Диана Гэблдон - Шотландский узник (ЛП) Страница 47

— Нет, — Фрейзер неуклюже положил руки на колени, поднял одно колено вверх, приготовился встать, но потом остановился, пытаясь оценить свои шансы подняться на ноги самостоятельно. Без слов Грей наклонился, подхватил его под левую руку и поставил на ноги, этот маневр сопровождался глухим стоном.

— Я показал стихотворение Сиверли, — сказал Фрейзер, одергивая камзол. — Он сделал вид, что не знает меня, но он узнал. Он прочитал, спросил, кто я такой, а затем попытался поймать меня как мошенника на фальшивой древности. Когда я повернулся к нему спиной, чтобы уйти, он попытался убить меня. — Несмотря на очевидную боль, он улыбнулся Грею кривой улыбкой. — Полагаю, это будет засчитано как доказательство, а?

— Да, — Грей вернул ему улыбку. — Спасибо, мистер Фрейзер.

— Всегда к вашим услугам, — вежливо сказал Фрейзер.

Вернулся Том с миской воды, лоскутом ткани и встревоженной молодой женщиной.

— Ах, сэр, — воскликнула она, увидев Фрейзера. — Том сказал, что лошадь сбросила вас в канаву прямо головой вниз. Злое животное. Неужели вы так сильно пострадали?

Лицо Фрейзера в полной мере выразило возмущение от идеи, что его мог сбросить престарелый кабысдох, и что Тому не пришло в голову никакого другого предлога, но, к счастью, он воздержался от высказывания своего мнения и, болезненно морщась, подставил свое лицо под мокрую тряпку. Со стоическим терпением и под аккомпанемент больше сочувственных, чем насмешливых комментариев завсегдатаев паба, он позволил Грею и Тому поднять его вверх по лестнице, когда стало очевидно, что он не может поднять ногу выше, чем на дюйм или два. Они опустили его на кровать, в ответ на что он издал отчаянный крик и повернулся на бок.

— В чем дело? — С тревогой спросил Том. — Вы ранены в позвоночник, капитан? Если в позвоночник, то вас может парализовать. Вы можете пошевелить пальцами ног?

— Позвоночник ни при чем, — сказал Фрейзер сквозь зубы. — Это моя задница.

Было бы странным выйти из комнаты, так что Грей остался, но из уважения к тому, что считал чувствами Джейми, отступил назад и отвернулся, пока Том помогал Фрейзеру стянуть бриджи.

Потрясенное восклицание Тома заставило его вернуться и посмотреть, и он повторил его слово в слово:

— Господи Иисусе! Какого черта он сделал с вами? — Фрейзер распластался на кровати, приподнятая рубашка уже не скрывала ущерб. Почти вся левая ягодица Джейми была изуродована огромным пурпурно-синим припухшим кровоподтеком, окружавшим почти черное место удара.

— Я же сказал вам, — нетерпеливо ответил Фрейзер, — он пытался убить меня, ручка его дубинки прошла в дюйме от моей головы.

— Хорошо, что этот мерзавец плохо прицелился.

Фрейзер не улыбнулся, но его угрюмое лицо немного смягчилось.

— Что нам нужно, так это припарка от синяков, — сообщил ему Том. — Моя матушка делала ее из кирпичной пыли с яйцом и толченой расторопшей, когда мы с братьями ставили друг другу синяк под глаз.

— Я считаю, что в округе нехватка кирпичной пыли, — сказал Грей. — Но ты, Том, можешь спросить, что порекомендует твоя подружка.

— Скорее всего, горстку навоза, — пробормотал Фрейзер.

Во второй раз Том вернулся с женой трактирщика, которая несла большое мокрое полотенце, полное резаного лука, которое с многочисленными выражениями ужаса (перемежающимися громкими восклицаниями удивления о том, как же такая добрая и покладистая лошадь, как наша Беделия, у которая такая нежная душа, что на ней можно было бы отправить Господа нашего в Иерусалим, могла так жестоко поступить с джентльменом — они заставили Фрейзера громко заскрежетать зубами) приложила к плечу страдальца.

В связи с характером ранений, Джейми не мог лежать на спине, поэтому был вынужден перевернуться на живот, подложив подушку под больное плечо и зажмурив слезящиеся от лука глаза.

Грей прислонился к стене у окна, то и дело выглядывая наружу, на случай, если Сиверли решит организовать погоню, но дорога оставалась пустой.

Краем глаза он наблюдал, как женщина заканчивает лечение. Она пришла со вторым компрессом, немного задыхаясь после подъема по лестнице, и со стаканом виски, который она крепко держала одной рукой, второй поднимая голову Фрейзера, чтобы помочь ему пить, хотя он сопротивлялся этой помощи.

От этих движений первый компресс расползся, и она оттянула с шеи рубашку Фрейзера, чтобы заменить его. На коже ярко вспыхнули белые шрамы, ясно видимые у него на лопатках, и она потрясенно щелкнула языком, когда увидела их. Она сурово посмотрела прямо на Грея, а потом с большой нежностью молча поправила рубашку, собрала назад волосы Джейми и причесала их, а затем свободно заплела и перевязала обрывком шнурка.

Грей зачарованно следил, как темно-красные, вспыхивающие медными искрами, пряди медленно скользили сквозь пальцы женщины. Резкий толчок, который сначала показался простой ревностью перешел в чувство, близкое к тоске, когда он увидел, как Фрейзер закрыл глаза, расслабился и уткнулся щекой в подушку, его тело бездумно уступало неторопливым прикосновениям женщины.

Она закончила и вышла, искоса взглянув на Тома. Он посмотрел на Грея и, получив кивок согласия, пошел вслед за ней.

Сам Грей поправил огонь, а затем сел на табурет рядом с кроватью.

— Вы хотите спать? — спросил он грубовато.

Сомкнутые голубые глаза сразу открылись.

— Нет, — Фрейзер осторожно приподнялся на левом локте. — Иисусе, как больно!

Грей полез в чемодан, достал свою флягу и передал Джейми.

— Бренди, — сказал он.

— Спасибо, — горячо поблагодарил Фрейзер и откупорил ее. Грей снова сел с легкой довольной улыбкой.

— Расскажите мне, если можете, что именно произошло.

Фрейзер отчитался, периодически останавливаясь, чтобы глотнуть бренди, протереть глаза или высморкаться, потому что от луковых паров слезы текли ручьем.

— Таким образом, он явно признал стихотворение, — сказал Грей. — Что подтверждает — Карруотерс придавал ему особое значение. Еще более интересен его вопрос: «Кто вы такой?». Это подразумевает, что ответ был чем-то другим, а не вашим именем, не так ли? Тем более, что, по вашим словам, он вас узнал.

Фрейзер кивнул:

— Да, это так. Эта так же означает, что есть люди, которых он не мог знать лично, но которые могут понять смысл стихотворения и разыскать его, используя это стихотворение как сигнал. Другими словами…

— Заговор, — сказал Грей с чувством то ли страха, то ли азарта в животе.

Фрейзер издал что-то вроде согласного ворчания и, вернув полупустую флягу, снова улегся, морщась и вздыхая.

— Какого рода это может быть заговор, мистер Фрейзер? — спросил Грей, наблюдая за ним. Рот шотландца дернулся, но он явно уже составил мнение на этот счет, поэтому ответил, не задумываясь.

— Политика. В том отрывке упоминается белая роза. Это не может означать ничего, кроме якобитов. — Он говорил тоном абсолютной убежденности.

— О. — Грей помолчал, потом с максимальной небрежностью сказал: — Я не помню упоминания белой роза в вашем первоначальном переводе.

Фрейзер невозмутимо высморкался.

— Нет, — спокойно ответил он, — ни я ни капитан Лалли ее не упоминали.

— И все же вы сказали мне сейчас, — заметил Грей.

Фрейзер взглянул на него искоса, протянул руку за фляжкой и сделал глоток, как бы обдумывая ответ, хотя Грей был совершенно уверен, что знает его.

— Теперь можно, — сказал Джейми, опуская фляжку. Он немного подвинулся, морщась. — Вы не могли знать, но до восстания в Шотландии и некоторое время после существовали десятки, нет, сотни маленьких заговоров. — Объявления о продаже, аренде, покупке земельных участков — каждый, кто мог держать в руках перо, отправлял закодированные письма, писал о деньгах, о своих собственных связях, чернил имена противников, но почти все это было просто колебанием воздуха.

Он вытер глаза, чихнул и вытер нос.

— Иисусе, больше никогда не буду есть лук.

— Помогает? Снять боль, я имею ввиду.

Фрейзер выглядел удивленным, как будто ему не приходило в голову задаваться этим вопросом.

— Да, пожалуй, он согревает ушибленные места. — Его рот дернулся. — Или это делает бренди? — он откашлялся. — В любом случае я видел сотни таких писем в Париже. В течение некоторого времени моей заботой было читать подобную корреспонденцию. Вот когда я познакомился с вашей невесткой.

Джейми говорил небрежно, но Грей заметил косой взгляд шотландца и мужественно скрыл свое удивление.

— Да, Хэл говорил, что ее отец торговал… документами.

— Это очень тактичный способ представить его, — Фрейзер фыркнул, подняв одну бровь. — Я удивлен, что она не рассказала вам о белых розах, — сказал он. — Она должна была заметить. — Потом его взгляд остро блеснул. — О, — сказал он с полуулыбкой, — конечно, она сказала. Я должен был это понять.