Платон Обухов - Несостоявшийся шантаж

СОВРЕМЕННЫЙ РОССИЙСКИЙ ДЕТЕКТИВ

ПЛАТОН ОБУХОВ

НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ШАНТАЖ

Москва •ЛОКИД • 1995

Глава I. Бывший сотрудник КГБ

Норвегия (Осло)

Олег Смирнов просигналил, заставив отскочить к бровке не спешившего перейти улицу пешехода, нажал на акселератор. В зеркальце заднего вида он увидел, как пенсионер погрозил ему кулаком.

Он резко вывернул руль вправо и оказался на набережной. Длинный бетонный мол уходил в бесконечность в окутавшем осенний Осло тумане.

Олег проехал метров пятьдесят и заглушил мотор. Вылез из блестевшего новеньким синим лаком «вольво» и быстро зашагал вперед. По привычке он время от времени приостанавливался — проверял, не крадется ли сзади тот самый пенсионер, что встретился ему на пути. «А может, они решили приставить ко мне аквалангистов? — рассеянно подумал Олег, не услышав ничего подозрительного. — Впрочем, вряд ли. Для моей скромной персоны — слишком много чести…»

Дойдя до конца мола, Олег чуть было не свалился в воду: туман подступал к самым ногам и скрывал бетонную кромку. Зато метрах в десяти над поверхностью воды видимость была лучше. Вдалеке вырисовывались контуры одиноко стоявшей на невысоком холме древней крепости Акерсхус — самого старого здания Осло.

Олег снял шляпу. Пронизанный влажными испарениями фьорда воздух мгновенно растрепал тщательно приглаженную шевелюру.

Метрах в ста пятидесяти впереди подслеповато мигал маяк. «А ведь тысячу лет назад к этим берегам наверняка подплывали на своих грозных ладьях-драккарах могучие викинги, — подумал Олег. — Теперь их суда стоят в Музее кораблей в Осло. Ими любуются экскурсанты. Каждый норвежец гордится прошлым своей родины. А нас всегда учили, что викинги — разбойники. Но для жителей этой страны они прежде всего их пращуры. Предки. Голос крови — ничего не поделаешь! А чей голос вещает нам, русским? Что ослепило нашу нацию, заставило ее стыдиться своего славного прошлого?»

— Что? — громко произнес Олег и сразу же замолчал, поняв, что мысли его невольно вырвались наружу. Он еще раз посмотрел в даль фьорда, на крепость Акерсхус. Сгорбился, засунул руки в карманы и зашагал обратно к «вольво».

…Мотор завелся с первого оборота. Не далее как вчера Олег собственноручно отрегулировал его. Выезжая на набережную, осмотрелся по сторонам. Так и есть. Закрывшись вечерним номером «Афтенпостен», давешний старик-пенсионер бросал взгляд из стороны в сторону. Олег увидел, как шевельнулись его губы. «Наверняка шепчет в миниатюрный микрофон», — догадался Смирнов.

Привычным маршрутом он подъехал к двухэтажному белому особняку, в котором помещалось бюро Агентства печати. Смирнов, не раздеваясь, подошел к телефону. Набрал код Москвы и номер дежурного.

— Подтверждаю, вылет завтра, — сказал он, услышав заспанное: «Петров у телефона». Из-за разницы во времени в Москве была уже глубокая ночь. — Передай в комнату два: «Все нормально», — помедлив, добавил он. — Пока.

Повесив трубку, Олег тщательно запер дверь бюро. Отвез ключи в посольство, отдал несшему вахту охраннику.

— Уезжаете, Олег Алексеевич? — почтительно спросил тот, принимая связку ключей.

— Да. Завтра, — односложно ответил Смирнов. Он думал о своем.

Россия (Москва)

В просторном кабинете, расположенном на пятом этаже большого дома на площади Дзержинского, ярко горел свет. Генерал Гордиевский выкурил две сигареты и выпил чашку крепчайшего чая без сахара — приводил себя в форму.

Он подошел к телефону и позвонил своему заместителю, курировавшему Скандинавию. Полковник Войцеховский снял трубку на седьмой гудок. Мысленно извинившись перед ним — шел как-никак третий час ночи, — генерал спросил:

— Какое впечатление у тебя сложилось о Смирнове?

Полковник мгновенно сообразил, о ком спрашивает генерал. Но ответил не сразу — сначала собирался с мыслями:

— У него крайне неустойчивое психологическое состояние. Способен на непредсказуемые действия.

— Спасибо, — ответил Гордиевский и положил трубку.

Он привык, что из заместителя не надо вытягивать информацию клещами. Все, что Войцеховский считал нужным сказать, он говорил сразу и предельно лаконично.

Немного подумав, генерал приказал дежурному соединить его с советским представителем «Аэрофлота» в Осло Николаем Литовченко.

— Проследи за нашим общим другом, — проговорил генерал, — нельзя допустить, чтобы он наделал глупостей.

Он подержал некоторое время трубку у уха. Литовченко не задал никаких вопросов. «Понял», — подумал генерал.

Норвегия (Осло)

— Олег, это я…

— Да. Коля? Какого черта! Посмотри на часы!

— Мне надо срочно переговорить с тобой.

— До завтра можешь подождать?

— Нет!

— Хорошо, я жду! — в сердцах бросил трубку Смирнов.

Чертыхаясь, он прошел в ванную, включил холодную воду и начал брызгать ее на лицо. Сонливое состояние прошло. Но голова все равно оставалась тяжелой.

Открыв дверь на звонок Литовченко, Смирнов хмуро кивнул.

— Проходи, — сказал он и показал рукой на гостиную.

Подумав, поставил на журнальный столик бутылку джина, два стакана. Однако Литовченко пить отказался и посмотрел на Олега в упор:

— Могу я говорить с тобой совершенно откровенно?

— Конечно, — улыбнулся Смирнов.

Однако на сердце стало тревожно. О чем хотел «откровенно» говорить с ним этот безжалостный и двуличный человек, представитель генерала Гордиевского в Осло?

— Не доверяешь мне, — осклабился Литовченко. — Что ж, иного я и не ожидал!

— Спасибо за комплимент, — холодно поклонился Смирнов.

— А, ладно! — ожесточенно выкрикнул Литовченко. — Я расскажу тебе все! Ты же не сволочь, а порядочный человек.

Отстраненно улыбаясь, Олег смотрел на собеседника. Он никак не мог понять, какую цель преследовал Литовченко своими бессвязными выкриками.

— Гордиевский поручил мне следить за тобой и принять все меры, чтобы ты не сбежал! — объявил Литовченко. Смирнов ни звуком не прокомментировал сказанное. — А я тебе скажу: ты принял правильное решение! Я не только не буду за тобой следить, но и… сам сбегу! Сегодня же. — Литовченко хотел сказать «ночью», но, посмотрев на часы, уточнил: — Сегодня же утром!

Олег, сжав губы, пристально посмотрел на Литовченко. Долгий опыт и интуиция говорили ему: это не провокация и не набор дешевых трюков по заданию Гордиевского.

— Делай, как знаешь, — тихо ответил он. — Я сбегать не собираюсь.

— Ты это серьезно? — побледнел Литовченко.

Страшные картины пронеслись у него в голове. Что, если генерал Гордиевский, верный своим иезуитским привычкам, запутал все настолько, что в действительности не он «опекал» Смирнова, а Смирнов — его? Николай принял решение порвать с КГБ и остаться на Западе глядя на Смирнова, которого считал исключительно умным и проницательным человеком. «Раз Смирнов решил остаться на Западе надо выбрать этот же вариант», — рассуждал он. Но что, если на самом деле все это было одной из хитроумных операций Гордиевского, с помощью которых он держал в узде своих подчиненных?! Литовченко почувствовал, что у него закружилась голова.

— Я бежать не собираюсь, — все так же спокойно повторил Смирнов. — Я просто честно выйду из игры. Подам в отставку и уеду на Запад. — Он налил полный стакан джина, протянул его Литовченко: — Выпей, Коля, так тебе легче будет переварить эту новость.

Литовченко с ужасом смотрел на стакан, на руки и лицо Олега.

Он встал и начал медленно пятиться к двери. Потом, метнув на Смирнова, по-прежнему державшего в руках полный до краев стакан, испуганный взгляд, бросился в дверь и выскочил на лестничную клетку.

— Чудак, — сказал, пожав плечами, Олег и услышал, как взревел мотор «опеля». В два глотка он выпил свой джин.

Россия (Москва)

— Шеф так и не изменил своей привычке работать по субботам? — попробовал завязать разговор с водителем Олег.

Молодой шофер внимательно посмотрел на него в зеркальце.

— Я работаю здесь недавно, — ответил он после паузы, за время которой его черная «волга» промчалась как минимум три километра, — и не знаю всех привычек шефа.

Олег понял, что разговаривать с посланцем Гордиевского бесполезно. «Наверное, они уже получили депешу о побеге Литовченко, — решил он. — Поэтому и маячило в „Шереметьеве“ трое молодцов в одинаковых серых плащах. Да и у водителя оттопыривается под левой подмышкой пиджак».

Нахмурившись, он стал смотреть на проносившиеся за окном унылые осенние пейзажи. Ни время, ни громкие реформы, следовавшие одна за другой, ничего не могли поделать с Москвой. Она оставалась все такой же грязной, неухоженной. Однообразные дома-коробки, гигантские предприятия, производящие неизвестно что, но исправно отравляющие воздух дымом своих высоченных краснокирпичных труб, многочисленные палатки с нехитрым ассортиментом…