Юлия Шилова - Разведена и очень опасна Страница 38

Видимо, он сначала собаку стрельнул, чтобы сторожа па продукты и на деньги потрясти, а после того, как тот перепугался и стал кричать, хлопнул и его. А тут еще и ты нарисовалась… Солдатику бедному уже и так худо, он уже окончательно разум потерял, а тут ты непонятно откуда взялась. Странно, что он тебя не стрельнул, а душить начал. Хотя причина и так понятна, тут думать много не надо. Видимо, он тебя поиметь хотел. А может, я ошибаюсь, может, ему баба в тот момент меньше всего была нужна… Может, он просто не в себе был и у него уже такое помутнение рассудка было, что он захотел тебя задушить, и только. Ты хоть понимаешь, что такое помутнение рассудка?

— Могу представить, что такое временное помутнение рассудка.

— Хорошо, что ты хоть это можешь представить. Так вот, временное помутнение рассудка запросто может перейти в постоянное. Этот солдатик и сейчас не в себе. Он даже не помнит, как его зовут, где он живет и кто его родители. По-хорошему, его нужно в «дурку» отправить.

— А сторожа-то он зачем убил? — испуганно спросила я.

— Жрать хотел!

— Кого, сторожа?

— Дура! Не сторожа, а то, что было у сторожа. Я же сказал, жрачку искал.

— А зачем человека убивать? Он бы ему и так дал!

Я же тебе уже объяснил, что у солдата окончательно крыша поехала. Понимаешь, окончательно! Да и как она могла не поехать, если он сам не ведал, что творит. Ты еще спрашиваешь, почему ему никто не дал поесть?.. А ты сама как думаешь? Ты бы дала поесть беглому солдату, если бы встретила его один на один? Да ты бы стала истошно кричать, бросать тяжелые предметы и вызывать милицию! Вот что ты бы делала! Это я все говорю к тому, что не надо бегать по этому лесу одной и совать свой нос туда, куда тебе не следует! Дровосек ненадолго замолчал, а потом продолжил:

— Считай, что ты выжила по счастливой случайности и благодаря мне. Если бы я накинулся на него несколькими секундами позже, то… По идее, ты должна меня благодарить, а я даже не услышал от тебя элементарного слова «спасибо».

— Спасибо, — грустно сказала я и опустила глаза.

— На здоровье! — в очередной раз съехидничал дровосек. — Заходите еще. Всегда рады.

Когда между нами воцарилась пауза, ее тут же нарушил сидевший в углу изрядно подвыпивший мужик, который внимательно слушал наш диалог и никак не мог вставить хотя бы одно свое слово.

— Колюня, — наконец заговорил он, — я что-то не понял: а почему твоя баба бежать надумала? Я вообще ничего не понял. Я проснулся только, когда услышал громкий человеческий вопль. Вышел, смотрю, ты какого-то солдатика связанного в чулан тащишь. Потом я помог тебе твою бабу в дом перенести, ребят мы так и не добудились. Я никак въехать не могу: что же произошло? Вроде все было нормально, разошлись по разным комнатам и легли спать. Ничего не предвещало беды. В доме стоял сильный храп. А затем бац, бац — и такое! Ситуацию ты мне вроде всю объяснил, только я одного не понял: почему твоя баба решила от тебя убежать? Это ж вроде твоя зазноба любимая, так чего она от тебя по лесу бегает?! Да еще говорит, что если она от тебя сбежит, то каким-то своим ребятам нажалуется и те с тобой разберутся. Не пойму: кому она нажалуется? Конюхам своим или трактористам? А может, начальнику колхоза, что ты его девку колхозную имеешь? Знаешь, по ее говору я бы не сказал, что она деревенская. На сельскую она у тебя не сильно похожа. Может, ты все-таки мне объяснишь, кто она такая и какими ребятами она тебя пугает? Она блатная или действительно сельская? Может, сейчас на селе все девки с таким гонором, я толком не знаю. А что касается ситуации по поводу дач, то тут все ясно. Одно я понял точно, после того, что этот помешанный солдатик на дачах натворил и сторожа на тот свет отправил, я, не раздумывая, могу сказать, что нам отсюда нужно валить, и как можно скорее. Сегодня всем с этого дома сваливать надо, а то, не ровен час, кто-то на дачи пожалует, увидит картинку со сторожем, милицию тут же вызовет. Вот тогда кипиш и начнется. От дач до этого дома не так далеко. Всего лишь небольшой пролесок. Как пить дать, и на этот дом выйдут. Нас подставят, да и тебя сразу загребут. Этот солдат, сволочь, всю малину попортил. Валить надо отсюда, и чем быстрее, тем лучше!

— Рано еще валить, — возразил дровосек. — В дачном поселке сейчас глушняк. Пока этого сторожа хватятся…

— Глушняк не глушняк, но рисковать все же не стоит. Не тот риск, чтобы идти напролом.

А никто напролом и не идет, — совершенно рассудительным голосом сказал дровосек и все же как-то чересчур нервно закурил сигарету. — Во-первых, ты сам сказал, что от дачного поселка нас отделяет пролесок. Этот дом стоит не так уж близко к дачам. И он совсем не на виду. Его может найти только тот, кто о нем знает. Во-вторых, в дачном поселке сейчас никто не живет. Здесь нет ни одного дома, где бы люди жили постоянно. Все сидят в городских квартирах. Воду на дачах только в мае дадут. Кому охота без воды на холодной даче сидеть… Так что я считаю, что больших оснований для паники нет.

— А я считаю, что есть, — не уступал мужик. — Сторож не может без связи работать. На то он и сторож. Видимо, у него мобильный был. Солдат про телефон не говорит, потому что не в себе. Возможно, он отобрал трубку и куда-нибудь в снег выкинул. Сам не помнит. А может быть, он навсегда эту память потерял, если даже свое имя забыл. Так вот, если у сторожа был мобильник, то ему сейчас названивают и жена, и дети, и внуки, если таковые имеются. Когда они поймут, что телефон не отвечает, они тут же суету наведут, и неизвестно, чем это все закончится.

— Возможно, ты прав. Если есть труп, то обязательно будет и народ, который его найдет. Но это не значит, что прямо сейчас срываться надо. По крайней мере и я буду знать, что здесь нельзя отсиживаться долго.

Кореша немного проспятся, и будем уходить, — согласился мужик. — А ты так и не сказал мне, почему твоя баба убежать хотела. Я вот смотрю на нее, слушаю и начинаю понимать, что это совсем не твоя баба, будь она твоя, никогда не сказала бы подобные вещи! Никогда! Я слышал, что она сказала совсем недавно. И показалось мне, что она какая-то случайная у тебя и ненавидит тебя лютой ненавистью. Похоже, когда ты с зоны сбегал, ее где-то на местности зацепил и своей заложницей сделал.

— Кем? — не поверила я тому, что услышала.

— Заложницей. Тебя Колюня использует как щит?

— Нет, — замотала я головой.

— А может быть, да?

— Нет, нет, нет!

— А мне кажется, я попал в точку. Я это сразу просек. У вас отношения совсем не такие красивые, как вы для нас изображаете. Я думаю, что они очень сильно далеки от этого.

Именно в этот момент я ощутила, как на моем лбу выступила настоящая испарина и страх почти парализовал меня. Собрав остаток сил, я взглянула на сидящего в углу мужика и заговорила, словно в тумане:

— Это я волнения всякую ерунду говорила. После того, как на меня этот солдат накинулся, я вообще перестала что-либо понимать. Оно и понятно, столько страху натерпелась. А на самом деле у меня с Колей любовь. И не надо нас в чем-то подозревать. У нас самые близкие и доверительные отношения, какие только могут быть между двумя близкими людьми. Мы никогда не сомневались в своей любви, а что я от него сбежала так у кого не бывает… А что мы посреди ночи разругались, ничего страшного — в постели мы не поладили… Всякое бывает, и даже срывы в постели…

— Где, где вы не поладили? — мужик заинтересовался.

— В постели. А то сам не знаешь, можно не поладить и в постели. Ничего страшного в этом нет. Не срослось у нас как-то. Я женщина горячая, сказала Коле все, что думаю, и сбежала.

— Да, Колька много выпил, вот и не смог ничего, — засмеялся слегка подобревший мужик, — но это совсем не значит, что из-за этого нужно срываться куда-то в лес и доводить мужика до подобного состояния. У любого мужика, который хорошенько переберет, может не встать. Кто этого не знает.

— А до какого такого состояния я его довела?

— Он от страха за тебя чуть голову не потерял. Переживал. А если бы этот гад тебя задушил, он бы в жизни себе этого не простил.

— Правда? — Я повернула голову к дровосеку и посмотрела на него уже другими глазами.

— Что — правда? — как-то по детски покраснел дровосек.

— Правда, что ты меня так сильно любишь?

— Да пошла ты… — Дровосек встал, подошел к своему товарищу и налил себе полный стакан. — Ахинею несешь какую-то бабскую… И по поводу того, что у меня не встал, напридумывала. Поднимать нужно умеючи, тогда и стоять будет нормально. Если у мужика не стоит, это совсем не его вина, а бабы, которая по-человечески не понимает… Поняла, дура бестолковая?!

— Ты всегда был щедр на комплименты…

Ощущение того, что я так и не смогла убежать из этого адского дома, пришло ко мне в полную меру только тогда, когда дровосек взял меня за руку и потащил в спальню. Остановившись в дверном проеме, он посмотрел на сидящего в углу мужика и сонно сказал: