Микки Спиллейн - Змея

Микки Спиллейн

Змея

ГЛАВА 1

Вы прогуливаетесь ночью по улицам. На улице — дождь. Единственный звук — ваши шаги. Конечно, город вокруг шумит и звенит, но вы этого не замечаете, потому что в конце улицы женщина — та, единственная, которую вы ждали долгих семь лет, и каждый шаг делает вас все ближе и ближе к ней. Звук ваших шагов отмеряет дни, месяцы и часы ожидания.

Потом, неожиданно, вы оказываетесь напротив старинного особняка — архаичного, смахивающего на огромное коричневое чудовище, которое смотрит прямо на вас с выражением тупой злобы, и вам кажется, что этот дом засасывает и душит вас…

«На что же это будет похоже? — мелькнула у меня мысль. — Она все еще красива, но, пройдя через семь лет ада, не изменилась ли она так, как изменился я? И что можно сказать женщине, которую я любил и которую, как я думал все это время, потерял из-за собственной оплошности? Как перескочить через эти семь лет в сегодняшний день?»

В прошлом многие подходили к этому особняку, но теперь я остался один, все остальные умерли или были пристрелены. Женщина в доме стала важной шишкой. Самой важной и нужной в мире. То, что знает она, поможет сокрушить врага. Если она скажет хоть слово…

Мои пальцы в карманах непроизвольно сжались в кулаки, чтобы не дрожать от сдерживаемого нетерпения и надежды. И я сделал первый шаг, потом еще пять шагов: дверь с цифрой V на табличке, потом щелканье автоматического замка, потом сумрачность вестибюля и потом еще одна дверь, оббитая кожей. Потом я нажал кнопку на панели…

Вот она стоит передо мной с пистолетом, как всегда, начеку. Даже в этом тусклом свете я увидел, что она стала прекраснее, чем раньше. Ее черные волосы обрамляли лицо, которое я видел каждую ночь во сне, в кошмарах, в бреду. Эти глубокие карие глаза смотрели с такой же жадностью и сочные алые губы все так же открывались навстречу моим глазам, моим губам. И как будто бы и не было этих семи лет, я сказал ей:

— Хэлло, Велда!

Несколько мгновений она просто стояла, прижавшись к стене, потом тем самым голосом, который превращал в музыку обычнейшие звуки, ответила:

— Майкл…

Она рванулась ко мне и спрятала лицо у меня на груди, шепча мое имя снова и снова. Мои руки держали ее крепко-крепко. Я знал, что делаю ей больно, но не мог оторваться от нее, и она тоже крепко прижалась ко мне. Я ощущал ее жар и мои пальцы стискивали ей плечи, бедра, оставляя следы, но она не отталкивала меня. Эта душераздирающая покорность возбуждала еще сильнее, нежели огонь страсти, ее тело просило: еще дотронься, еще… еще!

Я вырвал у нее пистолет, швырнул на кушетку, потом захлопнул дверь ногой и дотянулся до выключателя. Настольная лампа вспыхнула мягким, медленным светом, как в кино, старательно высвечивая классическую строгость черт ее лица и подкупающую округлость грудей.

Теперь в ней как будто что-то сломалось, каждый жест был замедлен, каждое движение словно заканчивалось, едва начавшись, вся она плавала в море блаженства.

— Здравствуй, котенок, — сказал я и ответом была ее улыбка.

Многого мы и не могли сказать друг другу — это отняло бы время, хотя теперь у нас была пропасть времени. Она смотрела на меня не отрываясь, потом нахмурилась и морщинки набежали на лоб цвета слоновой кости. Пальцами дотронулась она до моего лица и полные губы чуть-чуть приоткрылись.

— Майкл…

— Все, милая, все.

— Ты не ранен?

— Больше нет.

— Что-то с тобой произошло. Не могу сказать что, но…

— Семь лет, Велда, — прервал я ее. — Это были бред и грязь, пока я не выяснил, что ты жива. Это оставляет следы, но их можно смыть.

Ее глаза заволокло слезами, и слезы побежали так быстро, что она не смогла удержать их.

— Майкл, милый, я не смогла до тебя добраться. Это было слишком трудно и потом…

— Я знаю малыш. Тебе не нужно объяснять.

Ее волосы легкими кольцами легли вокруг лица, когда она покачала головой.

— Но я хочу…

— Потом.

— Теперь.

Ее пальцы прижались к моим губам.

— Семь лет понадобилось, чтобы выведать тайну «Дракона» и улизнуть из этой чертовой Европы с такими сведениями, которые делали нас сильнее. Я знала, что могла бы выйти из игры и раньше, но мне пришлось сделать выбор.

— Ты сделала правильный выбор.

— И никто не мог тебе сообщить.

— Я знаю.

— Правда…

— Я понимаю.

Она не слушала меня.

— Я могла бы… я могла бы попытаться, Майкл, но у меня не было шанса. Миллионы жизней были поставлены на карту… — Она запнулась на секунду, потом прижалась щекой к моей щеке. — Я знаю, сколько ты пережил, милый, думая, что я убита.

Я так часто об этом думала, что чуть с ума не сошла, но изменить что-либо было не в моей власти.

— Забудь это.

— А что было с тобой, Майкл? — Она откинулась, чтобы видеть мое лицо.

— Я стал алкоголиком.

— Ты, Майкл?

— Да, котенок.

Ее лицо выражало такое недоверчивое изумление, что я усмехнулся.

— Но ведь я сказала им, они должны были отыскать тебя.

— Кто-то произнес твое имя, милая, и я переменился. Ты воскресла, и я тоже.

— Ох, Майкл…

Подняв ее большое, сильное тело, я пронес ее через комнату на тахту, покрытую мохеровым пледом. Она не сопротивлялась и только прижимала свой рот к моим губам тем порывистым и торопливым движением, которое без слов сказало мне об одиночестве этих семи лет и о том нетерпении, что сжигало ее теперь. Наконец она прошептала:

— Я девушка, Майкл.

— Я знаю.

— Я всегда ждала тебя… И как же долго это длилось!

Я улыбнулся ее тоскливому тону.

— Я был дураком, что заставил тебя ждать.

— А теперь?

А теперь я уже не улыбался. Она была вся моя, когда бы я не пожелал ее большое, чудесное тело, женщина, которая любила меня и которая была готова к тому, чтобы ее взяли теперь, сейчас же. Каждое прикосновение к ней отдавалось в моем мозгу такой страстью, что я должен был погасить в себе это желание. Я сказал:

— А еще чуть-чуть ты можешь потерпеть?

— Майкл! — мгновенный крик боли, потом она посмотрела на меня вопросительно. — Я хочу тебя… здесь. Больше, чем всегда, я хочу тебя!

— Роскошная женщина, — сказал я, смеясь и стискивая ей рот, — роскошная женщина, но чуть-чуть похожа на осла, судя по тому…

Я знал, что этот поединок принесет победу нам обоим. Моя рука скользнула по обнаженной бархатной коже ее плеча, ощущая мгновенную дрожь ее тела. Она извивалась, стараясь найти уютную, спокойную позу, слабо всхлипывая и делая такие вещи, о которых раньше и понятия не имела.

— Чудесно, — сказали в дверях. — Отлично!

У меня была кобура с сорок пятым, но я не мог достать оружия. Конвульсивное движение Велды открыло мне возможность окинуть взглядом комнату и человека, стоящего с оружием наготове, потом ее волосы вновь упали мне на глаза прохладной грудой.

Курок его был взведен и выражение на его лице было таким, какое я видел уже не раз на лицах дешевых убийц и я знал, что если я помешаю ему, он пристрелит меня в ту же секунду.

— Продолжайте, не стесняйтесь. Я люблю красивые зрелища.

Я улыбнулся как можно придурковатей и откатился от Велды, потом сел на край тахты. Внутри меня все дрожало от еле сдерживаемой ярости, но я старался не двигаться, пока он оценивал обстановку.

— Вот не думал, что вас окажется двое, но малютка что-то хотела от тебя получить, парень. — Он направил на меня пистолет. — Зачем только крошке такая старая калоша?

Когда она заговорила, ее голос был неузнаваем.

— А что ты можешь предложить взамен?

— Себя, например. Я наблюдаю за тобой в то окошко уже четыре дня и как раз сейчас в хорошем настроении. Как, мы поладим?

Я уже готов был взорваться и все погубить, но почувствовал ее колено, которое прижалось к моим ногам.

— Ну, так как же?

Он глупо хихикнул и посмотрел на меня, грязно подмигивая.

— Что ж, прежде чем мы займемся любовью, крошка, я пожалуй, прихлопну это чучело.

— Тебе придется здорово потрудиться, — не выдержал я его наглого тона.

Дуло повернулось и замерло как раз на уровне моего виска.

— Это моя манера стрелять, — сказал он, глядя на меня в упор.

Велда сказала:

— Если эта штука выстрелит, ты меня не получишь.

Этих слов было недостаточно. Он опять стал хихикать.

— Валяй, валяй, за этим я и пришел. Кусайся!

— Что?!

— Играешь, ну и играй!

Дуло дернулось в ее сторону, потом вернулось на прежнее место. Он был готов пристрелить нас. Я бушевал от сдерживаемой ненависти и совершенно не чувствовал страха. Чуть-чуть пододвинувшись на тахте, я успел переместить руку на дюйм ближе к своему пистолету, но этого было слишком мало.