Чингиз Абдуллаев - Атрибут власти Страница 32

Итак, сегодня пятница. Курылович мотнул головой. Деньги, которые он привез последний раз, уже закончились. Как все это глупо устроено! Чего он тогда испугался Дзевоньского и взял вместо положенных тридцати тысяч только пять? И вот за семнадцать дней умудрился их растратить. Куда они разошлись? Ну, сначала позвонила Марыня, его первая супруга, и ультимативно потребовала, чтобы он оплатил обучение их дочери. Девочке уже шестнадцать, она учится в престижной частной школе. Пришлось отдать ей две тысячи долларов. Потом он послал деньги Эмилии, второй своей супруге, с которой формально еще не развелся. Кажется, пятьсот долларов. Сто дал в долг Мареку, еще двести потратил в ресторане на день рождения Зоси. Купил себе две новые рубашки… Ах, да, еще ему пришлось сменить старые покрышки на «Фольксвагене». Зимой нельзя ездить с такими покрышками. В общем, по мелочам все и разлетелось. Конечно, у него есть деньги в банках и в ценных бумагах, но пять тысяч лежали такой уютной пачкой в ящике письменного стола. А теперь совсем нет денег. Наверняка еще и Зося умудрилась вытащить несколько бумажек, беззлобно подумал Курылович.

Сегодня уже двадцать пятое февраля, вдруг вспомнил он. Так, а почему же не звонит Дзевоньский? Между последними двумя приглашениями в Москву прошло десять дней, а теперь — уже восемнадцать. Или им больше не нужны услуги Курыловича? Может, они сами вышли на Холмского и решили, что будет дешевле непосредственно иметь дело с ним? Этот тип может спокойно его сдать, если ему пообещают лишних хотя бы тысячу долларов. Абсолютно беспринципный жулик. Курылович огорченно вздохнул и поднялся. Нужно ждать, когда ему позвонят. Обидно терять такой бизнес. А в тот раз все же следовало проявить больше мужества — забрать свои тридцать. Никогда больше он не станет так глупо поступать. Испугавшись Дзевоньского, потерял не только двадцать пять тысяч долларов, но и дальнейшие перспективы на сотрудничество с этим польско-бельгийским бизнесменом, почему-то так интересующимся русскими режиссерами, актерами и журналистами.

Курылович не мог знать, что за его квартирой уже наблюдают приехавшие из Москвы сотрудники ФСБ, которых привез на своей машине сотрудник посольства. Квартира Курыловича находилась на третьем этаже старого дома, и на ее оконных проемах уже были закреплены на мягких присосках небольшие резисторные улавливатели шумов, способные обеспечить прослушивание всего помещения.

Огорченный Курылович пошел одеваться. Иногда приходится вспоминать, что ты журналист, и соответственно выдавать какие-нибудь глупые репортажи для своей газеты. Его счастье, что главный редактор — родной дядя Эмилии. Только поэтому он и не разводится с этой стервой, ведь не выгонит же дядюшка с работы мужа любимой племянницы. Если вспомнить, как он начинал, то раньше подпись «Ежи Курылович» стояла под самыми громкими разоблачительными статьями. Но потом его стали покупать. Сначала — приглашать в рестораны, делать дорогие подарки, затем откровенно предлагать деньги. И он начал работать совсем по-другому. Теперь его не слишком интересовал сам материал, ему было важно узнать позицию заказчика. И даже если Курылович находил данную позицию неприемлемой, он все равно исправно отрабатывал свой гонорар. Моральные категории его более не волновали. И тогда он просто перестал существовать как независимый и достаточно самобытный журналист, а стал обычным писакой, работающим на заказ. Его не обижало, когда он читал о себе в газетах заметки, в которых упоминался под таким прозвищем. Иногда появлялись эпитеты и похлеще. Но к тому времени он уже оброс кожей слона. И его интересовали только гонорары, а вовсе не отзывы о нем коллег. Можно сказать, что Курылович поменял мораль на «золотого тельца», а изменяя морали, невозможно сохранить совесть. Поэтому он особенно и не переживал.

В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Курылович глянул на аппарат. Неужели Бог услышал его молитвы и это звонит пан Дзевоньский? Он бросился к телефону.

— Здравствуй, — услышал Курылович знакомый голос Эмилии, такой ненавистный сейчас. Она специально звонит на сотовый, чтобы его найти. Или уже знает о Зосе и не хочет звонить на городской?

— Добрый день. — Он посмотрел на часы.

— Ты еще не проснулся? — довольно невежливо спросила она. — У тебя сонный голос.

— Я уже давно в гараже, вожусь с машиной, — зло соврал он.

— Кстати, насчет машины. Я все время забываю тебе сказать. Два дня назад меня ударили на Маршалковской. Теперь мой «Ситроен» стоит в ожидании ремонта.

— Разве у тебя нет страховки?

— Есть. Именно поэтому я тебе и звоню. Машину отремонтируют, но нужно внести деньги за ее страховку на следующий год.

— Сколько? — все так же зло осведомился он.

— В злотых или в долларах? — Жена явно издевалась.

— В турецких лирах! — Он даже не мог отключиться. Тогда она сразу позвонит дяде, и эти двое все равно вычтут деньги на страховку ее машины из его зарплаты.

— Четыреста долларов, — сообщила Эмилия. — Можешь выслать в злотых. Или перевести на счет страховой компании. Я сообщила им, что ты их старый клиент. Ведь твой «Фольксваген» тоже застрахован у них? Верно, дорогой?

Курылович отключился, не прощаясь. Придется заплатить за эту дрянь. А потом уйти в другую газету, чтобы уж окончательно порвать с Эмилией. Ее мамаша — любимая сестра их главного, названивает своему братику по любому поводу и без него. Нужно уходить. А пан Дзевоньский все никак не звонит.

«Наверное, решил поменять партнера», — огорченно подумал Курылович. Ему хватало ума не звонить самому по старым номерам, чтобы не испортить окончательно отношений со своим основным заказчиком. К тому же тот все равно их сменил. Помнится, он именно так ему и сказал во время их последней встречи. Или предпоследней?

Курылович уже оделся и собирался выйти из дома, когда зазвонил городской телефон. Это не мог быть Дзевоньский. Тот никогда не звонил на городской. Но Курылович бросился к аппарату.

— Когда ты явишься на работу?! — гневно поинтересовался главный. — Мало того, что ты позволяешь себе частые командировки, так еще и не выходишь на работу, когда тебя просят. Я же просил приехать сегодня пораньше. У нас визит в Польшу делегации НАТО, а ты еще спишь!

— Сейчас приеду, пан редактор. — У Курыловича окончательно испортилось настроение.

И именно в этот момент зазвонил его мобильник.

Курылович пробормотал ругательство и достал аппарат. Он уже не ждал ничего хорошего, когда услышал голос Дзевоньского.

— Добрый день, пан Курылович.

— Господь услышал мои молитвы! — обрадовался тот. — Я вас слушаю, пан Дзевоньский.

— Когда вы можете приехать в Москву? Нам нужно кое-что обсудить.

— Сегодня, завтра?.. — радостно спросил журналист.

— Нет. Давайте в понедельник. Как раз будет последний день зимы. Встретите весну в Москве. Мы закажем вам номер в отеле «Националь». На три дня. На вашу фамилию. Договорились?

И он еще спрашивает!

— Сейчас же еду за билетом, — не стал скрывать восторга Курылович.

Теперь он заберет оставшиеся с прошлого раза двадцать пять тысяч. А с выданных для последнего транша двухсот тысяч снимет еще шестьдесят. Нет, шестьдесят пять — за все свои мучения. Пусть Холмский выкручивается, как хочет, это не его дело. И пусть они потом никогда ему не звонят. Нельзя быть таким честным дураком, это просто невыгодно.

А еще надо сменить газету и найти другого главного редактора, который согласится на его частые отлучки.

Курылович бросился вниз, чтобы сразу отправиться за билетом в Москву. Билет можно купить по кредитной карточке. Он так и сделал, проехав четыре квартала от дома и припарковав машину рядом со зданием аэрокассы. Только купив билет на утренний рейс в понедельник, он вспомнил, что в редакции его ждет главный. Но как же ему не хотелось туда ехать!

«Пусть эта сука Эмилия сама платит за страховку на следующий год», — подумал Курылович и улыбнулся своему решению.

В редакции в этот день он так и не появился.

Его разговоры с женой, главным редактором и неким паном Дзевоньским, позвонившим из Москвы, были переданы в комиссию Машкова. Купленный билет означал, что Курылович собирается в Россию, где за ним будет гораздо легче пронаблюдать. Сотрудники ФСБ получили приказ проконтролировать отъезд польского журналиста в Москву. Они же обратили внимание на другую машину, которая повсюду следовала за Курыловичем. Это означало, что за ним следят не только сотрудники ФСБ, но и какие-то другие структуры, которые даже не пытались хоть как-то закамуфлировать свои действия.

Получив известия из Варшавы, комиссия Машкова сразу же начала проверку звонка Курыловичу из Москвы. Теперь уже никто не сомневался, что они находятся на верном пути. Фамилия пана Дзевоньского возникла уже во второй раз. Впервые ее произнес Уорд Хеккет при встрече с Дронго в Вене еще полгода назад. Но все поиски этой таинственной личности пока не увенчались успехом. Однако Курылович именно так называл человека, позвонившего ему из Москвы.