Наталья Солнцева - Подручный смерти Страница 33

Она прикусила язык, но поздно. Брат побагровел, потом кровь отхлынула от его лица, губы побелели.

– Намекаешь, что я псих? – процедил он.

– Ой, ну прости, прости…

– Нет, ты скажи! Выходит, я псих? А может, твой паразит Пашка надо мной издевается?! Сперва в чулане запер, потом в подпол заманил. Ты ему веришь, а мне – нет?

Анюта чувствовала фальшь в словах брата, и происшествия, которые начались с его появлением, выходили за переделы ее понимания. На нее навалилось слишком много проблем, и она не справлялась с этой лавиной.

– Может, это со мной что-то не так… – вздохнула она.

Мишаня сердито поблагодарил за завтрак и вышел из-за стола. Яичница на его тарелке осталась почти не тронутой.

Анюта решила спуститься в погреб и поискать наркотики. Не дай бог, Пашка подсел на травку или, что гораздо хуже, на «колеса»…

Чемагина потянуло в кафе, где он встретил детектива. Ему было не с кем поговорить, а частный сыщик – отличный собеседник. Можно поводить его за нос, а самому узнать последние новости.

Он огорчился, не увидев среди посетителей нового знакомого. Жаль! Придется есть в одиночестве. Сегодня чебуреки оказались сочными и вкусными. Чемагин доедал свою порцию, когда услышал голос Бортникова:

– Разрешите?

– Вы? – удивился Чемагин. – Разве вы обедаете в подобных забегаловках? Тут можно испортить себе желудок.

– Желудок можно испортить и здоровой пищей, если на душе паршиво.

– Вижу, вам не по себе, док. Что-то случилось? Говорят, покойная учительница лечилась у вас от астмы.

– Ну и что? У меня полгорода лечится.

Чемагин вытер губы салфеткой и наклонился вперед, поближе к доктору.

– Среди горожан разные сплетни ходят, – с видом заговорщика сообщил он. – Мол, в Грибовке маньяк объявился. Раньше здесь убивали исключительно на бытовой почве, а нынче кто-то молодых баб душить повадился.

Бортников жевал чебурек, запивая томатным соком. Намеки пациента показались ему оскорбительными.

– Вы о чем?

– Судя по всему, душегуб нездешний. Приехал, освоился и взялся за свое черное дело. Может, это вы, док? Врачи часто становятся маньяками. Есть версия, что знаменитый лондонский Потрошитель был врачом.

Бортников поперхнулся и отодвинул тарелку.

– Что, не нравится? – ухмыльнулся Чемагин. – Я тоже не в восторге от ваших намеков. Дескать, я сам виноват в своей болезни! Очень весело.

– Я только стараюсь помочь вам. По-настоящему.

– У меня приступы как были, так и остались. Даже участились после вашего, с позволения сказать, лечения.

– Любое лечение без запуска глубинных преобразующих процессов в сознании – фикция. Вы получите временный эффект. Рано или поздно болезнь вернется.

«Не в этой жизни, так в следующей», – мысленно добавил Бортников. Говорить подобные вещи вслух он зарекся. Еще в столичной клинике один из маститых профессоров обвинил его в шарлатанстве. Бортников в долгу не остался, вспылил и дал отпор. В тот же день его попросили уволиться по собственному желанию. Он, не колеблясь, согласился. Но с тех пор старался не нарываться.

Доктор смотрел на Чемагина, и по его телу бродили мурашки. Этот пациент вызывал у него смутные опасения.

– Вы не водитель, – брякнул он и тут же пожалел о своей несдержанности. – Я имею в виду, вы не водите грузовые фуры. Вы… занимаетесь совершенно другим…

– Это не ваше дело.

– Извините. Вы правы.

– Ладно, док, – смягчился пациент. – Не сердитесь на меня. Я погорячился. Болезнь испортила мой характер.

Бортников молчал, ожидая, какое последует продолжение. Чемагин не стал оправдываться и доказывать, что он шофер. Он как бы пропустил этот мяч в свои ворота. Но взял на заметку, что доктор не так прост.

– Как мне решить проблему со здоровьем? Подскажите. Я измучился, устал. Все, что я предпринимаю, только усугубляет мое недомогание. Иногда наступает облегчение – краткосрочное, неустойчивое. Это меня не устраивает.

– Вы говорили об ударе в спину, – напомнил Бортников. – Похоже, то был сильный удар… такой сильный, что привел к смерти. С тех пор ее тень преследует вас.

На лбу и верхней губе Чемагина выступили капельки пота. Этот эскулап рехнулся!

– По-вашему, я умер? Ха!.. Кто же тогда сидит перед вами, док? Мертвец?

– Кажется, я сказал лишнее, – смутился доктор. – Но вы сами просили.

– Каков же рецепт в моем случае?

– Разберитесь, что вы не поделили…

– Со смертью?

– Понимаю, звучит нелепо, – кивнул Бортников. – Однако прислушайтесь к себе, что вы чувствуете?

Чемагина словно кипятком ошпарили. Он хотел встать и уйти, но почему-то продолжал сидеть на месте. Он взял зубочистку и, вместо того чтобы ковыряться в зубах, сломал ее. Потянулся за второй. Бортников молча наблюдал, как на тарелке росла кучка сломанных зубочисток. В этом было нечто зловещее. Пожалуй, Чемагин легко может расправиться с кем угодно, в том числе и с ним.

– Мне пора, – пробормотал он и поднялся из-за стола.

– До свидания, док…

Бортников удалился, а «дальнобойщик» продолжал ломать зубочистки и складывать их на тарелке из-под чебуреков. В голове гудело, позвоночник отзывался на его злость болезненными прострелами. Вот-вот накатит дурнота, дикая паника, невыносимая боль затопит сознание…

Он рывком встал со стула и, пошатываясь, направился к выходу. Свежий воздух охладит его, наполнит легкие спасительным кислородом.

Не дойдя до двери нескольких шагов, Чемагин дернулся, закатил глаза и осел на затоптанные плитки пола. Перед ним расплывалось зеленое марево, гремел гром, сверкали молнии. Шум дождя хлынул в уши, мокрая одежда прилипла к телу. Он оказался на склоне горы… Внезапно земля под его ногами вздрогнула, вздохнула и сдвинулась, словно могучий титан потянул вниз ковер из пожухлой растительности. Чемагин потерял равновесие и покатился вниз вместе с грязевым потоком и камнями. Корни деревьев обнажились, он хватался за них, но они выскальзывали из его рук…

– Переверните его, – произнес мужской голос. – Пьяный, что ли?

– Вроде нет…

Когда Чемагин приоткрыл веки, над ним склонились незнакомые лица. Он всматривался в них, но никак не мог вспомнить, кто эти люди и как их зовут…

– Отравился! – сквозь ватную пелену донеслось до него. – Он умирает!

– Надо вызывать «скорую»…

– Чем вы тут людей кормите?! Протухшим мясом?

– Повара! Повара сюда!

– Кажется, он очнулся…

– Позовите врача… Скорее!..

Бортников не успел далеко уйти. Выйдя из зала, пропитанного запахом жареного масла, он стоял на улице, глубоко дыша и вспоминая ухмылку «дальнобойщика». После беседы с ним он окончательно утвердился в мысли, что Чемагин – не тот, за кого себя выдает.

– Доктор!.. Доктор!.. Человеку плохо!..

Бортников повернулся на голос и увидел повара из кафе в заляпанном жиром белом переднике поверх брюк. Тот кричал и размахивал руками:

– Доктор!.. Помогите!.. Человек умирает!..

Бортников побежал за ним, почти не сомневаясь, кому плохо и кто «умирает». У Чемагина – приступ.

– Отойдите… пропустите врача…

Бортников присел на корточки возле распростертого на полу тела и сразу понял, что не ошибся. Это был Чемагин – бледный до синевы, неподвижный, он едва дышал.

– Отойдите все! – прикрикнул доктор, не зная, что делать. – Вы мне мешаете!

Природа этого недомогания походила на одержимость злым духом. Бортников интуитивно ощущал, что имеет дело с неведомой силой, которая не поддается обычной медицинской помощи. Какое-либо лекарство, массаж сердца или искусственное дыхание в данном случае малоэффективны.

Он проверил пульс Чемагина и заметил, что тот шевелит губами. Доктор наклонился, прислушиваясь. Он скорее догадался, чем разобрал слова:

– Кости… череп…

Глава 34

Анюта обыскала в погребе все углы и выдохлась. У нее опустились руки. Пакетик «травки» или таблеток можно было закопать в земляной пол, засыпать картошкой, сунуть куда угодно. Хоть в бочку с капустой. Не копаться же в соленьях?

Не хотелось верить, что ее сын – наркоман. Может, дружки подбили его попробовать? А он, дурья башка, соблазнился!

Ей вспомнилось перекошенное от страха лицо Пашки, брат с лопатой в руке, и в глазах потемнело. В самом деле, зачем сын полез в погреб?

Анюта села на нижнюю ступеньку и схватилась за сердце. Оно сильно забилось, затылок налился свинцом. Показалось, рядом кто-то дышит, двигается. Нервы ни к черту…

Она встряхнулась и обратила внимание, что прямо перед ней валяются несколько картошек. Если наступишь невзначай, можно грохнуться и ногу сломать. Анюта наклонилась, чтобы подобрать рассыпанные клубни. Одна картофелина закатилась под лестницу.

Анюта протянула руку и собиралась бросить клубень на кучу, как пол накренился, лампочка потухла, и она полетела в бездонную черную пропасть…

Ее крик разрезал гулкую тишину и оборвался на самой высокой ноте. Она потеряла сознание. Сколько Анюта пролежала без чувств – полчаса, час?