Трефовый интерес - Татьяна Александровна Бочарова Страница 4

– Елизавета? – Голос у него был приятным, бархатистого тембра.

– Да, это я, – волнуясь проговорила Лиза.

– Я по поводу няни. У меня дочь. Ей семь лет, первоклассница. Нам нужна такая девушка, как вы.

– Отлично, – слегка смутилась Лиза. – Но я… я не совсем девушка.

– В смысле? – не понял мужик.

– В прямом смысле. Мне за пятьдесят.

– Так много? А что ж вы подписываетесь Елизавета? – в его тоне прозвучала досада.

– Ну, так вроде принято сейчас, – растерялась Лиза. – Мало кто называет себя по имени-отчеству.

– Простите, но вы нам не подходите. Нам нужна девушка, в крайнем случае, молодая женщина до тридцати пяти. Извините за беспокойство.

В трубке послышались короткие гудки. Лиза почувствовала, что краснеет. Интересно, для чего отцу девочки девушка в доме? И как на это смотрит мать малышки? Впрочем, какое ее дело…

Она решила терпеливо ждать других звонков, но их почему-то не было. Один раз позвонила какая-то хамоватая тетка, долго расспрашивала Лизу о том, какое у нее образование, есть ли опыт работы с детьми, и узнав, что образование техническое, а опыта нет, обругала ее шарлатанкой и кинула трубку.

Дни бежали один за другим. Лиза продолжала ходить на работу, но написала заявление об увольнении. Ей надлежало отработать две недели, и потом она была свободна, как ветер в поле. Каждый день звонил Сережа. Он волновался, не передумала ли Лиза сдавать квартиру. Она отвечала, что не передумала.

По вечерам Лиза методично и тщательно упаковывала вещи в коробки и чемоданы. Убрала альбомы с фотографиями, книги, которые особенно любила и периодически перечитывала. Через две недели жильцы внесли залог. Лиза вызвала такси, заплатила водителю за то, чтобы он помог ей погрузить в багажник многочисленный скарб, и уехала в Тульскую область, в деревню Сомово.

4

Дом стоял поникший и озябший, – бревна серые, окна темные, потускневшие. Такси остановилось у кособокого деревянного забора. Водитель молча стал выгружать пакеты и коробки. Вид его выражал сочувствие.

– Ну и куда вас? – не выдержал он, подходя к просевшему крыльцу по мокрой дорожке. – Небось дети сослали? На квартиру позарились?

– Никто меня никуда не ссылал, – спокойно проговорила Лиза, доставая из сумочки тяжелую связку бородатых ключей. – Сама я. С работы уволили, жить не на что. Вот квартиру и сдала.

– Сволочи, – выругался мужик. – Совсем озверели! Что творят! Уволить вас? Вы ж еще совсем молодая. – Он остановился и посмотрел на Лизу. В серых глазах, утонувших в складках век, зажглась улыбка, удивительным образом осветившая его темное, простоватое лицо. – Молодая, – повторил он потише, поколебался чуть-чуть и добавил: – А я ведь родом-то из ваших краев, да. Тетка у меня километрах в двадцати отсюда, в Опалихе. Слыхали про такую?

– Нет, не слыхала. – Лизу стал раздражать таксист.

Явно хочет поболтать, а то и познакомиться. Но на что он ей? Никто не нужен после Женьки. Никто! И ступни в тонких сапожках уже стали стынуть на мокрой земле. Лиза переступила с ноги на ногу и невольно поежилась. Мужик словно очнулся.

– Эх, заговорил я вас. Вижу, что не до бесед. А только нелегко вам будет здесь жить-поживать. Дом-то старенький, ему мужские руки нужны. Замаетесь одна в деревне.

– Как-нибудь, – нетерпеливо проговорила Лиза.

Ей хотелось уйти с улицы, чтобы этот водила наконец отвязался от нее и уехал восвояси.

– Ладно. – Шофер сходил к машине, принес последний чемодан и спортивную сумку, поставил их на крыльцо рядом с кучей других вещей. – Удачи вам. Вы сильная, справитесь. И красивая. – Смутившись, он, опустил глаза.

Лиза невольно бросила взгляд на его руки – тяжелые, с широкими ладонями и короткими сильными пальцами. Они немного напомнили ей Женькины. Она так любила их трогать, гладить, прижимать к груди! Руки мужчины, привыкшего с ранних лет к физическому труду. Надежные, умелые, удивительным образом способные быть ласковыми и нежными. Хотя Лиза глянула лишь мельком, от водителя не укрылся этот взгляд. Глаза его снова зажглись.

– Вот. – Он полез за пазуху. – Держите. – На его ладони лежала маленькая, ламинированная карточка-визитка. – Володя. Силантьевы мы. Если чего потребуется, звоните, не стесняйтесь. Приеду, подмогну.

– Да что вы, – замахала руками Лиза, – даже неловко. Ехать-то сюда замучаешься. Вы ж не у тетки живете, а в Москве.

– Ну и что, – упрямо возразил мужик. – Доеду, не впервой. И машинка у меня крепкая, моя она, не арендованная. Домчит с ветерком. Вы берите, мало ли что. – Он, не дожидаясь ответа, сунул визитку Лизе в руку.

– Спасибо. Я, наверное, вам должна еще что-то за разгрузку?

Он покачал головой:

– Ничего не должны. Женщинам надо помогать, особенно таким. Ну, я поехал. – Таксист развернулся и зашагал к калитке.

Лиза смотрела на его широкую спину, и в сердце закрадывался холодок тревоги. Сейчас он уедет и как она тут одна? Впрочем, почему одна, есть же рядом соседи. Вот за оградой вовсю дымит труба. Значит, хозяева дома, топят печь. Вон и еще дымок, и еще. А напротив через дорогу надрывается лаем цепной пес. Мир не без добрых людей, помогут.

Рявкнул мотор. Таксист Володя газанул и умчался по раскисшей весенней дороге. Лиза постояла немного на крылечке, затем вздохнула и принялась отпирать старую, растрескавшуюся дверь.

5

Мужик оказался прав. Трудности подстерегали Лизу с первых же минут и на каждом шагу. Она еле справилась с проржавевшим замком, потратив на это уйму времени. Затем с не меньшим трудом отыскала в сарае пригодные для топки поленья. Пришлось взяться за топор, потому что их оказалось слишком мало. Дальше последовала борьба с печкой. Она дымила, чадила, отсыревшие дрова ни за что не хотели схватываться. Наконец, когда Лиза уже была в отчаянии, с ног до головы перемазанная копотью, полешки вдруг вспыхнули и весело затрещали. Она прикрыла заслонку и в изнеможении опустилась на старенький деревянный стул.

Прошло четыре часа, как она здесь. Четыре! А в доме по-прежнему холодрыга, воды нет, ее надо достать из колодца и принести в комнату. А еще – подмести пол, покрытый клубами пыли, перестелить кровать, разобрать старый бабушкин шифоньер, повесить туда свою одежду, расставить книги на полках. Ну и сварить что-нибудь поесть – с утра у Лизы в желудке не было ничего, кроме чашки кофе и бутерброда.

Она заставила себя подняться. Сходила в сарай за ведрами, принесла воды. Попробовала разжечь плиту, но газ, разумеется, давно закончился. Слава богу, печь вовсю разгорелась, и Лиза вскипятила воду, сварила себе гречку и пару яиц.

За стол она уселась, когда на дворе уже стемнело. По комнате разливалось блаженное тепло, в печке гудел огонь, уютно булькал на комоде блестящий электрический самовар, который они с Женькой когда-то привезли бабушке в подарок. Кажется, она им и не пользовалась никогда, во всяком случае, выглядел он как новенький. Глаза у Лизы слипались, тело ныло от долгой физической работы. Но она с гордостью оглядывала дело рук своих: подметенную горницу, дочиста отмытую большую дубовую столешницу, постиранные шторы, висящие в углу на веревке. Основной фронт работ, конечно, еще впереди. Лиза с опаской покосилась на груду тюков, стоящих у порога. Ну, это, естественно, не на один день. Тут неделю разбираться. А сейчас – спать!

Она собрала грязную посуду, замочила ее в тазике и ушла в маленькую спаленку, где стояла роскошная, высокая, старинная кровать с никелированными шишечками и пуховой периной, в которой можно было запросто утонуть. Лиза покрыла матрас свежей простыней, привезенной из дому, вдела в пододеяльник толстое пуховое одеяло, взбила три шикарные подушки и наскоро облачившись в ночнушку, рухнула во все это великолепие.

За окном еще кипела жизнь. Продолжал надрываться соседский пес, где-то визжала пила, слышались детские крики.