Николай Леонов - След оборотня

Николай Леонов, Алексей Макеев

След оборотня

Пролог

Квартира была небольшой, двухкомнатной, с крошечной кухней. Однако располагалась она в центре Москвы и была обставлена так, что с первого взгляда становилось понятным: ее владелец мало в чем нуждается! Евроремонт, смесь антиквариата с модерном, дорогие ковры и дешевые постеры на стенах. В общем, безвкусица. Но – дорогая безвкусица!

В квартире находились два парня и две девушки. Все четверо сидели в гостиной около стеклянного столика, уставленного шикарной закуской, дорогими винами и тропическими фруктами. Один из парней, крепкий невысокий брюнет, оккупировал глубокое кресло почти в углу комнаты. На вид ему было не больше двадцати пяти лет. Если не смотреть парню в глаза! В противном случае становилось жутко, поскольку вас встречал взгляд пустых глаз полоумного старца. Парень держал в одной руке бутылку вина, а другой небрежно обхватывал за талию черноволосую девушку, расположившуюся у него на коленях. Брюнет глуповато улыбался, глядя на то, что происходит в противоположном углу комнаты.

Напротив него, через стол с угощением, сидел высокий голубоглазый парень с длинными вьющимися белокурыми волосами. Он был ровесником брюнету, и хотя с его губ не исчезала легкая, презрительная усмешка, глядел он почти дружелюбно. Блондин, как и брюнет, расположился в глубоком антикварном кресле. Но, в отличие от последнего, держал в руке не бутылку вина, а папиросу, наполняющую комнату терпким запахом анаши. И еще: подружка блондина не сидела у него на коленях, а плавно извивалась в центре комнаты, безошибочно попадая в такт мягкому, тягучему и завораживающему ритму песни.

Каждое движение стройной танцовщицы, каждый жест, каждое покачивание бедер и любой поворот головы были насквозь пропитаны эротикой. От нее исходила такая мощная волна флюидов сексуального влечения, что казалось, будто в комнате скоро станет нечем дышать. Блондин внимательно наблюдал за девушкой. Его грудь тяжело вздымалась, однако это было единственным признаком охватившего его волнения. На губах парня застыла все та же ироничная улыбка, а папироса с анашой спокойно покачивалась в пальцах, размеренно следуя за музыкальными пассами.

Неожиданно в комнате все изменилось. Мелодия, лившаяся из CD-проигрывателя, неуловимо ускорила ритм. Вместе с ритмом преобразовались и движения танцовщицы. Она стала двигаться быстрей и резче, умудрившись не нарушить ничего в прежней сексуальной привлекательности танца. В какой-то момент она стала волной, набегавшей на песок, солнечным бликом, брызгами шампанского. Открыв рты, парни смотрели, как в этой феерии танца девушка теряла один предмет одежды за другим, оставшись под конец лишь в узеньких трусиках и чулках. Блондин не шевелился, а брюнет, бросив бутылку, схватил фотоаппарат и принялся снимать, отщелкивая кадр за кадром.

Затем музыка вновь вернулась к плавному, завораживающему ритму, и, повинуясь ей, танцовщица мягко опустилась на пол. Парни заулюлюкали и засвистели, восхищаясь блестящим стриптизом, но это был еще не конец! На секунду застыв на полу, девушка, изгибаясь совершенно невообразимым образом, подползла к блондину и, вскинув руки вверх, принялась тереться голым животом о его ногу. Глаза блондина заблестели, а грудь стала вздыматься еще чаще, но он остался недвижим, давая танцовщице закончить представление.

Призывно глядя ему в глаза и загадочно улыбаясь, девушка поползла выше, забираясь ладошками под кипенно-белую рубашку блондина. Брюнет коротко хохотнул, но тут же забыл о приятеле, почувствовав у себя на теле жадные ручки подруги. Теперь ему было не до фотоаппарата. Он откликнулся на ласку, перестав обращать внимание на то, что происходит в другой части комнаты. Его руки умелым движением сорвали с плеч подруги почти прозрачный топ. Еще секунда, и девушка должна была лишиться последних остатков наряда, но в этот момент зазвонил телефон. Брюнет вздрогнул и поднял глаза на приятеля. Тот тоже застыл, глядя на аппарат. В воздухе повисла гнетущая пауза.

– Возьми трубку, – наконец нарушив ее, сказал блондин.

Брюнет отрицательно покачал головой.

– Это твой дом, ты и отвечай на звонки, – коротко хмыкнул он. – И, вообще, пошли все на хрен! Мы свое сегодня уже отработали.

– Возьми, я сказал, – блондин не повышал тона, но что-то в его голосе говорило, что второй раз лучше не отказываться.

Брюнет фыркнул, несколько мгновений сверлил приятеля взглядом, а затем демонстративно небрежно ответил на звонок. Несколько секунд он вслушивался в то, что говорилось на том конце провода, потом обменялся с собеседником парой коротких, ничего не значащих фраз и, выдержав паузу, со злостью швырнул телефонную трубку на рычаг. Она не удержалась в пазах и соскользнула вниз, плавно закачавшись на витом амортизирующем шнуре.

– Твою мать!.. – выругался брюнет. – Это босс. Приказал срочно приехать. Псих, говорил я тебе…

– Помолчи, Масон, – отрезал блондин и поднялся с кресла, оттолкнув от себя танцовщицу, все еще стоявшую на коленях. – Вечеринка отменяется. Девушки, собирайтесь по домам. Да поживее!..

Подруги удивленно переглянулись и открыли рты, собираясь если не выразить возмущение столь бесцеремонным обращением с собой, то хотя бы потребовать объяснения от блондина. Танцовщица резко повернулась к нему и застыла, чувствуя, как холодок страха завязывает узлом мышцы живота: вполне миролюбивая физиономия блондина, названного приятелем Психом, преобразилась до неузнаваемости. Звериная злоба исказила черты его лица, а бездонные голубые глаза вдруг превратились в колючие осколки, хранившие в себе отражение выстуженного январского неба.

Несколько мгновений танцовщица стояла, словно кролик перед удавом, и не могла оторвать глаз от лица блондина, завороженная его ледяным взглядом, и лишь затем, с трудом проглотив комок, невесть откуда взявшийся в горле, резко развернулась и бросилась подбирать с пола разбросанные предметы своего туалета. Одевалась она уже на ходу, опрометью выскочив в коридор. Подруга проводила ее удивленным взглядом, но последовать примеру товарки явно не собиралась. Она была готова возмутиться, но ледяной взгляд Психа мгновенно проделал с упрямицей ту же метаморфозу. Девушка не решилась произнести ни звука и, пятясь, выскочила из комнаты. Блондин усмехнулся.

– Сучки. Все они продажные сучки! – зло сказал он, а затем повернулся к брюнету. – Пошли, Масон. Машину я поведу.

– Как хочешь, – равнодушно пожал плечами тот и без дальнейших слов направился к двери.

В машине оба друга и напарника преобразились. На лице у блондина вновь появилась мягкая, дружелюбная улыбка, и лишь лихорадочный, жгучий блеск опаленных яростью глаз говорил о том, что творится в его душе. А Масон, казалось, полностью погрузился в себя. Он достал из кармана пиджака упаковку мятной жевательной резинки и, забросив в рот сразу несколько подушечек, принялся меланхолично жевать, пытаясь хоть как-то перебить запах алкоголя. Со стороны могло показаться, что он абсолютно спокоен и безразличен ко всему, что происходит вокруг, но его, как и Психа, выдавали глаза. Впрочем, в них некому было смотреть.

Эту метаморфозу, происшедшую с друзьями, можно было легко объяснить. Оба служили телохранителями у взбалмошной жены бизнесмена Ширяева. И оба были в достаточной степени профессионалами, чтобы уметь не показывать своих эмоций в то время, когда они на работе.

Вот это и являлось главной причиной негодования напарников. С боссом сейчас парни были не на короткой ноге. Но до того, как тот женился в третий раз, часто выполняли его иногда весьма щекотливые поручения и были у него на хорошем счету. А вот теперь приходится целыми днями и ночами таскаться по Москве с высокомерной сучкой, выполнять все ее капризы и молчать в тряпочку.

Более того, назначая парней на эту должность, Ширяев обещал, что они в «шестерках» долго не задержатся и вскоре получат повышение. Но время шло. Пролетело уже четыре месяца, а ничего не менялось. И вдобавок ко всему последние три недели у напарников не было ни одного выходного. И даже этого твердо обещанного свободного вечера босс их лишил, потому что его поганой сучке, видите ли, приспичило посетить презентацию какого-то слащавого попсового певца!

– Убью я когда-нибудь эту тварь и Ширяева вместе с ней, – процедил Псих, не убирая с лица дружелюбной улыбочки, от чего фраза прозвучала жутковато. – Зажрался, козел. Забыл, как на зоне вместе баланду хлебали. Большим боссом себя чувствует.

– А он и есть босс, – ледяным голосом констатировал Масон и выбрался из «Мерседеса». – А ты слишком мелко плаваешь.

– Ничего. Будем и мы когда-нибудь конфеты трескать, – процедил блондин ему вслед. – Ненавижу всех этих зажравшихся сук с толстыми кошельками!