Владислав Вишневский - Честь Афродиты Страница 47

— Не знал… Сейчас только, от вас…

— Правда крест или памятник со звёздочкой не поставили, средства у всех кончились, как сами понимаете, да и не успели ещё. Хотите посмотреть? С дороги это не видно, но мы знаем место. А это пиво у вас, извините, или…

— Пиво, пиво…

— А может, мы за рыбкой сначала сбегаем… Помянём. Если хотите. Вы любите? За вяленой. За корюшкой.

— А здесь есть?

— Здесь?! — изумился беззубый…

— Здесь всё есть… Только пива никакого нет… А как, извините, называется? Не «Будвайзер», случайно?

— Нет, «Куллер» вроде. Я не смотрел.

— Как раз наше любимое. Не угостите? Помянем брата Евгения и дочь святую… как её… не важно. Аминь!

— Ждите здесь. Мы щас.

Когда братья, не задев Василия, мылом выскользнули из каюты, Василий скорбно постоял, нагруженный свалившимся неожиданным трагическим известием, вспомнил последнюю встречу и разговор с Евгением, пожалел, что не был с ним более внимательным, заботливым, не предостерёг, не уберёг беднягу. Эх, Женька, Женька… Брат… К тому же, обгорелые ошмётки на стенах давили, просто выталкивали. Василий сглотнул возникший ком в горле, заторопился наверх, на воздух из затхлого, давящего помещения. Оставив новым жильцам половину бутылок, остальные Василий прихватил с собой. Направился к Матвею.

Матвей, словоохотливый благообразного вида пожилой мужичок, внешностью и повадками смахивающий на бывшего завхоза либо старого бухгалтера, что было недалеко от истины, исправно выполнял «У Натальи» роль дежурного администратора на воздухе, человека на «стрёме». Слегка сутулый, краснощёкий, пухленький, с лукавыми, почти бесцветными от «службы» на морском ветерочке глазами. Действительно имел все положенные добропорядочному гражданину настоящие документы — паспорт и прописку, что для остальных обитателей «гостиницы» было недоступной мечтой. Его потому и не забирали при очередных облавах.

При виде ящика с пивными бутылками, причём непочатыми и настоящими, Матвей немедленно наморщил лоб, принялся с готовностью вспоминать. На здоровье, память, аппетит и стакан— другой чего покрепче старик явно не жаловался. Тем более в таком случае. «Да, да был такой, приходил. Невысокий, но здоровый, как надутый. Наверное мафия, ага! Я помню. Ещё закурить у него просил. «Пэл Мэл». Сигареты. Ерунда, конечно, сигареты, слабые. Но угостил. Кстати, на руке, вот здесь, — старик ткнул указательным пальцем в своё запястье, — «Надя» наколото, и цифры 1 9 9 7… когда я сигарету из пачки доставал, заметил… год, наверное. И на плече, ниже шеи или конец верёвки наколот, выглядывал, или чей-то хвост… Ящерицы, наверное. Цветной. Не видно было. Сказал, что электрик. И небольшая сумка при нём. По вызову. Служба, мол, такая в городе есть: мужик на час. Я ещё подумал для сексу что ли, нам-то здесь зачем, спрашиваю, кому, а он рассмеялся. Характерно так: хе-хе-хе, и два зуба у него вверху, слева — коронки, видать — но золотые. Граммов на пятнадцать — двадцать… — Дежурный вдруг замялся, повертел головой, над чем-то размышляя, потом поправил себя. — Нет, это у меня с левой руки было, а у него, значит, получается справа, да. Точно, справа коронки, ага! Представился электриком. Молодой такой, вежливый вроде. Я документы не проверял. Мне зачем? Всё спокойно. Беспокоить народ нечего. В джинсах, майке безрукавке с буквами иностранными и кроссовках, я и указал дорогу к… твоему этому, да. А вот куда он потом делся, я не заметил. Он обратно не проходил. А потом жахнуло. Ну я и засуетился. Пост оставить не могу, чем помочь — не знаю. Куда, кому звонить тоже… У меня сотовый-то телефон для этого есть, для связи с… — старик кивнул головой на небо, — с «хозяевами». Но в регламенте такого нету, чтоб беспокоить по… такому случаю. Да и постояльцы, я вижу, засуетились… Воды-то вокруг полно, только черпай. Никакие пожарные не нужны. Вот и… потушили. А после уж и узнали. Но я бы никогда на этого электрика не подумал, который на час, нет. Он же нормальный вроде, молодой, зубы ещё эти… золотые. Солидно всё. Спокойно. Он же улыбался. По доброму так. Затылок у него ещё такой, я приметил, в складках, как у борца, без шеи. А ты пиво будешь? Или на могилу сначала посмотрим? Они вместе там… Я укажу. Это рядом. А?» Василий мало что понял, но Женьку очень жалко было…

29

В это же самое время, может чуть раньше, может позже, Марго вместе с Трубачом, оскальзываясь на железных трапах и палубах одно за другим исследовала брошенные морские военные суда в затоне, искали местную бомжиху «адмиральшу». Она непременно должна была рассказать, кому проговорилась о четырёх её бывших «постояльцах» и моменте их задержания. Это было важно. Оперативники погибли. И какие! И те двое с ними. Она могла что-то знать, могла… Это очень важно. Правда на голос «хозяйка» не отзывалась, не показывалась. Или спит после принятия своего «лекарства», или боится показываться.

Над затоном ни дождя, ни мороси, только порывами свежий морской ветерок баловался, и мелкая волна гуляла. «Жарило» солнце.

Брошенных кораблей было великое множество. Казалось, пересчитать их было невозможно. На суше и воде разлеглось мёртвое стадо ржавых «коробок». Некогда гордых военных красавцев кораблей. Они были разными по высоте и объёмам. На какие-то приходилось взбираться, где и перепрыгивать через борта. На некоторых люки были заварены сваркой, на других они вообще отсутствовали… Не было приборов, орудий, боеприпасов, двигатели разукомплектованы, предметы быта и отдыха сняты или разграблены, во многих валялись битые бутылки, на многих виднелись следы резки деталей на металлолом. Отчего вниз спуститься было невозможно, трапы и лестницы отсутствовали… Было опасно и наступить на что-либо, или сорваться вниз. В пустотные проёмы приходилось светить фонариками, тускло высвечивая внизу маслянистую воду. «Коробки» в большинстве своём были притоплены. Пахло соляркой, затхлой водой, нечистотами, гулкой утробной тишиной. А если и удавалось когда спускаться, в темноте брошенных кают, боевых постов, моторных отсеков было страшно. Даже очень. Михаил и Марго в большинстве спускались вместе. Михаил, с фонариком и пистолетом впереди.

Сразу после похорон Олега и Николая, оба почерневшие от потери своих лучших друзей и товарищей, принялись за своё частное расследование. КолаНикола понимал состояние Марго, без разговоров дал ей отпуск в связи с журналистским расследованием. Практически он и сам в нём участвовал.

И устали уже Марго с Михаилом и выпачкались, и осмотрели уже много, хотя, одну десятую всего или чуть больше… Многие корабли находились по самые палубы в воде. Какие корабли «хозяйственники» не смогли загнать ближе к берегу, уткнув бортами друг к другу, бросали поблизости. На каких открывали кингстоны, какие и сами от старости тонули… От них оставались где мокрые палубы, волна перекатывалась, где только мачты, клотики в большинстве.

— Я не знаю где её искать. Может, она на рынке ещё, может, заболела? — Привалившись спиной к выступу бывшего некогда моторного отсека, заметила Марго. — Я устала.

— И я не знаю. Будешь? — протягивая сигаретную пачку, отозвался Михаил.

— Нет. Я бросила. — Отказалась Марго. Действительно, если Михаил узнав о гибели друзей начал курить, то Марго, наоборот, бросила.

— Ладно. Отдохни, — разрешил Михаил. — Перекурю и продолжим. Не много осталось…

Но не продолжили. Внизу, к центру затона, прыгая на ухабах, подъехала легковая машина с жёлтым опознавательным гребнем «машины-такси» на крыше.

— О, смотри, не она ли? — опершись на поручни, обрадовано заметила Марго.

— Возможно. — Флегматично ответил Михаил глядя на машину.

Автомобиль остановился, из него вышел один человек, только один, водитель, оглянулся по сторонам.

— Так это же наш Василий! — Узнала в водителе Марго. — Васька-золотые руки, Наш, детдомовский. Мастер, механик. Васи-или-ий! — Размахивая руками, вскричала Марго. — Вася! Эй! Мы здесь, здесь.

Василий нашёл их взглядом.

Через десять минут Марго с Михаилом уже знали: бабка ничего не скажет, потому что не сможет. Её… найти ещё надо. Василий за этим и приехал. Рассказал о смерти Женьки, таком же, как и он с Марго детдомовце, несчастном парне, о гибели его подруги, случайной жертве, пересказал разговор с братьями и дедом Матвеем.

Михаил ещё больше насупился. Застыв, Марго молчала.

— Так, значит, с золотыми зубами, говоришь, с наколкой «Надя», «1997» и какой-то верёвкой на плече… — зло катая желваками, наконец, глухо переспросил Михаил.

— Наколкой. — Поправил таксист.

— Угу… Наколкой.

— Да, всё так, вроде так. Если что, Матвей ещё раз расскажет, — повторил Василий.

— Ага, расскажет, — передразнил Михаил, при этом странно глянув, — если жив останется.

— Ты что Миша, тьфу-тьфу, накаркаешь. — Испугался Василий.