Татьяна Гармаш-Роффе - Завещание с того света Страница 25

– Я тоже его об этом спрашивал. Но нет, по его словам, толчок был слишком сильным, намеренным. И еще он тогда сказал: «Не могу представить, кому я помешал до такой степени, что меня решили устранить. Интриг в Заповеднике, конечно, много – но интриг на любой работе много. Разве только в Заповеднике ставки покруче»… Смотрите-ка, грибы! Лисички, что ли… Вы разбираетесь?

– Не мог представить? Или не хотел говорить?

– Кто его знает… Но я думаю так: если б он не хотел меня посвящать, то и разговор бы не начинал. Я ведь в машине его ждал, ничего не видел – Евгений Дмитриевич сам мне рассказал об этом инцинден… инциденте. Так это лисички или что?

– Лисички. И тогда он решил уехать в Адыгею? Подальше от Москвы?

– Не совсем. Мысль такая у него появилась, это да – надо, мол, где-то переждать, выпасть из поля зрения тех, кто за ним охотился, – но окончательное решение он принял после еще одного странного случая.

– Четвертое покушение?

– Хозяин не знал, отнести ли тот случай к покушениям. Дело в том, что он регулярно наведывался к одной даме. Все всегда было без проблем, но однажды к ней в квартиру ворвался мужчина и напал на него…

Борис наклонился и принялся срезать грибы перочинным ножом. У его ног образовалась небольшая оранжевая кучка.

– Подождите-подождите, как это ворвался? Она ему сама дверь открыла или…

– Не знаю. Я же в машине сидел. Может, дверь не была заперта? У вас нет какого-нибудь пакета с собой?

– В машине есть… У Евгения Дмитриевича с этой женщиной какие были отношения?

– Ну понятно, какие, – пожал плечами Борис. Легкая ухмылка скользнула по его красиво очерченным губам.

– Нет, не понятно, – возразил детектив. – Он ее любил или это была чисто сексуальная связь?

– Вообще-то хозяин мне не докладывал. Но думаю, только секс. Такие вещи ощущаются, знаете. Цветы вот, к примеру, он ей никогда не приносил, хотя подарки какие-то, случалось, дарил, из машины выходил с пакетом. Что там внутри, не знаю, не видел и не спрашивал. Да и ночевать он у нее никогда не оставался.

– Это не показатель. Он женат, соблюдал приличия. Цветы тоже, к слову, не показатель – возможно, дама их просто не любит, предпочитая украшения… Так что там случилось?

Борис стащил с себя футболку и принялся складывать на нее грибы.

…В тот вечер Евгений Дмитриевич вошел в подъезд, а Борис, как обычно, запустил на планшете кинушку. В запасе у него было как минимум полтора часа – раньше академик от любовницы не выходил. А максимум – два с половиной, дольше он тоже не задерживался. Однако не прошло и десяти минут, как у Бориса зазвонил мобильный: хозяин. Номер шофера стоял у него в коротком наборе под цифрой 1, так что достаточно было кнопку нажать. И хозяин вдруг закричал: «На помощь, Боря, на помощь, скорее!»

Борис рванул в подъезд – дверь открыта, лето, вечер солнечный, консьержка на лавочке сидит у подъезда – и кинулся к лифту, нажал кнопку второго этажа. Почему? Он не знал, где живет пассия академика, но шум доносился сверху – два мужских голоса и звук ударов, – казалось, прямо над потолком, вот почему. Однако когда двери лифта открылись, он понял, что драка происходит выше, и поднялся на третий этаж. Выскочил из кабины, увидел: дверь в квартиру слева распахнута настежь, а на лестничной площадке дрались двое мужчин. Ну, что касается академика, он не то чтоб дрался, а больше прикрывался. Приемов борьбы явно не знает!..

Последнюю фразу Борис произнес высокомерно-снисходительно, из чего следовало, что уж он-то хоть и шофер, но знает. Кто бы сомневался: его крепкое тело свидетельствовало о регулярных тренировках.

У нападавшего, по описанию Бори, было худощавое небритое лицо, да и в целом видок тот еще, будто бомж с помойки. Но кулаки у него оказались удивительно крупными, словно две кувалды на концах тощих жилистых рук. И этими кувалдами он лупил академика по голове – Евгений Дмитриевич потом две недели ходил в синяках, а на вопросы отвечал, что неудачно испытал новый тренажер… Мужик, завидев Бориса, вдруг вытащил нож из наколенного кармана грязных парусиновых брюк. Сначала он им размахивал перед подступающим Борисом – мол, не подходи! А затем вдруг резко замахнулся, явно намереваясь воткнуть нож то ли в шею, то ли в грудь академика. И тогда Борис прыгнул. Выбил нож из руки мужика, быстро скрутил его и крепко ткнул мордой в стену. Потом они завели его в квартиру, где сидела испуганная женщина – красивая, к слову, Борис ее тогда первый раз увидел, – и принялись задавать вопросы.

Мужик нес такую пургу, что они довольно быстро бросили затею добиться от него правды. Якобы он муж той чувихи, которая любовница Евгения Дмитриевича, – Лида, что ли? – и он ревнует. По какому праву, мол, тут чужой человек его жену пользует? То он твердил, что ревность его заела, то денег просил. В общем, хрень какая-то, они так и не разобрались. А Лида ни слова сказать не могла, сидела и тряслась. Кофту какую-то на себя намотала, будто ей холодно, и все стягивала на груди рукава, словно куталась. Странная женщина. Больше хозяин, конечно, к той чувихе ни ногой, а там вскоре в отпуск уехал, в горы. Подальше от греха. Но судьба, вишь ты, его и в Адыгее нашла…

Не судьба его нашла, подумал Кис, а убийца. Но вслух ничего не сказал, только адрес «чувихи» попросил. У шофера оказался даже ее телефон – Евгений Дмитриевич предусмотрительно снабдил им Бориса на всякий случай.

– Женщина молодая? – спросил он, переписав номер.

– Вполне. Лет тридцать на глазок.

– С академиком большая разница в возрасте, – заметил Кис.

– Может, проститутка? Им лишь бы денежки платили.

Снова минное поле догадок, которое Алексей ненавидел.

– Все может быть, – ответил он уклончиво, не желая поддерживать эту тему. – Мужика вы в полицию сдали?

– Нет. Мы ему морду расквасили, он нас тоже обвинил бы, так что решили не связываться. Я его потом пинком с лестницы спустил, финита ля кинита.

– «Финита ля комедиа»?

– Вроде того. Я переделал для рифмы. Конец фильма, типа.

– Неплохо получилось, – улыбнулся детектив, – забавно. Жаль, что вы в полицию не решились… Теперь у нас нет даже его фамилии… Борис, вы никогда не замечали за вами слежки? Неважно, в какой день, – но ведь кто-то точно знал, куда и когда академик ходит! Начиная от гастронома и кончая любовницей.

– А это вы правы, кстати… Кто-то должен был… Но я никогда не обращал внимания. В голову разве могло такое прийти?

– Почему Евгений Дмитриевич в полицию не стал обращаться? После второго покушения он уже вполне понял, что его хотят убить.

– Я советовал ему. А он ответил: «Все равно не найдут». А я ему тогда: вы же, мол, светило, академик, они расстараются! А он мне: боюсь, за всем этим стоят люди покруче моего… И больше ни слова не добавил, только задумался. Я тогда его слова про интриги и высокие ставки вспомнил. Он был уверен, что за ним охотится кто-то из его Заповедника.

– А детектива частного он не нанимал?

– Не знаю. Но вряд ли. В Заповеднике такие шишки, разве до них доберешься? Тем более какой-то частный детектив. Кишка тонка.

Алексей не стал спорить, хотя пренебрежение к его профессии, прозвучавшее в голосе шофера, было ему неприятно.

Распрощавшись с ним, Алексей набрал номер. Имя женщины значилось как «Лида», ни отчества, ни фамилии. Ну что ж, Лида так Лида.

Однако сразу после набора последней цифры он нажал на отбой. Сомнительно, что Лида захочет обсуждать историю нападения на Евгения Дмитриевича с незнакомым человеком. Кем бы ни являлся мужик с «кувалдами», Лида как-то причастна к его появлению в квартире. Иначе бы она закричала от возмущения или страха, когда к ней ввалились трое мужчин после драки в коридоре. Ан нет, она сидела в кресле истуканом, лишь беспрестанно стягивая на себе рукава кофты, будто хотела в нее закутаться целиком, запеленать себя, превратиться в младенца, не несущего никакой ответственности за свои поступки. Язык тела выдавал, как всегда, потаенное: ее желание спрятаться от чувства вины.

В чем ее вина заключалась, Алексей пока не знал, но намеревался вскоре выяснить, для чего, собственно, и собрался с Лидой пообщаться. Однако от встречи с детективом она, скорее всего, откажется. Да еще сбежит из квартиры, чтобы он не застал ее. Отсюда и простой вывод: звонить ей можно, только добравшись до ее подъезда. А лучше звонить прямо в дверь, если удастся.

Алексей сообщил Игорю об изменении плана и тронулся в направлении Москвы.

Ему удалось избежать пробок, и вскоре он уже стоял у подъезда Лиды. Пожилая женщина на лавочке у входа показалась ему консьержкой, и, заговорив с ней, детектив убедился, что не ошибся. Он присел рядом, вытащил удостоверение и заговорщическим голосом принялся задавать вопросы.

Расчет его оправдался: консьержке понравилось участвовать в конспиративном расследовании, и она отвечала охотно, жалея, что не знает большего.