Ольга Тарасевич - Чеченский угол

Ольга Тарасевич

ЧЕЧЕНСКИЙ УГОЛ

Часть I

Глава 1

С Пашиным лицом творилось что-то неладное. Это Лика Вронская, вернувшись с работы, отметила мгновенно, как только переступила порог квартиры, едва полоснула по бой-френду зелеными глазищами.

Сразу же закрутился вихрь предположений. Обиделся на втиснутую в последний детективный роман сцену их сексуальной вакханалии? Не подходит, презентация прошла позавчера, а вчера вечером ее сокровище валялось с книжкой на диване и глубокомысленно изрекало, пряча улыбку: «Прости, дорогая, но когда читаешь дамские детективы – сложно не проникнуться чувством собственного совершенства…» Копить обиду не в его стиле, Пашино возмущение – ливень, бурный, но недолгий.

Еще один аспект творчества – последние статьи в еженедельнике «Ведомости» – касались… А ничего крамольного: интервью с депутатом Госдумы и экономическая аналитика по поводу последствий бюджетного профицита.

Так и не придумав ничего путного, журналистка и писательница Лика Вронская швырнула рюкзак на пуфик у зеркала в прихожей, сбросила босоножки и, сопровождаемая скульптурным подобием своей второй половины, проскользнула на кухню.

Утроба распахнувшегося с легким чавканьем холодильника не отличалась богатством содержимого. Всего-то полкастрюльки борща и жареный судак с румяной корочкой. Бывали времена и похуже, лишь пакет пельменей в морозилке и ничего больше, – Паша ругался, но, во всяком случае, не мумифицировался.

«Поняла, – внезапно осенило Лику. – У него появилась другая женщина. Может, более молодая или не такая занятая».

Однако Паша, растерянно поправляя сползающие с курносого носа очки, произнес совершенно другие слова.

– Витю убили. К Надежде Александровне «скорая» приезжала…

Тарелка с рыбой выскользнула из онемевших пальцев, брызнула осколками. Лика присела на корточки и машинально принялась за уборку.

Ее мозг отказывался осмысливать новость.

Соседка Надежда Александровна Ванеева. Шарообразный сгусток энергии, зычный голос, газета «Советская Россия» под мышкой. Красные гвоздички встречают памятные революционные даты в натруженных руках, чтобы упасть у монумента вождя мирового пролетариата. А «Вихри враждебные веют над нами» дребезжат через стенку в любые праздники, даже в новогоднюю ночь.

Витька, двухметровая каланча, всегда решал ей задачки по математике. И Лика даже в него слегка влюбилась, когда он, поступив в Суворовское училище, щеголял в новой, с иголочки, черной курсантской форме… Годы выветрили влюбленность, осталось лишь недоумение: все бегут из армии, мало денег, никаких перспектив, а у Виктора глаза сияют от счастья: «Есть, соседка, такая профессия – Родину защищать».

Конечно же, Лика порезалась, и вид красных капель на бежевой плитке пола вернул ее к действительности.

Паша засуетился: выхватил бинт из шкафчика, хрустнул упаковкой, извлек тугую крышечку из пузырька с йодом.

Белый саван на указательном пальце. Черные подробности произошедшего.

Никто не знал, что Виктор служит в Чечне. Надежда Александровна пребывала в полной уверенности, что сына перевели в Сочи, и гордилась неимоверно. Вот, воспитывала ребенка одна – а пожалуйста, в люди выбился, полком командует или еще там чем-то, неважно. Важно, что пригласили на командирскую должность, и Кавказ покрыл его щеки шоколадным загаром, а приезжая в отпуск, Виктор всегда привозит ее любимый сыр «чечил» и палочки чурчхелы…

– Когда Надежде Александровне позвонили и сказали, что Виктор погиб, она не поверила, – продолжил Паша, крепко затягивая узел на забинтованном пальце Вронской. – Ты же ее знаешь, решила, что это провокация демократов по подрыву боевого коммунистического духа. На полном серьезе пригрозила пожаловаться в ЦК партии. Вот ужас-то. Через час гроб привезли, запаянный. Виктор сильно обгорел, от тела одни головешки остались.

Лика в отчаянии замотала головой:

– Подожди, это какая-то ошибка. Быть такого не может! Витька же в армии служил, а теперь в Чечне, насколько я понимаю, работают МВД и различные спецподразделения. Сейчас ведь не первая чеченская кампания…

– Ну, войска-то все равно там есть. Он в машине ехал, не помню, как она называется, какая-то боевая машина. Подорвался на фугасе. А ошибки, – Паша тяжело вздохнул, – ошибки нет, Надежде Александровне привезли результаты экспертизы, это его останки… Пойдем к ней, спросим, чем помочь. Она же совсем одна. Завтра, я так понял, сослуживцы Витины придут, с местом на кладбище помогут, с машиной.

Лика метнулась к рюкзаку, достала портмоне, разочарованно его отбросила – у банкомата в редакции стояла очередь, кто знал…

– У меня есть наличные, – мягко сказал Паша. – Но сейчас ей важнее, чтобы просто кто-то был рядом.

Дверь квартиры Ванеевых открыла тетя Маша с первого этажа. Покрасневшие глаза, из всегда аккуратного узла волос на затылке выбились седые пряди. И запричитала:

– Горе-то какое, Надежда Сановна совсем плоха.

Соседка, не отрывавшая взгляда от железного гроба, их не узнала. Ее побелевшие пальцы сжимали отвертку.

– Я должна его увидеть, – едва слышно шептали губы. – Там не может быть Витечки, не может. Мой мальчик служит в Сочи. Мое солнышко, кровиночка моя……

– Она уже час это повторяет, – озабоченно сказала тетя Маша.

Лика опустилась на диван рядом с Надеждой Александровной и, сдерживая слезы, обняла за полные плечи. Та резко сбросила ее руку:

– Ненавижу! Всех вас ненавижу! Вы живы, а Витечка, мне сказали, умер…

Приметив на тумбочке флакон валокордина, Паша накапал лекарство в бокал, наполнил водой из графина и, пока соседка послушно, как ребенок, глотала капли, спрятал отвертку от греха подальше.

– Простите… – всхлипнув, пробормотала Надежда Александровна.

Лика вполголоса обсуждала с тетей Машей приготовление к поминкам. Купить водку, а еще заказать пару блюд в кулинарии, картошку отварят Семеновы из пятой квартиры, салаты сможет настругать сама Лика и тетя Маша подсобит.

В этой картошке – спасение. Когда о ней говоришь, можно не смотреть на улыбающегося с фотографии Витьку и не думать о том, что был человек, а осталось обугленное мясо в запаянном гробу, был сосед, есть боль…

Траурные хлопоты – многочисленные, простые и конкретные – не давали Лике возможности лить слезы.

Лишь только на кладбище появился песчаный холмик с деревянным крестом, как надо было заказать памятник. И вот уже девять дней пришлось справлять, а потом Надежда Александровна совсем расхворалась. Потребовалось устроить ее в подмосковный санаторий.

…Лика пыталась прятаться от Чечни. Когда новости выплевывали трупы расстрелянных боевиков или подорванные остовы федеральной бронетехники, рука невольно переключала канал. Редакционная суматоха обезболивала мысли: просто бежать, включить диктофон, подготовить материал. В компьютере обитала легкомысленная авантюрная героиня очередного романа, дома ждал вечно голодный Паша. Может быть, если бы не соседская дверь, обитая черным дерматином, – можно было бы притаиться в раскаленных июньских деньках, наполненных жизнью и суетой, и поверить, что война – это где-то далеко, это не здесь. «Норд-Ост» и пылающая «Рижская» – лишь частности, шумную Москву по-прежнему рассекают дорогие машины, и в бутике продаются обалденные джинсы со стразами, и все в порядке…

Но она была – дверь, в которую вошла Чечня, совсем рядом, на одной лестничной клетке.

Итак, сначала убили Виктора.

Потом Ликины сны истоптали высокие черные ботинки. Берцы, заляпанные грязью, громыхали по каменистой почве, и вот уже звуки шагов исчезают в треске очередей, из курчавой зеленой шерсти гор на всех парах несется смерть.

Проживая с другом-программистом, Вронской не следовало бы копировать военные сайты в «Избранное». Да и «Яндекс», предатель, расчувствовался под тонкими Пашиными пальцами и высветил последний параметр поиска: «Количество жертв чеченских кампаний».

– Глупости, Паша, не драматизируй, это просто профессиональный интерес, – отмахнулась Лика от подозрений бой-френда.

И даже сама на какой-то момент поверила в собственную искренность: ну какая Чечня, в самом деле? Нет, ей туда никак нельзя. Редактор «Ведомостей» Андрей Иванович Красноперов прямым текстом заявил: «Ты мне нужна живая-здоровая, сиди в Москве и думать не смей». Редактор в издательстве Алла Сергеева осторожно заметила: «Лика, военная тематика – не ваш жанр, женские детективы покупают для того, чтобы забыть о проблемах».

«Они сто раз правы, – с отчаянием думала Лика. – Даже если меня там не украдут и Андрею Ивановичу не придется раскошеливаться на выкуп, я все равно не смогу использовать полученный материал в книге. Любая детективная интрига – это просто цинизм рядом с реальной смертью».