Дарья Калинина - Самба с зелеными человечками

Дарья КАЛИНИНА

САМБА С ЗЕЛЕНЫМИ ЧЕЛОВЕЧКАМИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Если бы еще год назад кто-нибудь сказал подругам, что они будут рады навсегда исчезнуть из жизни своих любовников, Кира с Лесей молча покрутили бы пальцем у виска, намекая, что у этого горе-предсказателя явно не все в порядке с крышей. И вот поди же ты! Даже еще и года не прошло, а выведенная из себя Кира, топая ногами и азартно расшвыривая вокруг себя офисную документацию, орала на весь кабинет:

— Пошел ты к черту! Слышишь меня? Пошел к черту! Нет, нет, еще дальше! На край света! На Луну! Убирайся ты, Борисов, в другую солнечную систему! Вот!

— Перестань! Дай же мне слово сказать! — кричал в ответ директор туристической фирмы «Орион» Борисов, мечась по своему кабинету и стараясь избежать соприкосновения с наиболее опасными летающими предметами, которые вырывались из рук взбешенной девушки.

— Не дам! Хватит! — От злости Кира так топнула ногой, что сломала каблук.

Разумеется, это обстоятельство хорошего настроения ей отнюдь не прибавило. Туфли были новые, страшно дорогие и, насколько можно было верить продавщице, самые настоящие итальянские, а не какая-нибудь подделка родом из Подмосковья.

И вот, пожалуйста! Триста долларов изуродованы в один момент. И все из-за кого? Ясное дело, что не по вине самой Киры.

— Это ты виноват! — тут же обвинила она Борисова.

— Помилуй! — взмолился тот. — Твои туфли и твой каблук! Нечего было ногами топать, коли покупаешь себе такую сомнительную дешевку, которая нормальной носки не выдерживает!

Вот это и стало последней каплей. Кира еще могла бы, пожалуй, покричать, выплеснуть накопившееся из-за вечных занудных поучений Борисова раздражение. А потом она постепенно выдохлась бы и утихла. И Борисов, хорошо знающий характер своей коллеги и бывшей подруги, принес бы ей и себе холодной свежей водички, они бы мирно ее попили, успокоились и продолжали работать дальше, словно и не было никакой бури.

В общем, Кира могла стерпеть многое. И терпела, сознавая, что отчасти и сама виновата в том, что Борисов ворчит на нее. В конце концов, она как сотрудник и в самом деле не является совершенством. Но, с другой стороны, где они, эти совершенства, водятся? И не видел их никто. И потом, ведь как ни крути, а это именно она когда-то бросила Борисова, изменив ему с одним симпатичным частным детективом.

Потом миляга-детектив из ее жизни бесследно рассосался, Кира вернулась к Борисову. Но надолго ее не хватило. И она бросила его повторно. Вот это и лежало на ее совести тяжким грузом, заставляя держать себя в руках. Но сейчас Борисов перешел все допустимые границы. Оскорбить ее туфли! Обозвать их дешевкой! Такое Кира не смогла бы простить даже самой себе.

— Все! — произнесла Кира таким ледяным тоном, что сразу стало ясно действительно все, последняя точка поставлена.

Видя, как сильно побледнела Кира, Борисов понял, что ляпнул что-то сверхоскорбительное. И никакими извинениями теперь вину не искупить. Видимо, поэтому он молчал и просто жалобно таращился на Киру, силясь понять, в чем на этот раз провинился.

— Все! — повторила Кира, если первый раз до него еще не дошло. — Раз ты не можешь уйти из фирмы, то уйду я! Вдвоем нам тут стало тесно. Невыносимо!

Борисов хмыкнул.

— Куда ты пойдешь? — поинтересовался он. — Снова плесневелым сыром торговать?

До того как Кира вместе со своей подругой Лесей пришла работать в «Орион», она и в самом деле работала в супермаркете. Ну и что тут такого? До сего момента Кира не видела ничего предосудительного в своей бывшей работе. Всякий труд почетен. В конце концов, куда еще ей было идти со своим высшим торговым образованием, как не в торговлю? И никаким сыром она не торговала, в том смысле, что за прилавком ей доводилось стоять только во время практики.

Но теперь в устах Борисова эти слова насчет плесневелого сыра прозвучали крайне оскорбительно. И это вместо извинений за «дешевые» туфли! Леся, которая, обратив внимание, что в директорском кабинете затихли, тоже заглянула туда и услышала последние слова директора. На это она сказала:

— Борисов, ты это так говоришь, словно Кира не в приличном супермаркете работала, а на панели собой торговала!

— Да кто бы ее туда, на панель-то, взял! — фыркнул Борисов, нанеся третье, и последнее тяжкое оскорбление.

— С меня достаточно! — тоном твердым, словно гранит, чеканя каждое слово, произнесла Кира. — Я увольняюсь!

— Да хоть сейчас заявление пиши! — выкрикнул в ответ Борисов, сам с каким-то фатальным ужасом понимая, что не то он говорит, не то!

Кира подняла с пола относительно чистый лист бумаги. На нем, правда, была рваная дырка, которую она проделала своим сломанным каблуком, но девушка решила, что это мелочи. И для заявления об уходе лист еще вполне сгодится.

— Что тут у вас происходит? — заглянул в кабинет четвертый участник этого квартета.

Это был Дима. Заместитель Борисова, а также бывший любовник Леси. Ну да, бросили девушки когда-то своих любимых вместе. Так ведь они сами виноваты были. Вели себя просто отвратительно.

— Ты так вопила, что все люди разбежались! — укоризненно заявил он Кире. — И ладно бы сотрудники, попьют кофейку и вернутся на свои рабочие места. А ведь клиенты смылись. И какие клиенты! Ты локти себе кусать будешь, когда узнаешь, куда они собирались поехать!

— Не буду! — отозвалась Кира, строча заявление и от усердия даже высунув кончик языка.

— А что это ты пишешь? — поинтересовался у нее Дима. — Объяснительную записку? Надеюсь, с извинениями?

— Не надейся, — ответила за подругу Леся. — Она пишет заявление об уходе.

Лицо у Димы вытянулось. Он посмотрел на Борисова, словно тот был обязан подтвердить слова Леси. Борисов кивнул.

— Пусть уходит! — сказал он, понимая, что говорить надо совсем другое.

Не мог же он в самом деле уволить Киру! Это же просто в голове не укладывается, чтобы она вот так взяла и из-за какой-то дурацкой ссоры ушла от него. Да они ссорились по десять раз на дню. И что? Раньше она никогда не увольнялась.

Нет, он просто должен видеть ее перед собой каждый божий день. Должен, и все! И пусть они сейчас и не вместе, но он должен знать, что с ней все в порядке, что она жива. Черт возьми, он просто хотел слышать ее голос. Пусть даже только на работе. И пусть бы она при этом орала на него хоть каждый день.

— Кира, — нерешительно произнес он, намереваясь сказать, что не уволит ее, даже если она испишет своим чертовым заявлением десять тысяч листов бумаги и пустит тем самым их фирму по миру. — Ты подумай!

— Я уже подумала! — проинформировала его Кира. — Ты в последнее время стал просто невыносим! Придираешься ко мне по любому пустяку.

Борисов покраснел. На самом деле он вовсе не придирался к Кириной работе. Просто он не мог найти другого сносного предлога, который бы заставил Киру поговорить с ним. А на обвинения в служебных ошибках она вынуждена была хоть как-то реагировать.

— Кира! — возмущенно воскликнул Дима. — Как ты можешь увольняться в разгар сезона? Это же просто подстава! Леся, надеюсь, хоть ты нас не кинешь?

Леся представила, что завтра она придет в офис, но подруги тут не застанет. А будет тут только Дима торчать со своей новой подружкой. Тот самый некогда нежно любимый ею Дима, которому теперь Леся, похоже, нужна лишь постольку, поскольку является ценной сотрудницей, способной работать в разгар сезона сутками напролет без выходных и отгулов. Нарисованная мысленно картина настолько не понравилась Лесе, что она воскликнула:

— Ну уж дудки! Я тоже увольняюсь!

И, отпихнув от стола Киру, она принялась строчить еще одно заявление.

— Ну, вы обе вообще без мозгов! — воскликнул Дима и гневно вылетел из кабинета.

Борисов молчал. К заявлениям, которые бросили ему на стол подруги, он даже не прикоснулся.

— И куда вы пойдете? — тоскливо спросил он у подруг, вскинув на Киру умоляющий взгляд, призывающий ее простить, понять и остаться.

— Только не надо на меня так смотреть! — немедленно обозлилась Кира.

— Как — так?

— Словно я палач, а ты моя жертва! — огрызнулась Кира. — На самом деле все наоборот!

Она хотела посоветовать Борисову, чтобы он вспомнил, как ужасно он обращался с ней, когда она его еще любила. Как он не ценил ее, не уделял должного внимания, зачастую предпочитая свиданию с ней другие развлечения. Как отключал свой мобильный телефон на целые сутки, а то и больше. Как от него пахло женскими духами, а рукав пиджака был буквально облеплен издевательски длинными черными и однозначно женскими волосами.

Но внезапно на Киру навалилась страшная усталость. К чему снова ворошить прошлое и повторять, что уже двадцать раз было сказано? Что сделано, то сделано. Никакими словами не изменишь. И оттого, что она будет пережевывать свою обиду, ничего не изменится. Свой выбор она сделала. Больше ее тут ничего не задерживает. Пора уходить.