Тайный наблюдатель - Мария Александровна Скрипова Страница 21

– Да, спасибо, – кивает Тим, сам поднимается на ноги, для поддержки опираясь на мою руку. – Так вот чему вас в академии ментовской обучают, а я-то думал, что ты только преступников будешь ловить!

– Выпьешь обезболивающее и антибиотик, – Марина уходит от темы, вместо ответа протягивая таблетки. – Два раза в день. Все ясно?

– Ясно, док, – усмехается Тим.

– Я фельдшер, а не док, – тихо выдает она, пряча глаза. – В будущем. Год в колледже уже учусь, на «Скорой» разрешили летом подрабатывать. – Мы переглядываемся, никто ничего не понимает. – Да какая разница, забудьте.

– Марина, – подходит Богдан. – Что случилось? Ты же больше всего хотела окончить университет МВД, опером стать, как твой отец. Что еще за колледж?!

– Ты случился, Бодь, – вздыхает она, мотая головой. – А колледж обычный, медицинский. Ничего особенного!

– Ты из-за меня институт бросила?

– Умоляю, хватит уже! Проблема решена, тебе волноваться не о чем, на этом точка! – чуть не расплакалась, эмоции накрывают. Отворачивается, берет себя в руки. Киша не из тех, кто жалуется, сама привыкла со всем разбираться. Сейчас не справляется, значит, что-то серьезное.

– О чем ты?! Какая проблема? – настораживается Бодя, шестеренки в его голове крутятся, перебирая всевозможные варианты. Марина руками разводит, пытаясь уйти. Гроссмейстер не позволяет, дорогу преградил. – Даже не думай, что можешь сбежать от этого разговора. Еще раз спрашиваю, какая проблема решена?

– Если так интересно, у папаши своего спроси! – Сжимает кулаки, ей больно.

– Я у тебя спрашиваю!

– Отстань от нее! Ты не имеешь права! Она не твоя жена, думай лучше о своей семье, а Маринку оставь в покое! – заступается за подругу Рита, спускаясь вместе с ней по импровизированной лестнице вниз.

– В чем, вообще, дело? – Богдан смотрит на нас с Тимой. Оба пожимаем плечами, если бы мы только сами знали ответ! Не нравится мне все это. Возникает резонный вопрос: какие еще секреты мы друг от друга скрываем?

– Дай ей успокоиться, потом поговорите. Если что, Ритку допытаю, она точно в курсе. Пойдемте вниз, нельзя их одних надолго оставлять.

Мы спустились на первый этаж, никто не проронил ни слова. Слишком много разрозненных мыслей и эмоций, чтобы делиться. Слов не подберешь. Мы здесь всего второй день, кажется – уже неделю. Страхи, усталость, голод, раздражение – все смешалось в один клубок, распыляя остаток сил. Слишком много неизвестных, чтобы собрать четкую картину, плюс неудачная попытка бегства из западни окончательно разбила зародившийся огонек надежды. Обычно в такие моменты Тим всех подбадривает, сейчас ему не до этого, сам ногами еле перебирает.

Богдан на лестнице замирает, останавливает нас, указывая на стойку регистратуры.

– За углом кто-то есть. – Достает пистолет из-за пояса, неторопливо делает шаг вперед. – Эй, ты!

Высовывается светловолосая голова. Пацан! Тот самый пацан, который приходил ко мне вчера днем, Пашка Морозов!

– Подожди. Я его знаю, – останавливаю я Богдана. Парнишка с гитарой в руках выползает, вылупился на нас большущими голубыми глазами, не шевелится. – Ты? Что ты здесь делаешь?

Со всех ног драпанул, инструмент по пути бросил, удирая от нас по коридору. Там тупик, никуда не денется.

– Вот же маленький засранец! – недовольно мотает головой Богдан, устремляясь в погоню. Я за ним. – Где он?

На половине пути мы оба замерли. Пацан как сквозь землю провалился, его нигде нет!

– Что за чертовщина, – ругаюсь я, толкая закрытую дверь, по всей видимости, былой столовой. Дверь на замке, негодник при всем желании не успел бы открыть. – Видел, куда побежал?

– Нет, да и бежать тут некуда, мы здесь вчера все осмотрели. Что дальше делаем? – спрашивает Гроссмейстер. Оглядываюсь по сторонам. Бесполезное занятие – искать его сейчас, мы слишком устали. К тому же Тим с девчонками один, раненым с психом в капюшоне не справится, их нельзя оставлять.

– Возвращаемся.

Девчата с Тимофеем смотрят на меня, стоит только из-за угла показаться. Ждут ответов. Жаль, у меня их нет.

– Это тот мальчишка с часами, о котором я говорил вчера, – вздыхаю. Из всех один Казанова понимает. – Вчера, перед походом, этот пацан заходил ко мне, сказал, что нам не нужно ехать в больницу. Представился Пашей Морозовым, и я решил, что это шутка. Не понимаю, что он здесь делает.

– Ребенок еще, мальчишка, – удивляется Ритка. – Думаете, он заодно с наблюдателем?

Сам бы хотел знать.

– Может, он в багажнике спрятался? – предполагает Марина. – Дети иногда так делают. Приключений захотел и вляпался из-за нас… Кажется, мальчик был напуган.

– С наблюдателем он или нет, одно могу сказать точно, этот пацан знает, где выход. С нами он не заходил. – Тим поднимает гитару, проводит по струнам. – Это моя. Она в машине осталась, под сигнализацией. Зачем ее сюда было приносить?

– Рюкзаки тоже были в машине под сигнализацией, – резонно парирует Киша. – Ребенок их бы не поднял. Да и зачем это десятилетке? Что, если наблюдатель не только наши вещи, но и балалайку эту притащил? Мы могли не заметить, а малыш просто поднял. Куда он убежал? Его найти нужно, он здесь совсем один!

– В том-то и дело, мы понятия не имеем, куда этот пацан делся! Ко всему прочему он Семена о больнице предупреждал, совпадением не может быть. Хватит мамочек включать, этот пацан здесь неспроста, – отвечает Богдан, пытаясь привести головоломку к единому знаменателю. – Трос не был прорванным, заводской брак, не повезло. Этот ублюдок оставил у каждого по одной или парочке важных вещей. У Лады пистолет, у Тимофея – снаряжение, у Маринки – лекарства. Если моя теория верна, у остальных тоже должно что-то быть. – Он открывает рюкзак, вываливая на пол содержимое. – У меня котелок, сублиматы, пара бутылок с водой.

– Одежда только, – пожимает плечиками Рыжик, разгребая несистематизированную сумку. – Еще фотоаппарат с объективом… Он не забрал фотооборудование!

Сам проверяю. Вещи, спальные мешки, как у остальных, на месте, но должно быть еще что-то действительно важное, то, что помогает выжить. Ни еды, ни лекарств, ни снаряжения, как и фотоаппарата с пистолетом, но их и не должно было быть. Нашел!

– Налобный фонарь, две штуки, Ритке запасной брал. И огниво, – усмехаюсь. Вот и пригодилась моя запасливость. На первый взгляд не самые значимые приспособления, но любой походник подтвердит, что свет и огонь – символы жизни. Этот псих с нами играет, но правила заведомо известны только ему. – Предложения?

– Поесть и отдохнуть, – пожимает плечами Богдан, за Маринку беспокоится, дыхание так и не восстановилось. Но