Фридрих Незнанский - Засекреченный свидетель Страница 35

Пока основное действо не началось, сыщики тоже коротали время за болтовней.

— Тебе сны снятся, тезка? — интересовался местный Владимир.

— Нечасто, — отзывался столичный гость. — Дома еще вижу иногда. А здесь у меня сон крепкий. Проваливаюсь во тьму, в которой уже начинает звенеть будильник.

— А мне сегодня приснился. Настоящий цветной сон, со вкусами и запахами. Стоял я на высоком берегу реки, неподалеку от домика, где нашел приют, смотрел на водопад и грыз крупное сочное яблоко. До мельчайшего огрызка иссосал, до косточек практически…

— Яблоко — к раздору, — заметил Поремский, хотя снов никогда ранее не толковал. Так брякнул. Наобум.

— Вот и нет. Я днем в управе смотрел сонник в Интернете. Такого начитался! Яблоко — к встрече со старым мудрым человеком, который поможет и научит, и с красивой женщиной. Водопад — достижение заветного желания, а также тяжкие испытания. Много думал и понял, что встречусь с пятидесятилетней красавицей…

— …которая тебя многому научит, — подхватил напарник.

— И это будет мне тяжким испытанием…

— Но ты поймешь в конце концов, что именно это и есть твое заветное желание! — рассмеялся Поремский.

— Эх… — шутливо сник Назаренко, но вдруг насторожился: — Оп-ля! Пора мне, кажется…

Алекс отошел к стойке и стал о чем-то шептаться с барменом. Уверенным мужским жестом Изольда взяла бутылку коньяку, плеснула себе, о чем-то спросила соседа. Тот отрицательно мотнул головой, набычившись. Его напарник, покосившись на Алекса, который взял поднос с двумя бокалами и уже направился обратно, тоже с видимым сожалением отказался.

— Вов, а что это они такие затурканные? Пить — не пьют. Рожи постные…

— А им в ночь на службу. У Алекса строго: чуть что — на выход. Безработных костоломов сейчас хватает. В лучшем случае отдадут для спарринга начальнику охраны. Там шкаф под два метра, десять пудов живого веса, профессионал по фулл-контакту…

— М-да. Тяжела жизнь простого бандита. Иной раз лучше уволиться…

— Гляди! — громким шепотом перебил Поремского сочинский капитан.

Они не увидели, а скорее угадали стремительный взмах очаровательной Изольдиной ручки над фужером с недопитым Алексом коньяком. Оба «быка» в этот момент настороженно смотрели за тем, как босс возвращается к столику, чуть пританцовывая в такт итальянской песенке. На подносе призывно позвякивали два полных льда бокала. Переключения внимания охранников на Алекса вполне хватило, чтобы ударная доза клофелина растворилась в терпком и крепком французском напитке.

Успешный бизнесмен Алексей Викторович Дмитриев поставил один бокал на красиво вышитую скатерть и, держа второй в руке, стал протискиваться мимо Изольды на свое место. Пошатнулся, якобы потеряв равновесие, и рухнул к ней на колени. Заелозил руками, будто пытаясь подняться: то юбку задирал, то попадал в глубокий вырез блузки. Девица под плотоядное ржание охранников лениво отпихивала неуклюжего приставалу, но как-то так у нее это получалось, что все плотнее прижималась девица к Алексу горячим телом, пока ее руки окончательно не сплелись у мужчины за спиной и не застыла парочка в затяжном голливудском поцелуе.

Капитан Назаренко встал со своего табурета.

— Пора мне в сортир. Скоро начнется. Яковлев должен появиться. Да и твой выход вот-вот…

Дальше все было разыграно как по нотам.

Спустя несколько минут Изольда странно икнула, одной рукой попыталась что-то нащупать на столе, второй потянулась было к своему аппетитному вырезу блузки, но удержаться не смогла и увернуться не успела: поток рвотных масс шумно извергся из ее милого ротика, — прямо на фирменные слаксы одного из охранников.

— Что же ты, падла! — Пострадавшего, обреченно глядевшего на нижнюю часть своего костюма, слизистую и пахучую, не остановил даже слабый успокаивающий жест засыпающего босса. Короткий, совсем без замаха, тычок основанием ладони в щеку девушке отбросил ее, пытающуюся выбраться из-за стола, к стене, по которой она и сползла тихонько, застыв в глубоком нокауте.

Алекс только чуть шевельнул кистью руки:

— Хер с ней. Иди помойся… Ну и набрались мы… — И захрапел, откинув голову назад, на резную высокую спинку стула.

Потерпевший на прямых ногах поковылял к туалетам. Второй недоуменно озирался. Посторонних происшествие не привлекло: музыка играла громко, лампы под конец вечера приглушили до минимума. Посетители были пьяны, счастливы и не интересовались ничем и никем, кроме самих себя, любимых.

И тут от дверей к троице устремился меж столиков мужик шоферского вида.

— Кто тут Дмитриев? Такси подано!

— Ну? — Ошалелый «бык» уставился на «таксиста» Яковлева. — Ты чего гонишь? Какое такси? — Он осторожно подергал шефа за рукав. Тот всхрапнул. — Не было такого вызова. Не могло быть… — Охранник осекся. А вдруг могло? И хотя он явно насторожился поначалу, но угрозы особенной не почувствовал и успокоился. Все шло естественным чередом. И даже машину Алекс вполне мог вызвать, чтобы ехать к себе на хазу развлекаться с девицей — сколько раз уже так бывало. Сюда они тоже на такси приехали. Дмитриев себе такое частенько позволял. А его джип раскатывал при этом по Сочи — для конспирации. Когда только шеф вызов сделать ухитрился? Когда он в сортир выходил, что ли?

— Погоди, мастер. Что за вызов? — Телохранитель раздраженно поглядывал на коридор, ведущий к туалету, где застрял напарник, слишком много внимания уделявший испорченному костюму.

— Подать в двадцать три часа машину ко входу в «Орел». Заказчик Дмитриев. Адрес записан: на Пластунскую в конец куда-то…

Соответствовало. На улице Пластунской была одна из квартир хозяина. Думать за всех простому крепкому парню осточертело.

— Где машина?

— У входа.

— Как узнал, что Дмитриев здесь?

— У метрдотеля.

— Идем поглядим.

Он решил быстренько проверить машину и отвезти хозяина отсыпаться. «Как раз напарник выйдет — под руки донесем», — решил он.

Но сразу за стеклянной дверью ему в затылок уперся ствол.

Первый свой срок Лешка получил в шестнадцать лет за примитивный гоп-стоп, то есть уличный грабеж. В конце семидесятых в подмосковных Люберцах, где он родился и вырос, промышляло немало дворовой шпаны, выезжавшей «для серьезных дел» в зажравшуюся Москву. Кто специализировался на угонах автомашин, кто срывал с прохожих меховые шапки, кто обирал пьяных… Дворовая команда, где подвизался юный Алекс, как называли его приятели, выезжала «на дело» в те дни, когда на крупных столичных заводах выдавали получку. Значительная часть жалованья оставлялась московскими пролетариями в пивных и винно-водочных магазинах. А провести пьяного и беспечного клиента до темного двора или подъезда и обобрать его до нитки было для команды из трех-четырех человек делом техники. Некоторое время начинающим уркам везло, они входили во вкус, действовали наглее и все менее осторожно. И одним мрачным осенним вечером везение вдруг закончилось.

Суд определил мерой наказания пять лет лишения свободы, и Алекс отправился в знаменитую Костромскую ВТК.

На «малолетку» он заехал юным блатным романтиком, довольно скромным пацаном, пытающимся видеть в окружавших его арестантах только хорошее. Но по прошествии двух лет, в течение которых Дмитриеву исполнилось восемнадцать и его перевели на «взросляк», он стал человеком, отрицательно настроенным не только к администрации колонии, но и к человечеству вообще. Правда, блатным он не стал, поскольку романтики насчет уголовного мира в нем явно поубавилось. Предпочел отбыть срок «мужиком», но слыл путевым, к его мнению прислушивались даже авторитетные уркаганы. Алекс никогда не запарывал «косяков», то есть не совершал поступков, порочащих честного арестанта. При случае всегда был рад обмануть и ментовское начальство с его невыполнимым планом на промзоне, и «козла»-бригадира с его постоянными придирками и приписками.

Выйдя на свободу, он отправился в Адлер, где у доживающей свой век бабули со стороны матери был небольшой домик в частном секторе, который уже полгода спустя и достался единственному внуку в наследство. Кооперативная квартира родителей в Люберцах также оставалась за ним в случае их смерти. Бывший уголовник стал наследником недвижимости и в столице, и обладателем таковой на главном курорте страны. Но в те годы это еще ничего не значило.

Устроился домовладелец работать на бензоколонку, где сквозь пальцы посмотрели на его судимость. Работал без нареканий. Среди коллег числился суровым и нелюдимым: даже в дни выдачи зарплаты никому не составлял компании в выпивке. Не интересовался он и тусовочной курортной жизнью — концерты, рестораны и экскурсии его нимало не интересовали. Единственной страстью Алекса была теперь карточная игра, к которой юный Леша пристрастился еще в Костромской ВТК. В то время даже в Москве не было еще ни единого казино, профессиональных катал[9] пачками сажали якобы за мошенничество. В Сочи тоже шла охота на картежников, но Алекс обнаружил-таки спокойный катран, где собирались «игровые».