Стивен Хантер - Испанский гамбит

Стивен Хантер

Испанский гамбит

Эта книга, как и уговаривались, для Эми

Благодарности

Автор хотел бы выразить свою признательность тем, кто так великодушно дарил ему свое время и воображение. Прежде всего моя благодарность Эрни Эрберу, который провел несколько месяцев 1936 года в Барселоне. Моя благодарность также Майку Хиллу и Джо Фанцоне за их чрезвычайно ценные консультации, плоды которых можно видеть на каждой странице. Я признателен Фреду Расмуссену, сотруднику библиотеки журнала «Сан», за его поиски фотографий времен гражданской войны в Испании, которые мне так помогли; Антеро Пьетила, сотруднику московского бюро того же журнала, за сведения о гостинице «Люкс» и его коллеге Метту Сэдену за его добрые слова и намерения. Благодарность моему старому однокашнику Ленни Миллеру за проявленный им энтузиазм в отношении этой книги. Моей матери, Вирджинии Хантер, и моему брату, Тиму Хантеру, за их критику и терпение, а также моему зятю и доброму другу Джону Д. Баллоку за консультации в области медицины. Я благодарен Дэвиду Петцалу за то, что он прочел эту книгу. Благодарен ночному портье отеля «Колумб» в Барселоне за многие услуги и неувядающий юмор. Благодарен Джеффу Бассу за предложенный им эпиграф из книги Мейсона. А также Сюзанне Карнохан и Зите Дабарс за помощь в испанском языке. Особая признательность моему отважному и упорному литературному агенту Виктории Гоулд Прайор, поверившей в эту книгу с самого начала и сражавшейся за нее, как за свою собственную; и моему блестящему редактору Барбаре Гроссман за веру в меня и за отказ принять первоначальный, не лучший вариант этого сочинения. И моя благодарность – особого рода – моей жене, Люси Хагеман Хантер, за ее скромные, неблагодарные, но героические усилия в отношении этой книги.

Нет необходимости говорить о том, что все допущенные в книге ошибки относятся к числу моих собственных достижений.

Дебют Рея-Лопеса популярнее любого другого, при котором приносится в жертву королевская пешка… Этот гамбит изумительно сложен, он включает в себя безграничное плетение ткани стратегического планирования и пугающий лабиринт высокой точности тактики и комбинационных замыслов. Не будет преувеличением утверждать, что Испанский гамбит является методом, овладеть которым необходимо каждому, мечтающему стать сильным шахматистом.

Пролог

Судебный процесс над убийцей Бенни Лалом состоялся в феврале 1931 года. Он проходил в старом здании суда Моулмейна, портового города Южной Бирмы. Волнение, вызванное этим делом, оказалось недолгим, и история исчезнувшей империи не сохранила памяти о нем.

Тем не менее этот процесс – исподволь, незаметно – мог бы изменить всю политическую жизнь двадцатого столетия. Среди участников тех событий был один, кого не интересовали гипотетические возможности. Для него дело являлось важным само по себе. Этим человеком оказался главный свидетель обвинения, выступавший в последний день процесса, – высокий молодой человек с располагающей внешностью, в мундире индийской имперской полиции. По долгу службы именно ему предстояло затянуть узел на шее Бенни Лала.

Лопасти потолочного вентилятора исправно гоняли воздух, не принося ощутимой прохлады. Роберт Флорри не сводил с них глаз, загипнотизированный легким монотонным вращением.

– Мистер заместитель суперинтенданта полиции?

Голос полицейского судьи. Флорри вздрогнул, сконфуженно сглотнул, заморгал и, окончательно смутившись, перевел взгляд на скамью судей. Как неудобно! Он никак не мог сосредоточиться на происходящем.

– Мистер заместитель суперинтенданта?

Флорри выдавил кривую улыбку. Комната суда, заполненная другими сотрудниками полиции империи и местными жителями, казалась застывшим кадром. Внимание присутствующих сковало его, как липкая паутина.

– Да, сэр, – наконец выдавил он.

Собственный голос всегда подводил Флорри. Пронзительный, тонкий, к тому же пропадающий в такие вот ответственные минуты.

– Этого человека я видел, – продолжил он немного увереннее, указывая на индуса, сидевшего за столом защиты среди своих более счастливых соотечественников.

Тщедушный человечек обладал удивительной, изменчивой, почти плавной стремительностью движений, присущей всем туземцам. Шапка густых темных волос, бегающие черные глазки, темно-шоколадная кожа и сверкающие белые зубы. Бенни Лал улыбался. Впрочем, он улыбался всегда. Бенни Лал был идиотом.

– Вот этот человек.

Флорри наконец обрел интонации уверенного в себе полицейского.

– Именно его я видел убегающим от жертвы покушения в предыдущий вторник в половине двенадцатого вечера рядом с офицерским клубом в Моулмейне.

Он внес это уточнение, чтобы никто не смог усомниться в его профессионализме.

Всем присутствующим в зале суда – каждому офицеру и каждому местному жителю – было прекрасно известно, что в прошлый вторник в половине двенадцатого ночи пьяному бирманскому торговцу У Бату перерезали горло. И произошло это не более чем в пятидесяти шагах от веранды клуба, где Флорри с пятым стаканом джина, среди роя мошкары и сонма поэтических образов трудился над будущим шедевром в георгианском стиле. Молодой офицер бросился к скорченной в пыли жертве и в ту же минуту заметил маленькую, стремительно улепетывающую фигурку. Возможно, поговаривали в определенных кругах, человек с мозгами получше или более трезвый сумел бы произвести арест прямо на месте преступления. Но Флорри потрясла внезапность, с которой произошло преступление, а его сознание было затуманено не столько выпитым джином, сколько поэтическими мечтами. Яркое зрелище залитого кровью человеческого тела, впервые представшее перед его глазами, едва не парализовало полицейского. Он продолжал топтаться на месте, а негодяй тем временем скрылся в темной аллее.

Облава, устроенная в точности по правилам охоты на тигра, на следующее же утро обнаружила Бенни Лала, блаженно спавшего нагишом у обочины дороги в нескольких милях от места происшествия. Последовавшее затем молниеносное расследование установило, что когда-то он прислуживал в доме у Бата и был мишенью частых приступов гнева пьяного торговца. В ходе допроса Бенни Лал – больное дитя Востока – ни в чем не признавался и ничего не отрицал, простодушно всем улыбался и изо всех сил старался не обидеть англичан.

Был ли он действительно виновен?

Флорри не знал. Но обязан был дать показания.

«Наступили довольно сложные времена, – объяснили ему в департаменте разведывательного управления. – Уже курсируют определенные слухи. Высказываются подозрения, что за убийством стоят сами англичане. Образ У Бата в некоторых слоях населения приобретает черты национального мученика, а не того скота, каким он был в действительности».

По этим причинам с делом должно быть покончено незамедлительно.

«Таково требование долга; подчас нужно заставить себя видеть общую картину, а не мелочи».

– Вы в этом уверены? – спросил судья.

– Да, сэр. Уверен, сэр.

Флорри отвечал четко, без колебаний.

– Мистер Гупта, у вас имеются вопросы?

Адвокат, присланный из Рангуна для бесплатной защиты обвиняемого, поднялся на ноги. Мистер Гупта, крошечный индус, все это время обмахивавшийся веером, обратил к Флорри широкую, подчеркнуто дружелюбную улыбку.

– Констебль Флорри, скажите, сколько…

Обуреваемый тревогой за исход дела и боясь с самого начала попасть впросак, Флорри торопливо поправил:

– Я – заместитель суперинтенданта полиции.

И тут же понял, что в этот самый просак он уже попал.

– О-о! – в насмешливом изумлении протянул адвокат. – Я искренне прошу прощения у господина офицера. – Его улыбка просто лучилась теплом. – О-о, как я сожалею о своей ошибке. Но вы ведь не так давно получили это назначение? Им отмечены ваши незаурядные успехи?

– Не понимаю, какого дьявола вы тут…

Флорри разразился высокомерным негодованием величественного сахиба, но внезапный взрыв смеха со стороны нелояльно настроенных индусов, заполнивших задние ряды зала суда, заставил его умолкнуть.

– Мистер Гупта, суду не вполне ясно, какое отношение к рассматриваемому делу имеет продвижение по службе офицера полиции? – холодно осведомился судья.

– Ваша честь, я не хотел быть неуважительным. Тут простая ошибка, ваша честь, непреднамеренная и неумышленная. Приношу свои поздравления новому заместителю. Если я правильно понимаю, ваше жалованье теперь увеличится примерно на сотню фунтов в год?

– Может быть, адвокат объяснит нам, какую цель он преследует, задавая эти вопросы? – настаивал судья.