Жорж Сименон - Мегрэ и Дело Наура

Сименон Жорж

Мегрэ и 'Дело Наура'

Ж. Сименон

МЕГРЭ И "ДЕЛО НАУРА"

Мегрэ снилось, что он отбивается от невидимого злодея, трясущего его за плечо. Рука не подчинялась комиссару и казалась вялой, словно одеревеневшей.

- Кто это? - крикнул он, смутно сознавая всю бессмысленность вопроса. Да и произнес ли он вообще что-нибудь?

- Жюль!.. Телефон...

Сквозь сон он слышал какой-то звук, казавшийся ему угрожающим, и лишь спустя несколько мгновений осознал, что это телефонный звонок, а он лежит в постели, и жена тормошит его за плечо. Комиссар протянул руку к телефону, стараясь стряхнуть с себя сон. Мадам Мегрэ сидела на постели рядом с ним, лампа у изголовья светила неясным светом.

- Алло!

Он чуть было не повторил снова, словно во сне: "Кто это?".

-Мегрэ?.. Говорит Пардон...

Комиссар бросил взгляд на будильник, стоявший на ночном столике жены. Половина второго. С традиционного ужина у Пардонов они вернулись в начале двенадцатого. В этот раз гвоздем вечера была фаршированная баранья лопатка.

- Да... Я слушаю...

- Извините, что я разбудил вас. Но только что в моем доме произошлонеприятное происшествие, и мне кажется, оно входит в вашу компетенцию...

Больше десяти лет Мегрэ и Пардоны дружили семьями, но тем не менее обоим мужчинам никогда не приходила в голову мысль обращаться друг к другу на "ты".

- Я вас слушаю, Пардон... Продолжайте... Голос на другом конце провода был встревоженным и одновременно смущенным.

- Думаю, вам стоило бы приехать... Вы бы лучше поняли ситуацию...

- Надеюсь, несчастья не случилось? Пардон запнулся.

- Нет... Не совсем так, но...

- С женой все в порядке?

- Да... Она готовит для нас с вами кофе-Мадам Мегрэ пыталась по репликам мужа понять, что произошло, и вопросительно смотрела на него...

- Я сейчас буду...

Мегрэ повесил трубку. Теперь он окончательно проснулся, и на его лице появилась тревога. Впервые доктор Пардон звонил ему в такое время, и комиссар, который хорошо знал врача, понял, что случилось что-то серьезное.

- В чем дело? - произнесла мадам Мегрэ.

- Не знаю... Я нужен Пардону... Кажется, у него есть основания, чтобы я приехал...

- Весь вечер он был очень весел... И его жена тоже... Мы говорили об их дочери и зяте, о поездке на Балеарские острова, которую они планируют на будущее лето... '

Слушал ли ее Мегрэ? Встревоженный, он одевался, пытаясь догадаться, чем был вызван ночной звонок доктора Пардона.

- Я приготовлю тебе кофе...

- Не стоит... Мадам Пардон как раз этим занимается...

- Вызвать такси?

- Не надо. Погода отвратительная, машина приедет не раньше, чем через полчаса...

Наступило 14 января, пятница. Весь день в Париже температура была ниже двенадцати градусов. Снег, наваливший за последние дни, настолько смерзся, что его невозможно было убирать, и, несмотря на рассыпанную по тротуарам соль, повсюду оставались островки льда, на которых поскальзывались прохожие.

- Не забудь свой теплый шарф...

Этот шарф из плотной шерсти связала мадам Мегрэ, и он еще ни разу не надевал его.

- Может быть, мне пойти с тобой?

- Зачем?

Ей не нравилось, что он уходит один в такую ночь. Возвращаясь домой от Пардонов, они шли осторожно, глядя под ноги, и все же Мегрэ поскользнулся и упал на углу улицы Шемен-Вер. Некоторое время он сидел на земле, ошеломленный и какой-то пристыженный.

- Ты не ушибся?

- Нет... Я просто не ожидал, что упаду... Он отказался от ее помощи, сам поднялся и не захотел, чтобы она взяла его под руку.

- Не стоит, а то мы упадем оба...

Теперь она проводила его до двери, поцеловала, прошептала:

- Будь осторожен...

Она не закрывала дверь до тех пор, пока Мегрэ не спустился на первый этаж. Он не пошел по улице Шемен-Вер, а предпочел сделать небольшой крюк, направляясь от бульвара Ришар-Ленуар к бульвару Вольтера, где жили супруги Пардон.

Он двигался медленно. Были слышны только его шаги. На улицах ни такси, ни машин. Париж казался вымершим, и Мегрэ вспоминал, что он видел его таким, парализованным от холода, всего два или три раза в своей жизни.

Однако по бульвару Вольтера, со стороны площади Республики, медленно катил грузовик, рабочие разбрасывали с него лопатами соль по тротуару.

Свет горел лишь в квартире Пардонов, все окна соседних домов были темны. Мегрэ показалось, что он видит за шторами чей-то силуэт, и когда он добрался до двери, та открылась прежде, чем комиссар успел позвонить.

- Еще раз извините меня, Мегрэ...

На докторе Пардоне был тот же самый темно-синий костюм, в котором он был за ужином.

- Я попал в затруднительное положение и не знаю, что мне теперь делать...

В лифте комиссар заметил, что лицо врача осунулось.

- Вы не ложились? Пардон, смущаясь, объяснил:

- Когда вы ушли, я еще не хотел спать и принялся заполнять регистрационные карточки...

Иными словами, несмотря на занятость по работе, он не хотел переносить традиционный ужин на другой день.

На этот раз супруги Мегрэ засиделись у них дольше обычного. Разговор в основном шел об отпуске, и Пардон заметил, что его пациенты после отдыха выглядят более уставшими.

Они прошли через комнату для посетителей, где горела лишь небольшая лампа, и вместо того, чтобы направиться в гостиную, свернули в кабинет Пардона.

Мадам Пардон появилась сразу же, принеся на подносе две чашки, кофейник и сахарницу.

- Прошу извинить, что не одета... Но я уже ухожу, мужу нужно поговорить с вами

На ней был светло-голубой халат, накинутый на ночную рубашку, и тапочки без задников на босу ногу.

- Муж не хотел вас беспокоить... Это я настояла, и если я не права, прошу меня простить.

Она налила им кофе и направилась к двери.

- Я не смогу заснуть, пока вы не закончите, так что не стесняйтесь, если что-нибудь понадобится... Вы не хотите есть, Мегрэ?

- Я слишком хорошо поужинал, чтобы успеть проголодаться...

- Ты тоже не хочешь?

- Спасибо.

Дверь комнаты, где Пардон осматривал своих пациентов, была открыта. Посередине ее стояла высокая кушетка, покрытая белой простыней, испачканной кровью. Большие пятна крови Мегрэ заметил и на зеленом линолеуме.

- Присаживайтесь... Выпейте сначала кофе - Пардон указал на груду бумаг и карточек на своем столе.

- Видите ли... Людям не приходит в голову, что помимо консультаций и визитов мы должны выполнять еще эту бюрократическую работу... Часто приходится выезжать по срочным вызовам, постоянно откладываешь писанину на потом, и в один прекрасный день оказывается, что просто тонешь в бумагах... Я рассчитывал уделить этому занятию два или три часа...

А ведь Пардон начинал визиты в восемь, а с десяти приступал к приему больных в своем кабинете. Квартал Пикпюс не принадлежал к разряду богатых. Здесь жили малообеспеченные люди, и нередко в приемной собиралось до пятнадцати человек одновременно. можно перечислить по пальцам те традиционные ужины, во время которых Пардона не вызывали бы по телефону и он не отлучался бы на час, а то и больше.

- Я погрузился в эти бумаги... Моя жена спала... Было очень тихо, и я даже вздрогнул, когда раздался звонок в квартиру... Открыв дверь, я увидел мужчину и женщину, которые произвели на меня странное впечатление...

- Почему?

- Прежде всего потому, что я их не знал, а ведь среди ночи меня обычно беспокоят лишь мои постоянные клиенты, и только те, у которых нет телефона...

- Понимаю...

- Еще мне показалось, что они живут не в этом квартале. На женщине была шуба из морской выдры и такая же шапка. Случилось так, что моя жена, листая два дня назад журнал мод, вдруг сказала: "Когда ты надумаешь подарить мне шубу, выбирай не норковую, а из морской выдры. Норку носят все, а вот выдра..."

Остальное я тогда не дослушал, но вспомнил об этих словах, когда, открыв дверь, с удивлением обнаружил их. Мужчина тоже был одет не так, как одеваются на бульваре Вольтера.

Он спросил с легким акцентом:

"Доктор Пардон?"

"Да, это я."

"Эту даму только что ранили, и я хотел бы, чтобы вы ее осмотрели".

"Как вы узнали мой адрес?"

"Нам дала его какая-то пожилая женщина, проходившая по бульвару Вольтера... Полагаю, одна из ваших клиенток..."

Женщина, очень бледная, казалось, вот-вот потеряет сознание. Она бессмысленно смотрела на меня, прижав руки к груди.

"Я думаю, вам нужно поторопиться, доктор", - сказал мужчина, снимая перчатки. "Что за ранение?" Я повернулся к женщине, яркой блондинке, на вид ей не было тридцати.

"Снимите шубу..."

Она молча сбросила шубку, и я увидел, что ее соломенного цвета платье до пояса пропитано кровью.

Вот, взгляните на это пятно крови возле моего стола на том месте, где она стояла.

Я провел ее в кабинет и попросил снять платье, предложив свою помощь. Она покачала головой и разделась самостоятельно.

Мужчина не пошел с нами, но дверь между двумя комнатами оставалась открытой, и он продолжал говорить со мной, или, вернее, отвечать мне. Я надел халат. Вымыл руки. Женщина неподвижно лежала на животе, не издавая ни единого звука.