Джек Ритчи - Собственное мнение

— Не виновен, — произнес упрямо Генри Уотсон.

Стенли Веттер продолжал опрос присяжных.

— Ротвелл?

— Виновен.

— Дженкинс?

— Виновен.

— Коулман?

— Виновен, — сказал я.

Затем все одиннадцать уставились на Уотсона,

— Опять то же самое, — сказал Веттер. — Могу добавить, что и после двадцать шестого голосования одиннадцать за то, чтобы признать подсудимого виновным, а один — за оправдание[1].

Я тяжело вздохнул.

— Мне кажется, мы имеем дело с идиотом.

Уотсон вскочил.

— Послушайте, вы…

Веттер быстро поднял руку.

— Тише, тише, Уотсон, я уверен, что Коулман не хотел вас оскорбить.

— Я как раз это и хотел сделать, — решительно произнес я. — Никогда в жизни не встречал такого упрямого… осла.

Веттер понизил голос и проговорил мне на ухо:

— Если мы будем вызывать у него антагонизм, то ничего нэ добьемся.

— Мы уже пытались быть спокойными и взывать к его разуму, — пробормотал я. — Но ничего хорошего из этого не вышло. Очевидно, это было бесполезное занятие с самого начала.

— Давай относиться к этому спокойно и не выходить из себя, — сказал Веттер.

Я сердито посмотрел на Уотсона.

— Вы действительно верите в то, что О'Брайен ни в чем не повинен?

Он заерзал на месте.

— Думаю, что виновен. Но мне кажется, вы не понимаете моей точки зрения. По-моему, власти штата просто не сумели доказать, что он убил Мэтта Тайсона.

— Может быть, это и так, сынок, — сказал Веттер. — Но ты ведь один-одинешенек придерживаешься такого мнения.

Сдерживая раздражение, я начал терпеливо объяснять:

— В комнате кроме Дюка О'Брайена и Тайсона никого не было. Это задняя комната табачной лавки. Свободный от работы полисмен как раз покупал трубку, когда услышал выстрел. Он бросился в заднее помещение лавки и, открыв дверь, увидел следующее: на полу лежал мертвый Мэтт Тайсон, в воздухе пахло порохом, а Дюк О'Брайен вылезал через окно. Полисмен преследовал О'Брайена несколько переулков и сделал один или два предупредительных выстрела. То ли по этой причине, или потому, что О'Брайен выдохся, но преследование закончилось в конце концов тем, что О'Брайен сдался полицейскому.

— Но полиция так и не нашла оружия убийцы, — проговорил упрямо Уотсон.

— О'Брайена преследовали несколько кварталов, через дворы и заборы, — теперь атаку продолжал Ротвелл, худой аптекарь, который выглядел так, как будто родился с головной болью. — Было темно, и во время преследования он выбросил свой пистолет. А полиция начала обследование этого района только утром. — Лицо Ротвелла изобразило возмущение такой халатностью. — Что прежде всего сделал О'Брайен, когда его доставили в полицейский участок? Он потребовал свидания со своим адвокатом, и полиция это ему разрешила. И я вам скажу, что О'Брайен попросил адвоката сделать. Он сообщил ему, куда выбросил пистолет, а адвокат связался с одним из дружков О'Брайена, который той же ночью подобрал пистолет,

— Но Дюк заявил, что у него не было пистолета.

— Он имел при себе плечевую кобуру. Пустую плечевую кобуру. Носил бы он ее, если б не имел пистолета?

— Дюк сказал, что всегда носил пистолет, но в ту ночь как раз забыл взять его с собой.

Ротвелл на мгновение закрыл глаза.

— Полиция обнаружила следы пороха на правой руке О'Брайена.

— Знаю, — согласился Уотсон. — Но О'Брайен сказал, что двумя часами раньше он тренировался в стрельбе по мишени. Поэтому эти следы и появились.

В это время послышался стук, и в двери показались голова и плечи посыльного.

— Судья хочет знать, вынесли ли вы наконец решение?

Я нахмурился.

— Вы думаете, мы бы все еще сидели здесь, если б решение было принято?

Он попятился,

— Нечего на меня накидываться. Судья просто попросил узнать.

Мисс Дженкинс, школьная учительница с решительным характером, заговорила с Уотсоном:

— Вы же знаете, что Дюк О'Брайен плохой человек, не правда ли? Он гангстер и шантажист, не так ли?

— Думаю, что да, но…

— Он руководит преступным миром нашего города, не так ли? Будь то наркотики, или азартные игры, или… Или другие вещи. Он ведь осуществляет контроль над всем?

— Да, — произнес Уотсон с отчаянием в голосе. — Но его судят не за это. Его судят за убийство.

— Мистер Уотсон, — сказала мисс Дженкинс сурово, — вы упрямец, упрямец.

Уотсон обратился к нам.

— Если Дюк О'Брайен такой уж преступник… если стоит во главе целой организации… с убийцами и прочее… зачем же ему нужно было убивать Тайсона самому? Он мог бы поручить эту работу кому-нибудь другому, находиться в это время за много миль от места убийства и иметь алиби.

— Это произошло неожиданно, — сказал Ротвелл. — А табачная лавка служила просто местом для разного рода сборищ. О'Брайен и Тайсон не поладили. О'Брайен вышел из себя и застрелил Тайсона. И вам нужны были еще свидетели?

— Да, но…

— Мистер Уотсон, вы знаете, что такое косвенные улики?

— Да, но я все еще убежден…

Теперь вступил я:

— Предположим на минуту, что вы умный человек. Почему же тогда О'Брайен убегал, если был не виновен?

— Он сильно испугался.

— А как все это объясняет сам О'Брайен?

Уотсон потер шею.

— О'Брайен сказал, что он и Тайсон просто разговаривали, когда через открытое окно кто-то выстрелил.

Я натянуто улыбнулся.

— Через открытое окно? На улице было три градуса. Кому это захочется держать окно открытым в такую погоду?

— О'Брайен сказал, что в комнате было дымно.

— Обвинение установило, что ни О'Брайен, ни Тайсон не курят.

— О'Брайен сказал, что в комнате было накурено, когда он и Тайсон вошли туда.

— О'Брайен сказал, О'Брайен сказал, — резко прервал его Ротвелл. — Вы верите всему, что говорит О'Брайен. Почему? — Он наклонился вперед. — Не собираетесь ли вы купить новую машину в случае, если опять не будет единогласного решения присяжных?

Уотсон побелел.

— Послушайте, я не позволю говорить со мной таким образом.

Миротворец Веттер поднял руку.

— Мне кажется, мы здорово устали и проголодались. А что если устроить перерыв?

Мы послали за бутербродами и кофе.

Ротвелл ел вяло.

— А не может ли этот суд окончиться так же, как и первый?

Веттер вздохнул.

— Будем надеяться, что нет.

Ротвелл сердито посмотрел на Уотсона, который ел в одиночестве.

— Он не настолько глуп, чтобы покупать машину. Он запрячет деньги подальше и будет держать их там до тех пор, пока не минует опасность.

— Не будем делать поспешных выводов, — сказал Веттер. — Может быть, он честно верит в то, что вина О'Брайена не доказана.

Дюка О'Брайена судили уже второй раз за убийство Мэтта Тайсона. Первый суд не привел к единогласному решению присяжных. Одиннадцать присяжных голосовали за то, чтобы признать подсудимого виновным, один — за оправдание. Через три дня после роспуска присяжных тот, кто голосовал за оправдание, купил новую машину. Это заметили его соседи, и это не ускользнуло от внимания властей. К тому же было обнаружено, что днем раньше он внес в банк на свой текущий счет пять тысяч долларов.

Этот присяжный находился сейчас под следствием, и, хотя он полностью все отвергал, было ясно, что Дюку О'Брайену удалось склонить его на взятку.

Мы подождали, пока посыльный не убрал чашки, а затем заняли места вокруг стола.

Первым заговорил Веттер:

— Мистер Уотсон, правосудие осуществляется специфическим образом.

— Специфическим?

Веттер кивнул.

— Вы ведь читали об осужденных гангстерах-шантажистах, не так ли?

— Конечно.

— И вы, наверное, заметили, что они очень редко попадают в тюрьму по обвинению в шантаже и вымогательстве. Им предъявляют обвинение в чем-нибудь другом — обычно их судят за уклонение от уплаты подоходного налога.

— Да, это правда.

— Однако, не правда ли, им выносят необычайно суровый приговор? Десять — пятнадцать лет?

Уотсон не ответил, ожидая того главного, к чему клонил Веттер.

Веттер улыбнулся.

— К тем, кто уклоняется от уплаты налогов, суд относится с большой снисходительностью. Приговаривают к штрафу, может быть, к условному наказанию, а иногда к очень короткому сроку тюремного заключения. Но в отношении гангстера-шантажиста выносится максимальный приговор, присуждается максимальный штраф.

Уотсон кивнул.

— Тогда вы понимаете? Фактически судья выносит приговор не за уклонение от уплаты подоходного налога, а за все совершенные преступления, которых власти не смогли доказать.

Уотсон вздохнул.

— Я понимаю вашу мысль, но тем не менее…

— Даже если вы и не думаете, что виновность О'Брайена в этом конкретном преступлении доказана, вы ведь, несомненно, должны знать, что он виновен в совершении многих других преступлений. Да вы бы и сами признали его виновным в тех преступлениях, которые он совершил на протяжении всей своей жизни.