Кирилл Казанцев - И никого не стало…

Кирилл Казанцев

И никого не стало…

Поведение человека, которому угрожает смерть, – самое захватывающее зрелище на земле.

Черный «Мерседес» представительского класса мчался по заснеженной пригородной трассе. В свете фар мелькали деревья, необычайно красивые в сковавшем их наряде инея, крыши замерзающих поселков, придавленные тоннами снега. Стемнело два часа назад, на небе загорались звезды. До окраин областного центра – оплота цивилизации в Восточной Сибири – оставалось несколько километров. Массивное информационное табло извещало водителей о неутешительных погодных условиях: ветер – северо-восточный, пятнадцать метров в секунду, атмосферное давление повышенное, температура – минус тридцать пять по Цельсию! Две недели в преддверии любимого народного праздника сыпал снег, а за несколько дней до Нового года с севера подкрался арктический антициклон, и ударил аномальный трескучий мороз, аналогов которому не припоминали даже старожилы. Окрестности областного центра погрузились в ледяное безмолвие. Синоптики удрученно пророчили сохранение аномальной погоды как минимум до конца новогодних каникул…

Бездушный ксенон озарил ослепительным светом двух приплясывающих на обочине девиц в коротких шубках и японскую иномарку с включенными габаритными огнями, окутанную сизоватым дымком. Девицы умоляюще жестикулировали. Их стойкость во имя работы внушала уважение. Тулупы на пост не выдавали – тоненькие шапочки, символические перчатки, колготки без дополнительного утепления. Но автомобиль, которому они призывно махали, промчался, не сбавляя скорости, и девицы тоскливо уставились ему вслед.

– Черный-пречерный «Мерседес»… – простучала зубами одна из них – маленькая и худенькая. – Надо же, какие мы занятые…

– Не парься, Шурка, – отозвалась напарница – рослая и упитанная. – В этих «меринах» все равно одни импотенты. Идут они лесом. Вот черт, как холодно… С этим глобальным потеплением мы скоро вымерзнем на хрен… Бежим в машину! – И зажимая ладонью заиндевевший подбородок, она засеменила в прогретый автомобиль. Но поскользнулась, взмахнула длинными руками и с емким комментарием повалилась на землю.

– Упала, упала! – хохотала миниатюрная девица, приплясывая вокруг коллеги. – Звезды, звезды, загадывайте скорее желание! – Хихикая, она помогла подруге подняться, и обе побежали греться в машину.

– Путаны, пропади они пропадом… – чертыхнулся сквозь сжатые зубы водитель «Мерседеса». – Горячие дуры, блин. Ни дуст их не берет, ни холод, всегда на посту…

– Да ладно, Серега, – усмехнулся сидящий рядом мужчина упитанной комплекции, похожий на телохранителя. – Хоть что-то украшает наши дороги.

Он посмотрел в зеркало, висящее над головой. Господин в форме, сидящий на заднем сиденье, был сегодня не в духе. Нахохленный, мрачный, он сдвинул густые брови, безотрывно смотрел в окно и напряженно думал. Потом вздохнул, извлек айфон из щеголеватой шинели и начал что-то добывать из глубин мобильной памяти.

– Все в порядке, Эдуард Владимирович? – понизив голос, поинтересовался охранник. – А то вы что-то не в духе. Совещание у полпреда прошло без сюрпризов?

– Все в порядке, Олег, – скупо отозвался мужчина. – Прибавь-ка газу, Сережа, плетемся, как сопля по газону. Домой же хочется, в конце-то концов…

– Не могу, Эдуард Владимирович, – отозвался водитель. – Не имею права рисковать вашей драгоценной жизнью. Хотите – казните, хотите – милуйте. Мы идем сто километров – для зимней дороги это предел. Костей потом не соберут, а меня за вас посмертно в тюрьму посадят…

– Ладно, рули, рули, – усмехнулся мужчина. – Это я так. Надоело просто все, скорее бы уж закончилось, хоть четыре дня с семьей провести. Даже не верится, что закончился последний рабочий день в году…

Город приближался, подрастали дома, появлялись работающие фонари. Мелькали шлакоблочные постройки послевоенных лет. Водитель включил сирену с мигалкой – расступись, народ, баре едут, дорогу колеснице! Инвалидная «шестерка», плетущаяся с черепашьей скоростью, испуганно шарахнулась к обочине, пропуская «Мерседес» с важной персоной.

Внезапно водитель присвистнул от изумления. Несущийся по заледенелой трассе автомобиль обогнал какой-то юркий кроссовер. Обошел по встречной полосе на корпус, издал протяжный гудок, вырвался еще чуток вперед и занял полосу. Но не погнал в отрыв, что было бы уже полным самоубийством, а катил впереди и издавал отрывистые гудки, намекая, что нужно остановиться.

– Что за черт? – напрягся охранник и потянулся к кобуре под расстегнутым пуховиком.

– Фээсбэшные номера, – с удивлением обнаружил водитель. – Ей-богу, это чекисты, Эдуард Владимирович, – наше областное управление, регистрационный знак из их реестра. Что делать будем?

Опекаемый объект насторожился, подался вперед. Кроссовер продолжал гудеть – настойчиво, но не сказать, что очень агрессивно.

– Останови, – распорядился Эдуард Владимирович. – Какого дьявола им надо – этим смежникам-бездельникам? Не дергайся, Олежка, все в порядке. Но не спи, гляди в оба.

Водитель начал плавно тормозить, заехал на очищенную грейдером обочину. Место для стоянки было выбрано не очень правильное – густая лесополоса, обросшая инеем, заслоняла городские предместья. Фонари не работали. Проносились редкие машины. Кроссовер затормозил метрах в сорока по курсу, от машины отделилась фигура в длинном пальто и, зябко ежась, засеменила к «Мерседесу». Обнаружив, что к ним направляется один человек, сидящие в салоне немного расслабились. Фигура была уже рядом, склонилась к окну. Водитель опустил стекло, настороженно на нее воззрился.

– С наступающим, господа, ради бога, извините! – Это был мужчина с доброжелательным, немного виноватым голосом. Он показал удостоверение в красных корочках. – Капитан Черкасов, организационно-оперативное управление. Простите, что остановили, просто выполняем свою работу…

– В чем дело, капитан, в районе эпидемия ящура? – Эдуард Владимирович приспустил стекло со своей стороны, и сотрудник спецслужбы переместился к нему. – Мы спешим, знаете ли, возвращаемся с совещания у полпреда…

– Я в курсе, Эдуард Владимирович, – перебил работник федеральной службы. – Совещание проводилось в поместье Отрадном за Красной речкой, нас всех по данному поводу стянули в указанный квадрат. Поступила информация, что вам, Эдуард Владимирович, и также ряду ответственных госслужащих может угрожать опасность, и мы обязаны принять превентивные меры.

– Да что вы говорите? – натянуто рассмеялся пассажир. – Расслабьтесь, капитан, Новый год на пороге. В этом городе – не знаю насчет ответственных госслужащих, но МНЕ никакая опасность угрожать не может. О чем вы говорите?

– Может, Эдуард Владимирович, еще как может, – вздохнул мужчина и покосился на пролетевшую мимо машину, в которой гремели, зашкаливая, басы.

Баллончик возник из рукава, как голубь из котелка факира. Он прыснул в лицо пассажира и, не дожидаясь, пока закроется окно, просунул руку с баллоном в узкую щель, затем несколько секунд распрыскивал содержимое по салону. Оборвались возня и сдавленные вскрики. Мужчина выжидал, постукивая пальцами по крыше машины, негромко напевая: «Кумиром народным служил Козлодоев, и всякий его уважал…» Потом изобразил жестами круговой знак, и кроссовер начал сдавать назад. Мужчина распахнул дверцу, предварительно зажав нос. Трое в салоне тряслись крупной дрожью. Охранник, не успевший добраться до пистолета, откинул голову, глаза закатились, с губ стекала пена. Водитель сполз с сиденья, хватал воздух, словно рыба, которую вырвали из родной стихии. У пассажира на заднем сиденье был такой вид, словно уже начинаются схватки. Он стонал, бился в пароксизме, держась за живот, глаза безостановочно блуждали. Мозг отключался, буря заметала сознание. Мужчина схватил его за шиворот одной рукой (другой продолжал зажимать нос), выволок из салона. Подбежал напарник в пуховике и надвинутой на глаза шапочке, схватил «потерпевшего» за ноги, вдвоем поволокли добычу в кроссовер.

– Все в порядке, Никита? А те двое как? – кивнул напарник на оставшихся в салоне.

– Выживут, народ бывалый, через полчаса очнутся. Двигатель включен, печка работает. Подержи это несчастье, я двери закрою, а то замерзнут, бедненькие…

– Девушка, позвольте пригласить вас на танец? – прозвучал над ухом чертовски приятный, обволакивающий мужской голос.

Он заглушил музыку, гремящую в зале. Стройная женщина в нарядном, переливающемся стразами вечернем платье, с рыжеватыми волнистыми волосами, тщательно уложенными у личного парикмахера, с готовностью обернулась. Опустила маску, усыпанную радужным бисером, чтобы рассмотреть этого претендента. В горле пересохло, она ощутила приятное онемение под грудной клеткой. Мужчина в смокинге, стоящий рядом с ней, был на редкость хорош. Он излучал обаяние и шарм. Статный, выше ее на несколько сантиметров, волосы черные, как ночь, окладистая, коротко стриженная борода отливала глянцем и удивительно ему шла. А какие глаза! В них было столько магнетизма и настоящей мужской сексуальности, что женское сердце взволнованно забилось. Но она справилась с собой, женщина была сильная и лучше других знала, что представляют собой мужчины.