Юлия Шилова - Разведена и очень опасна Страница 35

Руки страшно дрожали, а по спине стекал соленый, неприятный и жгучий пот. Бесшумно открыв входную дверь, я бросилась к иномарке, на которой меня привез сюда дровосек. И только распахнув ее дверь, огляделась вокруг. Картина, которая меня окружала, была настолько печальной, что мне захотелось положить свою голову на руль и громко разрыдаться. Проселочная дорога была намного хуже, чем те, что обычно ведут к дачам. Одинокий бревенчатый дом стоял недалеко от леса, спрятавшись от посторонних глаз и от какой-либо цивилизации. Для одинокой избушки охотника он был слишком большим, но тем не менее в нем был свет, а это значит, что где-то тут, может быть, совсем рядом есть дачный поселок или деревня.

В этот момент пошел сильный дождь вперемешку со снегом. Именно в эти минуты я почувствовала себя еще более одинокой и брошенной, потому что все серое пространство вокруг показалось мне неимоверно диким. Трясясь от страха, я села в машину и посмотрела в сторону дома. Никто не выскочил следом за мной, значит, никто не проснулся, я никого не разбудила.

Перекрестившись, я дрожащими руками с трудом повернула ключ в замке зажигания, завела мотор и тронулась в путь. Как я и предполагала, вскоре показались обыкновенные дачи. Значит, дом принадлежит дачному поселку, куда народ подтянется только в начале дачного сезона, когда на улице начнет изрядно теплеть. Я подумала, что в дачном поселке должен быть сторож, который следит за поселком, и у него есть телефон на случай какого-нибудь ЧП, чтобы сообщить об этом в милицию или позвать людей на помощь. Проехав весь дачный поселок, я остановила машину у домика, напоминающего сторожку охранника. Но, увидев большую собачью будку, побоялась выйти на улицу и громко посигналила. На мой сигнал никто не ответил, и я посигналила еще раз. Безрезультатно. Пришлось выйти из машины.

— Эй, есть кто-нибудь? — крикнула я, пытаясь успокоиться. Приближаясь к собачьей будке, я мысленно молила о том, чтобы в ней не было собаки. После того как в детстве на даче наших знакомых меня покусала местная собака и я получила нешуточные травмы, я стала жутко бояться собак — каждая из них могла кинуться на меня в самый неподходящий момент.

Я заметила цепь, которая вела за будку. Это заставляло меня быть предельно осторожной, напоминая, что где-то должна быть и собака. Обойдя будку, не удержалась от пронзительного крика — я увидела лежащую на земле большую собаку. Собака была мертва, на ее шее виднелась уже засохшая кровь. Значит, собаку убили точно таким же способом, как убивают людей. Ее убили из пистолета выстрелом в шею.

— Бог мой…

Первое желание, которое возникло у меня, было не медля ни минуты броситься обратно к машине, газануть и оказаться как можно дальше отсюда. Но, какие-то непонятные силы повели меня к сторожке.

Превозмогая страх, я толкнула дверь и снова громко вскрикнула. На провисшей железной кровати бездыханно лежал пожилой мужчина, по всей вероятности, сторож, на вытянутой шее которого можно было безошибочно узнать огнестрельное ранение. Он тоже был мертв.

Несмотря на охвативший меня ужас, я стала оглядываться. Ведь у любого дачного сторожа должна быть хоть какая-то связь с внешним миром. Но телефона в сторожке не было. Я собралась с духом и запустила руку в карман убитого человека. Я сделала это то ли от отчаяния, то ли для того, чтобы не сойти с ума, но поняла, что все напрасно, и громко зарыдала — карман мертвого сторожа был пуст и ни о никакой телефонной связи не могло быть и речи.

Быстро смахнув слезы, я выскочила из домика и, подойдя к машине, не сразу поверила своим глазам: все колеса машины были проколоты и из них медленно, еле слышно выходил воздух. А вокруг по-прежнему никого не было. Ни единой души…

Глава 13

— О боже! — тихо прошептала я и стала осторожно отходить назад. — Кто здесь? Кто здесь?! — прокричала я громче и стала медленно пятится в сторону дороги. Меня начало лихорадить, от недавнего энтузиазма по поводу того, что я скоро попаду домой, не осталось следа.

Собрав последние силы, я выскочила на дорогу и хотела было бежать, но в этот момент кто-то накинулся на меня сзади и повалил в грязный снег. Я не видела, кто это был, я просто почувствовала, как чьи-то сильные мужские руки сжимают мое горло и… мне не хватало воздуха… стало нечем дышать… Я вдруг отчетливо поняла, что меня покинули последние силы и я умираю. Я реально ощутила, что меня больше нет.

За какие-то считанные мгновения передо мной пронеслись картины моего счастливого детства. Счастливого, потому что детство не бывает не счастливым, потому что именно в детстве тебя все любят, даже боготворят, говорят ласковые слова, восхищаются даже самым твоим маленьким, незначительным поступком, считают тебя центром вселенной и пророчат тебе счастливое будущее… Потом я увидела картинки моей безмятежной юности: первая школьная любовь к обыкновенному мальчишке, который не отличался ни внешностью, ни отметками, — к тому же был абсолютно безразличен к моей персоне. Юношеские слезы, ночи, проведенные без сна, когда я думала о нем, представляла наши с ним встречи, жаркие поцелуи и желала видеть его все больше и больше. Та любовь казалась мне любовью всей моей жизни, ведь столько трагизма и самоотдачи в ней было. И эта любовь осталась в прошлом точно так же, как и еще одна, только более мощная…

На мгновение перед моими глазами предстал уже совсем другой юноша, который встретился мне сразу после школы, на вечеринке у наших общих друзей. Он выделялся красивой американской внешностью, умением держать себя в обществе и какой-то необъяснимой жестокостью в лице, до которой мне тогда не было дела, но зато, именно от его жестокости я и пострадала в дальнейшем. Его звали Максим. Он был из Тамбова. Мы влюбились друг в друга сразу, и это была даже не любовь, а какое-то умопомрачение двоих, где есть дикая страсть, бурный, даже чересчур бурный секс и полнейшее отсутствие гармонии как между собой, так и с внешним миром. Нам казалось, что в этом мире нас только двое, потому что даже среди многоликой толпы мы видели только друг друга и совершенно не обращали внимания на окружающих. Тогда мы были слишком молоды, слишком импульсивны и слишком эгоистичны. Я вспомнила его кричащую мать, которая ревновала своего сына ко мне и ненавидела меня всеми фибрами своей души. А я… Я и не рассчитывала на ее любовь и па ее расположение. Мне было на нее глубоко наплевать. Я смотрела на нее в упор и видела пустое место, потому что в этой жизни для меня существовал только один человек — это Макс… Перед моими глазами пронеслись Тамбов, где я тогда жила, и жестокий Макс, с которым мы собирали осенние листья в саду и считали себя счастливыми только оттого, что мы есть и мы рядом. В этой игре не победила любовь. В ней победила молодость, которая имеет только собственное «я», не умеет уступать и уж тем более к кому-то прислушиваться. Я флиртовала со всеми подряд, и совсем не потому, что мне был кто-то нужен, а потому, что я так устроена. Я жила по принципу, по которому и живет настоящая женщина. Принцип заключался в том, что, если прошел день и ни один мужчина не глянул на меня с интересом, значит, этот день прошел зря. Есть женщины, которые не могут жить без этого самого флирта, флирт дает им силы и энергию, чтобы жить дальше. Жестокий Макс избил меня за подобный флирт, а я была полной дурой, что его простила. Я была слишком наивна и не верила людям старшего возраста, которые в один голос говорили мне, что, если мужчина хоть раз ударил женщину, он сделает это еще. Я же слепо верила в то, что у меня все будет иначе и что чужой жизненный опыт никак мне не подходит, просто потому что он чужой, а я именно та женщина, которая способна изменить мужчину. И, естественно, я просчиталась. Оказывается, ударить слабую женщину может только тот мужчина, который сам достаточно слаб. Макс поднял на меня руку еще раз и… для него это стало нормой. А затем — на него завели уголовное дело, и я… я бросила его в самый трудный момент. Я просто исчезла из его жизни. Я знала, что обязана остановиться, пока не поздно, обязана выпутаться из этой связи с самыми наименьшими потерями, чтобы забыть о том, что мужчина может поднять руку на женщину. В памяти пронеслась страшная ночь в ожидании самолета. Ночь, которую я просидела на ночном вокзале в ожидании утреннего рейса, плакала и тупо смотрела на телефон-автомат, понимая, что стоит мне набрать всего несколько цифр, сказать о том, что я убегаю из этого ада, и все вернется опять. Но я смогла… Я справилась с собой… Я не позвонила и улетела утренним рейсом. Я улетела от этой жестокой любви. Я улетела, я вырвалась. А он остался где-то там. Далеко… В прошлой жизни. Все осталось далеко позади. От общих знакомых я узнала, что Макс женился, нашел то, что искал, и что он по-своему счастлив. Видимо, его понимание счастья в корне противоположно тому, что думаю по этому поводу я. Обо мне он, наверное, старается не вспоминать, напрочь вычеркнув меня из своей жизни, и даже если кто-то и скажет ему обо мне, удивленно пожимает плечами и говорит, что никогда не был со мной знаком. Я сделала то же самое. Из прошлой жизни я оставила только одну фотографию. Ту, где мы стоим у фонтана на фоне Петродворца. На этой фотографии я слишком юная, беззаботная. Я смотрю на окружающий меня мир добрым, открытым взглядом. Рядом со мной стоит Макс. Он смотрит на мир исподлобья, а в его глазах злость. Наверно, именно в этом и была наша несхожесть. Я слишком сильно, по-юношески любила, самозабвенно и искренне, а Макс просто хотел, чтобы я была рядом, и совсем не потому, что он меня также любил, а потому, что он так хотел, ведь он всегда привык получать то, что хочет. Наши отношения строились на крайне банальном принципе: я любила, а Макс позволял себя любить. Я никогда не возвращаюсь в ту жизнь. Я закрыла этот период темными шторами и больше никогда не подглядывала за ним даже из маленькой щелки. Я никогда не представляла нашу с ним встречу спустя долгие годы. Обыкновенный государственный служащий, живущий крайне обыкновенной жизнью, и совершенно необыкновенная женщина, живущая необыкновенной, насыщенной жизнью. У нас бы не нашлось даже темы для разговора, потому что мы совершенно разные и у пас нет точек соприкосновения. Он слишком приземлен, а я уже давно не живу приземленной жизнью. Судьба не случайно развела нас в разные стороны. Удачи тебе, Макс! Я надеюсь, что ты по-настоящему счастлив и не так часто поднимаешь руку на женщину, с которой теперь живешь.