Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке Страница 36

— А хозяйка машины где? — спросил инспектор, пролистав наш с Лелькой документ.

И тут я поняла, что к моему водительскому мастерству у ГИБДД претензий нет. «Фольксваген» остановили только потому, что он Алкин, а Алка в розыске.

«Хоссподи, сплошь криминальные личности!» — с непонятной претензией прошипел мой внутренний голос.

Вообще-то я думала рассказать инспектору сказку про белого бычка. Мол, ехала я в город с моря (чистая правда), махнула ручкой на трассе, остановился добрый человек на желтом «Фольксвагене» и подвез меня в город. А тут вы, дяденька инспектор, палочкой махнули, в свисток задудели, добрый человек испугался, машину бросил и убежал. Видать, нечиста его совесть, ошиблась я, глупая, совсем он не добрый. Ай, спасибо вам, дяденька инспектор, уберегли вы дурочку Лельку от беды неведомой, спасли от ворога злого!

Я даже словесный портрет этого злого ворога нарисовать приготовилась. Мужчина не юных лет, рост выше среднего, телосложение плотное, жгучий брюнет. Бровастый, усатый, бородатый и в бейсболке с козырьком, так что лица его я вовсе не разглядела.

Разумеется, я нарочно придумала такого персонажа, который был максимально непохож на Трошкину. Во всем, включая головной убор. Алка дико ненавидит бейсболки, которые ей страшно не идут. Но инспектор уже знал, кто хозяйка машинки, поэтому я подкорректировала сказку.

Мол, ехала я с моря (чистая правда), махнула ручкой на трассе, остановилась добрая женщина на желтом «Фольксвагене» и подвезла меня в город. А тут вы, дяденька инспектор, палочкой махнули, в свисток задудели, добрая женщина испугалась, машину бросила и убежала. Видать, нечиста ее совесть, ошиблась я, глупая, совсем она не добрая. Ай, спасибо вам, дяденька инспектор, уберегли вы дурочку Лельку от беды неведомой, спасли от вражины злой! А выглядела та вражина вот как: высокая, крупная, вся в веснушках и в бейсболке с козырьком, так что лица ее я вовсе не разглядела.

— Выйдите из машины, — послушав мою вдохновенную сказку, велел инспектор.

Я вышла, опасливо ожидая услышать классическое продолжение: «Руки на капот, ноги расставить!» — но нет, пронесло.

— Оставайтесь на месте, — велел инспектор и отошел на пару шагов, чтобы приватно побурчать в рацию.

Я не стала прислушиваться к его словам — и без того было ясно, что ехать на желтой машинке дальше мне никто не позволит. «Фольксваген» точно арестуют, и меня могут задержать вместе с ним. А мне это надо?

— Прости меня, зеленый друг! — шепотом извинилась я перед поруганным виноградным кустом и легконогой древнегреческой сильфидой дунула сквозь него на площадку для сушки белья.

Под прикрытием парусящих на веревках гигантских подштанников прошмыгнула под грибок у детской песочницы, оттуда перебежала к гаражам и потерялась среди них, хотелось думать, бесследно.

Поплутав по незнакомому жилому кварталу, я остановилась в пустом дворе. За спиной не кричали, не свистели, не топали — значит, погони за мной не было. Я присела на лавочку в беседке и, деликатно отвернувшись от бомжеватого вида гражданочки, присосавшейся к пивной бутыли, позвонила подружке.

— Привет, Кузнецова, ты вовремя, — похвалила меня Алка. — Я как раз закончила. Ты меня заберешь?

— Вряд ли, я сама не на колесах, — уклончиво ответила я, не спеша рубить правду-матку.

— На фиг колеса, наркотики — яд! — авторитетно изрекла моя соседка по беседке и протянула мне бутыль. — Пиво будешь?

— Спасибо, не могу.

Я не стала объяснять, что именно мне мешает воспользоваться любезным предложением — брезгливость, нелюбовь к пиву, отсутствие свободного времени для долгого глотка или что-то еще. Соседка сама догадалась:

— В завязке?

Я запоздало забеспокоилась — как я выгляжу? Может, не надо было балахонистую блузу и цыганскую юбку с рюшами надевать? В них мне было комфортно в жару, но не слишком ли это сермяжно и посконно?

— Почему не можешь? — заволновалась и Алка в трубке. — Что случилось?

— О машине не беспокойся, с ней все будет в порядке, — сказала я.

— Вообще-то я о тебе беспокоилась, но теперь и о машине тоже. Ну? Что случилось?

Я поняла, что надо четко отчитаться. Когда Трошкина говорит таким строгим учительским голосом, хочется упасть на пол и отжаться. Алка отработала этот тон на пациентах наркодиспансера, а они не самая покладистая публика.

Я набрала побольше воздуха и зачастила:

— Да ничего такого особенного, просто меня гаишник остановил, хотя я ничего не нарушила, да он не поэтому остановил, просто у него твоя машина в плане «Перехват», но им же не машина нужна, а ее хозяйка, но тебя самой в машине не было, и я сказала, что ты высокая веснушчатая тетка в бейсболке, так что расслабься, Трошкина, тебе ничего не грозит!

— Кроме какой-то статьи Уголовного кодекса! — нервно хмыкнула Алка.

— Уголовный кодекс — это да, — приуныв, согласилась я.

— Что, недавно откинулась? — пихнула меня локтем в бок соседка.

— Секунду, Алка.

Я повернулась и пытливо посмотрела на тетку с пивом. Выглядела она сильно потрепанной, но чистой и стилистически не особо отличалась от меня в наряде бедной поселянки. Сидя бок о бок на облезлой лавочке, мы не диссонировали и отличались лишь аксессуарами: у меня — мобиль, у нее — бутыль. Не такая уж большая разница, если вдуматься.

— Не подскажете, где тут комнатку снять, чтобы чисто и тихо? — спросила я соседку, проверяя возникшую у меня идею.

— Чтоб ни урок, ни ментов? — с пониманием уточнила она.

Я кивнула, оценив чеканную формулировку.

— Двенадцать квадратных метров, с окном, диван раскладной, шкаф одежный, стол, два стула, постельное белье и посуду дам, а удобства общие, — деловито сообщила соседка. — Мужиков не водить, дурь не курить, водку не пить. Пиво можно.

Она сделала последний глоток разрешенного пойла, опустошив бутыль, и заботливо закрутила горлышко крышечкой:

— Еще пригодится. Триста рублев в сутки с задатком, и, если чего испортишь, сама покупаешь новое.

— Согласна, — я кивнула соседке и вернулась к Алке: — Слышь, Трошкина? Я нам хазу нашла.

— Хату, а не хазу, — поправила меня соседка. — У меня не малина, а приличный дом.

— Я нашла нам, Алка, приличный дом, — приняла поправку я. — Запоминай, куда ехать.

Новоселье мы с Трошкиной справили ближе к вечеру.

Комната, предоставленная нам хозяйкой, действительно оказалась чистой и — приятный бонус! — светлой. Потолок и стены, незатейливо побеленные с синькой, отсвечивали в голубизну, сквозь ничем не занавешенное окно в комнату нагло лез целый сноп красно-рыжих лучей. Солнце клонилось к закату, алые блики красиво запятнали облупленные дверцы шифоньера, занятно раскрасив его «в горох».

Мелкая Трошкина, стоя у подоконника, отбрасывала причудливую длинную тень. Смотреть на нее было чрезвычайно интересно — на тень, а не на Трошкину.

— Девочка пришла на остановку и села в троллейбус, — рассказывала Алка.

Тень на стене передо мной проросла двузубой вилкой.

Я покосилась на Трошкину — точно, это она буквой «V» приставила к голове пальцы, изображая рога троллейбуса.

— Какой номер маршрута? — уточнила я только для того, чтобы посмотреть, как будут выглядеть в Алкином театре теней арабские цифры.

— Восемь.

Тень предсказуемо начертала вздыбленный знак бесконечности.

— Я, конечно, тоже поехала и всю дорогу держалась поближе, чтобы не потерять девчонку, но при этом не попадалась ей на глаза, — горделиво похвасталась бравая мышка-наружка Трошкина. — На Российской мы вышли, девчонка дворами дотопала до новостройки и вошла в подъезд. Поднялась на шестой этаж — медленно, там еще лифт не работает.

Я кивнула — артистичная тень шевелением длинных суставчатых пальцев показала мне, что девчонка долго и упорно поднималась по ступенькам на своих двоих.

— Я запомнила, в каком окне загорелся свет, и высчитала номер квартиры: двадцать четыре. И тут свет в окне вдруг погас!

Трошкина показала, как вдруг погас свет в окошке, и тень усугубила драматизм ситуации, широкими решительными жестам изобразив внезапный апокалипсис.

— Я отошла в густую тень, подождала немного и дождалась — девчонка вышла, но уже не одна.

— А с кем? — спросила я, не сумев угадать девчонкиного спутника в изображении тени — не то осьминог, не то Змей Горыныч.

— С собачкой!

— Какой породы?!

Я затруднялась представить собачку, похожую на осьминога и Змея одновременно.

— А это важно? — озадачилась Трошкина. — Я не знаю. Небольшая такая собачка, вся лохматая и с хвостом на голове.

— Мутант какой-то?! — это объяснило бы сходство с Горынычем.

— Почему мутант? Нормальная собачка.

Я посмотрела на подружку с подозрением:

— Ты считаешь нормальной собаку, у которой хвост на голове, а не на попе?