Татьяна Гармаш-Роффе - Завещание с того света Страница 28

– Судя по вашему предостережению, – продолжал Алексей, – вы полагаете, что имел место не несчастный случай, а убийство?

– А вы?

– Скажем так: я это допускаю.

– Вот и я допустил. Хороший врач не обходится без логического мышления. Для этого необязательно иметь ксиву сыщика.

– Алан Бицаев… вы знакомы? Он тоже друг Донникова.

– Знакомы.

– Он пытался меня убедить в том, что Донников выпил лишнего накануне.

– Он вас не знает. Он не мог сказать вам правду с бухты-барахты.

– Почему?

– О чем мы говорили минуту назад? Соображайте, уважаемый, вы же детектив.

– О том, что Евгений Дмитриевич не мог без посторонней «помощи» слететь в пропасть. Он опытный и аккуратный водитель, он был трезв, дорогу хорошо знал, и «Аннушка масло не разлила».

– Аннушка? А, вспомнил… Похоже, мы оба осторожничаем, не зная, можно ли доверять друг другу.

– Верно. Но мне доверять можно хотя бы потому, что я ни в чем не замешан по определению. Я не был знаком с Донниковым, с его работой, коллегами, семьей. А нашему знакомству с Машей всего сутки. Мне даже некому сболтнуть лишнего, поскольку ни одного заинтересованного в ваших секретах лица я не знаю. Зато вы можете оказаться лазутчиком, подосланным убийцей для того, чтобы разведать, что мне известно.

– Браво. Мне нравится, как работает ваша голова. Если – не приведи господь! – вдруг надобность возникнет в сыщике, то обращусь именно к вам… Ну что ж, придется мне, видимо, помочь вам с информацией. Как там у вас с тайной исповеди?

– Если вы не собираетесь признаваться в убийстве, то работает тайна клиента.

Академик Копылов еще раз посмотрел на детектива, еще поизучал его лицо и решился.

– Ладно. То, что я скажу вам… – Он оглянулся по сторонам, вытягивая шею, затем ухватил детектива за рукав и утащил еще поглубже в чащу деревьев. – Об этом Женя никому не говорил, кроме меня… Ну, еще Алан знает. То, что вы сейчас услышите, надо сразу же забыть.

Алексей кивнул. Виктор Павлович тоже кивнул: поверил.

– Женя наблюдал за здоровьем самого президента, – веско проговорил он.

– Об этом в прессе говорилось, хоть и мельком. Так что невелик секрет.

– А вот о чем в прессе не говорилось… Последние несколько недель – последние до гибели Жени Донникова, как вы понимаете, – президенту нездоровилось. Он зачастил к Жене. И тот, осуществив полный спектр исследований, установил, что его пациента травят. Не политически, а в прямом смысле, ядом. Каким-то растительным токсином, маленькими дозами. Женя хотел исследовать токсин, узнать, откуда он родом, но привлекать специалистов по редким растительным ядам ему запретили – чтобы волна не пошла. Сказали, что у них есть нужные ученые, обойдутся без помощи Донникова.

– И как, нашли?

– Откуда Жене знать? Он показал результаты анализов своему пациенту, объяснил, что к чему, и вызвался исследовать токсин. В ответ пациент его сердечно поблагодарил, обещал награду и просил никому не говорить, вообще забыть. Поскольку дальше он будет разбираться сам и помощь академика Донникова больше не понадобится. Женя выписал ему кучу рецептов, назначил разного рода процедуры для очищения организма, на чем они и расстались. С тех пор этот пациент к нему не приходил. Зато на Женю вскоре стали покушаться. Теперь вы понимаете, почему я опасаюсь прослушки. Уровень тут такой, что, возможно, уже и вами интересовались…

Вот почему Алан Бицаев так боялся! Теперь ясно: он опасался, что его телефон прослушивается. Уж если Копылов был готов искать «жучки» на яблонях…

– Так вам Евгений Дмитриевич рассказал о покушениях? Давайте сверим версии: я знаю о четырех попытках, а вы?

– О трех…

Понятно: о Лиде Евгений Дмитриевич предпочел умолчать.

– Но вы меня не поняли, – пылко продолжал Виктор Павлович. – Не надо сверять версии – ваше расследование необходимо полностью свернуть! Причем немедленно! И главное, Машу попридержите!

– Не вижу причин для паники. Донников спас жизнь президенту, ему орден нужно дать. И президент академику благодарен. Ему незачем избавляться от своего спасителя! А тот, кто пытался отравить главу государства, уже опоздал: Донников токсин нашел и своему пациенту о нем сказал. Тайне не было суждено умереть с академиком, так сказать. Зачем же после драки кулаками махать?

– Вы правы, совершенно правы. Но не так все просто… Женя не только свидетель, но и единственный, кто мог об этом убедительно рассказать и научно обосновать, с формулами и терминами, если кто спросит, – будь то журналисты или органы. Так что некто устранил источник бесценной – в силу своей компетентности – информации государственной важности. Этот некто рассуждал примерно так: пока академик Донников жив, он может проговориться, может в суде стать свидетелем, может интервью дать. А то еще в мемуарах написать. Или в секретном дневнике, который завещает детям… Кому-то этого очень не хотелось.

– Отравителю. Кому же еще. Вернее, той группе людей, которые за этим стоят… Кто-то собирается захватить власть, что ли? И для начала намерен освободить место власти предержащей?

– Вот вы и сами дошли до правильного вывода, поздравляю! – с легкой насмешкой проговорил Копылов. – Осталось вам еще одну вещь понять, и мы у цели.

Алексею не понравился его ироничный тон. Конечно, детектив не силен в дворцовых интригах, но это не повод разговаривать с ним, как с пацаном!

Он хотел было осадить академика, но передумал: какая ему, Кису, разница, в конце концов. Пусть как с пацаном, – главное, не уводить разговор в сторону.

– Какую вещь? – покладисто поинтересовался он.

– Вспомните: Женю настоятельно просили об этом молчать и даже запретили ему поиски природы токсина.

Кис подумал некоторое время.

– Значит, там, в близком окружении пациента, догадываются, из чьих рук токсин упал в президентский супчик, и не хотят выносить сор из избы. Будут разбираться по-тихому, между собой. Так?

– Зачет. Если это не полная истина (чего мы никогда не узнаем), то очень близко к ней, тут двух мнений быть не может, – откликнулся Копылов. – Так что расследование, по крайней мере ваше, им не нужно. Допустим даже, найдете вы заказчика убийства – вам некуда будет нести эту информацию. У вас ее не примут. Она лишняя, никем из окружения пациента не востребованная, поскольку сору надлежит остаться в избушке, как вы верно заметили. Зато если те, кто с токсином играется, прознают о вашем расследовании, то вам крышка. Найдут в каком-нибудь овраге и вашу машину… с вашими обгоревшими неопознаваемыми останками. А вы еще и Машу в это дело вовлекли! Теперь вы понимаете, что натворили?!

Алексей похолодел. А ведь действительно он подставил девочку… Конечно, он всего этого не знал и знать не мог, и Маша сама его призвала на помощь, но это все жалкие оправдания. Пусть по неведению, но дров он явно наломал!

– Так что быстренько сворачивайте деятельность, – жестко проговорил Виктор Павлович. – И Маше скажите, что отказываетесь. Настоящую причину вы озвучить не можете – значит, придумайте какой-нибудь благовидный предлог. И оставьте этот дом и его обитателей в покое.

Копылов внимательно посмотрел на Алексея, на его растерянное, виноватое лицо и, повернувшись к нему спиной, зашагал к дому. Кис двинулся за ним, с трудом переставляя враз отяжелевшие ноги.

Как ни странно, Виктор Павлович ждал его у двери в дом. Видимо, не хотел провоцировать лишние вопросы со стороны Маши и Игоря, которые удивились бы, что мужчины возвращаются со своей таинственной прогулки поодиночке.

– Чай готов! – радостно объявила Маша, зорко всматриваясь в их лица, будто надеясь прочитать ответы на свои вопросы.

– Деточка, мне пора ехать, ты уж меня извини, старика, – проговорил Копылов, приобнимая девушку за плечики. – Мы так увлеклись воспоминаниями с Костей Чебыкиным, – академик кивнул в сторону Алексея Кисанова (с улыбкой, разумеется), – что я не заметил, как время пролетело… Вы уж попейте чаю без меня.

И он, бросив многозначительный взгляд на детектива, направился к выходу. Маша пошла его провожать.

– Что-то не так, Кис? – обеспокоенно спросил Игорь. – У тебя лицо прям перевернутое…

– Потом.

Алексею чрезвычайно не нравился поворот, который приняло дело. Конечно, его самолюбие было чувствительно задето – он и впрямь выглядел дилетантом, взявшимся за дело, для которого не обладает нужной компетенцией. Кроме того, из полученной информации вытекало, что опасность реально существовала для него и для Маши.

Но…

Во-первых, бросать расследование ему совершенно не хотелось. Вопреки здравому смыслу, да, – но охотничий азарт разыгрался. Он уже влез в семимильные сапоги («Кис в сапогах», как шутил Ванька, его первый ассистент), и шпоры уже позвякивали от нетерпения. Сегодня он много узнал, очень много, и какие-то смутные соображения крутились у него на периферии сознания. Времени поразмышлять над информацией у него не было – осмыслить все и разложить по полочкам, как он любил. Но там было что-то интересное, и Кис хотел докопаться до этого «интересного».