Татьяна Гармаш-Роффе - Завещание с того света Страница 23

– Без проблем, Константин Алексеевич. Так какой у вас вопрос?

– Простой. Евгений Дмитриевич был как-то особенно задумчив? Озабочен? Расстроен? Возможно, какие-то слова обронил? Имена произнес?

– Могу я вас спросить? – Молодой священник выглядел необычайно серьезным.

– Разумеется.

– Ваши вопросы – это плод каких-то размышлений? Я бы хотел, чтобы вы со мной ими поделились.

– Зачем, Олег? Вам не нужны причины и следствия, вам хватает веры. Человек умер, его душа отлетела в другой мир, – Кис рассердился, сам толком не зная, почему. – При этом он сумел передать оттуда письмо, в котором говорится, что его убили. Но ведь все в воле божьей, не так ли? Раз Донникова убили, то богу было угодно? Так чего вы ищете? Просто преклонитесь перед его волей!

Отец Нил посмотрел на детектива долгим взглядом. Казалось, он что-то хотел сказать, возразить, и взвешивал, стоит ли.

– Евгений Дмитриевич, – произнес он наконец, – иногда приходил сюда. Он был атеистом, как вы, но любил побыть здесь, со мной поговорить. Может, потому, что в доме одни женщины… Ну, если не считать Федора, охранника.

– Да вы мачо, батюшка.

– Женщин интересуют другие дела, так господь бог их устроил. К тому же Евгений Дмитриевич оберегал семью от волнений. Неужели вы считаете, – вдруг сменил тему отец Нил, – что он мог задуматься за рулем и слететь в пропасть? Ладно, вы в письмо с того света не верите. Но вы сами сказали, что его написал живой. Тот, кто знает правду. И он сказал: это убийство. А вы намереваетесь объяснить ДТП задумчивостью Евгения Дмитриевича?!

Очень интересно получается. Алан Бицаев дал понять, что академик накануне перебрал, отчего и не справился с управлением. Охранник Федор начисто отмел подобную возможность: академик почти не пил. (Хотя, конечно, перед настойчивым кавказским гостеприимством не устоит никакой здраво-врачебный смысл…) Какие-то тяжкие мысли, уверен Федор, сгубили Донникова. А вот этот красавчик-священник прямо-таки возмущен подобной версией. И кто из них прав?

– Олег, я в вере не силен, зато неплох в логике. А она оперирует фактами, – с нажимом произнес сыщик. – Я не имею ни права, ни намерения объяснять произошедшее, пока у меня их нет. Поэтому я задаю вопросы. В надежде нащупать факты. Я не очень туманно выразился?

Молодой человек задумчиво кивнул – мол, понял, и Алексей продолжил.

– Да, я склоняюсь к мысли, что Автор Письма написал правду. Но это пока не установленный факт, а мое предположение. Возможно, этот человек лишь думает, что знает правду. Я обязан рассмотреть все возможные версии. А из разговоров с домашними возникли две. Первая заключается в том, что Евгений Дмитриевич в последнее время был необычайно задумчив. Тяжелые мысли его одолевали. Не исключено, что и за рулем… Поэтому я хочу узнать о ваших впечатлениях.

– Одолевали. Но Евгений Дмитриевич отлично владел собой. Он ведь по основной профессии кардиохирург, и до того как основать Заповедник здоровья проводил операции на открытом сердце! Несколько часов мог стоять у операционного стола. Представляете, какую способность к концентрации внимания надо иметь для этого?

– То есть тяжкие думы наличествовали, но вы при этом не верите, что они сгубили академика?

– Не верю. А какая у вас возникла вторая версия?

– Не у меня, а… Неважно. Суть в том, что академик накануне выпил лишку и не справился с управлением с похмелья.

– Можете сразу забыть.

– Из-за его теории?

– Отчасти. Но еще потому, что у него не было привычки пить алкоголь. Кардиохирург, разве мог он себе позволить? Какая операция, если с утра руки дрожат?

– Но если у него не было привычки, то тем более… Кавказ, вино рекой, да приправленное коньячком, – «пей до дна», не то хозяина обидишь. Донников не устоял, поддался на уговоры и…

– Алан был его учеником. Я его видел, он приезжал сюда не раз. Он никогда не посмел бы настаивать – он боготворил своего учителя. Кроме того, на крайний случай у Евгения Дмитриевича была маленькая хитрость: пить с алкоголем много воды. По его словам, это позволяло печени справляться с нагрузкой и не давало похмелья.

– Выходит, тот, кто сказал мне о попойке накануне ДТП, солгал?

– Насчет попойки не могу знать, а вот похмелья точно не было. Да и не сел бы за руль Евгений Дмитриевич с нетрезвой головой.

– Спасибо, Олег, это важная информация… Вы говорили, что академик любил беседовать с вами. О чем?

– Евгений Дмитриевич был хорошо образован, я тоже неплохо. Случалось, мы говорили о философских учениях или об искусстве…

– Олег, я ведь не об этом спрашиваю.

– Не знаю, поможет ли вам такая информация, но в последнее время Евгений Дмитриевич был действительно расстроен из-за Заповедника. Говорил, что он мыслил его как место, где его теория и практика будут работать на благо людей, а оказалось, что все это для блага какой-то всесильной кучки мародеров…

– Мародеров?

– Ну да, знаете, которые во время войн грабили мирное население, наживаясь на бедах.

– И как это соотносится с Заповедником?

– Я позволил себе задать несколько вопросов, раз уж человек пришел со мной поделиться наболевшим, – но Евгений Дмитриевич отвечал уклончиво. Я только понял, что, хоть он и основатель Заповедника и его директор, власть его становилась все более формальной. Многие его клиенты были настолько могущественны, что стали потихоньку диктовать условия…

– Рейдерский захват, что ли?

– Не совсем. Отбирать Заповедник никто вроде бы не собирался. Но эти люди стали вмешиваться во внутренние дела. К примеру, заставили Евгения Дмитриевича поднять цены на все услуги, чтобы избавиться от «простого народа». Они хотели сделать заведение элитарным, чем-то вроде закрытого клуба. И еще там был один деликатный момент… Метод Евгения Дмитриевича заключается в комплексном обследовании, на котором базируется комплексное же лечение. Значит, о каждом своем пациенте он знал очень много… Но некоторые из них желали заглянуть в чужие досье. Врачебная этика не позволяет раскрывать чужие секреты – но там такой уровень, что иная просьба звучит как приказ.

«Папа, ты где? – вдруг послышался голос Игоря. – Ау, папа!»

– Не возражаете, если Игорь присоединится к нашей беседе? – вежливо спросил Алексей.

– Ваш сын, вам и решать.

Детектив посмотрел на Олега: забыл он, что ли? Он единственный (не считая Маши, разумеется) знал, кто такие на самом деле его гости.

– Игорь, я здесь, возле часовни!

Детектив снова посмотрел на Олега: тот улыбался.

– А, это шутка, – кивнул Кис.

– Покуда вы Константин Алексеевич, то Игорь ваш сын. А как снова станете Алексеем Андреевичем, то Игорь превратится в вашего помощника.

– Логично… Донников называл хоть одно имя?

– Боюсь, что нет.

– Эти люди – из числа пациентов, я правильно понял? А они все как на подбор звезды. Неужели ни разу академик не обронил фразы, вроде: знаешь, кто ко мне сегодня пришел на прием?

– Ни разу.

– Зато я знаю кое-какие имена, – приблизился к ним Игорь. – Я закончил читать материалы Александры, готов выдать отчет.

– Олег, вы ничего не желаете добавить? Нет? Тогда мы с Игорем откланяемся, с вашего позволения. Спасибо за информацию, я уверен, что она нам пригодится.

Несмотря на то что Олег был доверенным лицом Маши и единственным, посвященным в тайну голубиного письма, Кис не хотел делиться с ним своей информацией. Что-то было непонятное в молодом священнике, словно второе дно. Необязательно, что там, на этом втором дне, нечто дурное, нет – но нечто сокрытое от чужих глаз. А вот почему сокрытое – не угадать.

– В общем, так, шеф: я все внимательно изучил, – проговорил Игорь, когда они вошли в комнату детектива и плотно закрыли за собой дверь. – Александра, как всегда, нарыла крутую инфу. Да только из этой инфы следует, что плохи наши дела. Звезды там и вправду звездят, от имен в глазах рябит. Но это все блестки, мишура. А вот тебе бриллианты: у Донникова обследуются и Кремль, и Дума, и всякие прочие власть имущие. И – держись! – по слухам, сам президент. Так что в этот лес по грибы мы пойти не сможем, образно говоря. Слишком много там хищников, враз порвут.

– Чччерт… Когда я говорил, что у элитарного киллера непременно должен быть элитарный заказчик, я даже не предполагал, до какой степени окажусь прав… Теперь понятно, почему Олег… По его словам, в Заповеднике некие именитые пациенты стали чувствовать себя по-хозяйски, распоряжаться, диктовать условия академику. Заставили его, к примеру, поднять цены на услуги, чтобы отсечь «простой народ». Олег не все знает, но вот еще один настораживающий факт: какие-то высокопоставленные лица требовали сливать им информацию о других пациентах. Возможно, в Заповеднике поправляли здоровье не только политики, но и силовые структуры – это их методы… Короче, Игорь, ты совершенно прав: плохи наши дела.