Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание

Сергей Устинов

Все кошки смертны, или Неодолимое желание

1

Прокопчик гонял по комнате осу, был ужален, свалился с подоконника и сломал ногу. Полученное увечье он сразу квалифицировал как производственную травму. Я сперва пытался спорить, потом махнул рукой: хорошо еще, не объявил боевым ранением.

Отправить его куда-нибудь с поручением я теперь не мог. И каждое утро мой помощник, громко стуча костылями, с видом героя-мученика исправно являлся на работу, устраивался за столом напротив меня и демонстративно вытягивал гипс в проход. После чего от его болтовни уже не было никакого спасу.

― На С-симоновском валу оч-чередная р-разборка ― скины с азерботами, ― щелкая мышью, с воодушевлением комментировал он уголовную хронику в Интернете. ― Устроили, к-козлы, в п-подвале стрельбу с б-бомбометанием, лопнул стояк с кипятком, шесть к-кретинов сварились заживо. И знаешь, как эти п-падлы-журналюги обозвали заметку? ― Восхищению Прокопчика не было предела: ― «К-крутые п-парни»!

Я сидел за столом, не слишком успешно пытаясь свести воедино свою белую и серую бухгалтерию. Хотя вопрос имел академический характер: денег и на счете, и в кармане было немного.

― Ух ты! ― радостно выдохнул Тима, словно углядел в окошке старого друга, и торжественно провозгласил: ― «Н-новая жертва Д-дамы бланк»!

Я помимо воли поднял голову.

«Дамой бланк» репортеры, играя словами, прозвали появившуюся в городе месяца полтора назад серийную убийцу: «бланк» в переводе с французского значит «белый цвет», а на игроцком жаргоне «одинокая карта». К тому же убийца оставляла на трупах свой фирменный знак ― червовую даму из карточной колоды.

По противоречивым показаниям редких свидетелей это была стройная блондинка всегда то ли в белой накидке, то ли в белом плаще. С чудовищной жестокостью она убивала одиноко живущих мужчин, причем джентльмены впускали к себе в дом роковую гостью добровольно. А та, улучив момент, сзади накидывала хозяину на шею собачий поводок, душила или, вернее, придушивала до потери сознания, после чего яростно кромсала еще живую плоть остро заточенным предметом.

Как обычно, путаницы в сообщениях было предостаточно. Одни писали, будто преступница находит объекты преступлений по газетным объявлениям о знакомстве и убивает с целью ограбления. Другие, наоборот, обильно цитируя учебник по сексопатологии, предполагали в ней одержимую маньячку-геронтофилку. Третьи, особо упирая на наличие в каждом случае собачьего поводка, искали мотив мести на сексуальной почве: дескать, соблазненная и покинутая, девушка в белом режет теперь всех похожих на своего обидчика, как бешеных собак. Сходились же в одном: ее жертвы погибали смертью мучительной и кровавой.

Мне за годы работы в угрозыске, да и потом, на ниве частного сыска, кровушки повидать довелось. Так что заинтересовался я по одной причине: последнее (а теперь уж, надо думать, предпоследнее) убийство произошло меньше недели назад едва ли не под нашими окнами ― в пятом подъезде расположенного напротив Стеклянного дома, элитного кооператива, прозванного так из-за обилия на его фасаде застекленных лоджий.

Последние дни вся округа только и говорила об этом событии. А мне просто не давали пройти по двору: всех интересовало мое на сей счет просвещенное мнение. Меня донимали всякими дурацкими вопросами, на которые я ответов не знал, да честно говоря, и знать не хотел. И если это опять у нас...

Но Прокопчик, пошарив глазами по заметке, успокоил: на сей раз в другой части города, где-то на Плющихе. Я было вернулся к осточертевшим цифрам, но тут позвонили в дверь. С тайной надеждой на перерыв в бумажной работе я щелкнул тумблером видеофона.

Что-то случилось от неожиданности с моим лицом, потому что сидевший напротив Прокопчик встрепенулся, страшно округлил глаза и низким голосом прошипел:

― Что, из ДЕЗа?!

Из-за его разгильдяйства у нас третий месяц была не оплачена коммуналка.

Но я уже взял себя в руки и теперь готов был посмеяться над своим испугом. Тем более, что ничего, кроме забавного совпадения, за ним не было: экран монитора показывал, что перед дверью стоит довольно юная светловолосая особа в белой спортивной куртке.

Но когда она прошла в комнату, пришел мой черед потешаться над Прокопчиком: он трудно сглотнул и явственно клацнул зубами.

Хотя уже смешны были любые страхи: вблизи у девушки вид оказался не просто безобидный, но даже беззащитный. На узком личике с белой нежной кожей в частых веснушках выделялись огромные зеленые глаза. К тому же при ближайшем рассмотрении выяснилось то, чего не мог передать черно-белый экран монитора: гостья была не просто светловолосой, а натурально рыжей.

Приподнявшись в кресле, я поинтересовался:

― Чем могу служить?

Случалось, что ко мне забредали клиенты агентства по недвижимости, квартирующего в соседнем подъезде. Но девица огляделась вокруг и явно пришла к выводу, что попала туда, куда надо. Этому немало способствовал Прокопчик, который подтянулся и принял свойственный ему при появлении хорошеньких посетительниц мужественный вид безжалостного борца с преступностью (как он себе его представляет). Подбородок вперед, глаза навыкате, взгляд свирепый. Со стороны это выглядело так, будто он подавился рыбьей костью.

Но рыжая визитерша уже отвернулась от него и безошибочно определила, кто тут главный, скользнув глазами по моему куда более широкому и заваленному бумагами столу.

― Мне нужно... ― пролепетала она и замолчала в растерянности. ― Насчет услуг...

― Частного сыщика? ― подбодрил я ее и жестом указал на кресло для посетителей. ― Присаживайтесь.

Кинув мне благодарный взгляд, девица осторожно опустилась на краешек кресла у окна. Ее молочные веснушчатые щеки попали в столп солнечного света и сделались похожи на камень халцедон с трогательными сердоликовыми крапушками. На солнце ее густые и длинные ресницы казались пыльными. Они мерно вздымались и опускались, как крылья присевшей передохнуть бабочки. Я совершенно неожиданно для себя почувствовал давно забытое неясное и тревожное томление под ложечкой, насмерть перепугался и по возможности суровым тоном спросил:

― Так что случилось?

Бабочка дернулась и замерла, готовая в любое мгновение сорваться с места.

― У меня отца убили, ― сообщила посетительница. Голос был тусклый, но полный смутной беды, как оголенный электрический провод. ― И я хочу... В общем, мне нужно вас попросить... посоветоваться... Если это возможно...

― Понятно, ― остановил я ее, зная, что все эти предисловия только отнимают время. ― Давайте сразу к подробностям.

И мы перешли к подробностям, при ближайшем рассмотрении довольно страшным ― даже для меня.

Если оставить в стороне многочисленные речевые кочки и ямы, на которых то и дело спотыкался рассказ рыжей клиентки, выглядели они так. Смерть настигла Игоря Шахова шесть дней назад, а в прошлый вторник его похоронили. (Именно об этом убийстве гудела вся наша округа на протяжении последних дней.) Поздним утром его изуродованный труп обнаружила лифтерша, которая принесла ему газеты. Найдя дверь приоткрытой, женщина позвонила в звонок, не получила ответа и решила полюбопытствовать, что с хозяином. Любопытство было вознаграждено: с тяжелым нервным стрессом лифтершу увезли в неврологическое отделение Боткинской.

Подобно предыдущим жертвам Дамы в белом, бедняга Игорь Иванович оказался буквально растерзан: у него было перерезано горло, исполосована грудь, а низ живота в области паха и вовсе представлял из себя кровавое месиво. Деталь, дающая серьезные основания предполагать сексуальные мотивы убийства.

Обнаженное тело лежало в квадратном холле посреди квартиры, но окровавленные полосы на полу указывали на то, что его зачем-то волоком возили из комнаты в комнату. Начав в спальне, перетащили в кабинет, а оттуда в гостиную, в каждом новом месте добавляя резаных и колотых ран уже бездыханному трупу. Словно некий чудовищный ритуал выполнялся. Нашли на трупе и сакраментальную даму червей.

К концу всех этих описаний рассказчица сама уже была полуфабрикатом для психиатра.

Прокопчик тоже. Он побледнел, а ее лицо из гладко-матового сделалось похожим на грубое серое полотно ― шершавое, в бугорках и узелках. Молодая женщина дышала мелко и прерывисто, словно вот-вот готова заплакать, на лбу и висках у нее выступили мелкие капельки пота. В отличие от меня им явно не приходилось прежде входить в подобные милые детали.

― Ну и чем мы можем вам помочь? ― сочувственно поинтересовался я. ― Ваш отец ― жертва сексуального маньяка. То есть, учитывая возраст... и пол... -здесь я замялся, но решил, что сейчас не тот случай, когда надо миндальничать, ― не маньяка, а маньячки. Я очень сожалею, но у нас несколько иная специализация. Этим занимается уголовный розыск. И нет сомнений, что по всей Москве задействованы десятки, если не сотни...