квартир с целью сбора средств — что может быть лучше!

Да и вопрос с маскировкой оказался не столь уж мудреным. Мисс Уиттакер видела ее только при полном параде — и в совершенно другой обстановке. Будет достаточно уродливых стоптанных ботинок, потрепанной шляпы, бесформенного пальто и темных очков, чтобы Мэри не узнала ее на расстоянии.

При столкновении лицом к лицу будет не важно, узнает ее мисс Уиттакер или нет, ведь, если таковое произойдет, это будет означать, что задача мисс Климпсон выполнена и нужный дом обнаружен.