Джайлс Блант - Сорок имен скорби Страница 52

— Да? — раздраженно переспросил Дайсон, наклоняя меч пониже. — А почему?

— Они планируют удар по Корбетту на двадцать четвертое.

— Двадцать четвертого? Господи, да что же это за работники? Почему они не могут делать все последовательно? Почему им надо обязательно делать все одновременно, притом плохо? Я хочу сказать — почему, ради всего святого, им понадобилось браться за это до окончания расследования? С чего вдруг такая спешка?

— Корбетт хочет расправиться с одним типом, главарем «Всадников черного бриллианта», где-то на юге.

— И они ставят под угрозу текущее расследование, чтобы спасти жизнь какому-то байкеру, который, между прочим, сам смертельно опасен. Пути лошадников неисповедимы. Через кого они получили информацию?

— Мне они не сказали. Я не удивлена, если учесть обстоятельства.

— Ну конечно. — Дайсон тяжело вздохнул. — Разумеется.

Делорм колебалась, стоит ли сказать о том, что беспокоит ее на самом деле, но, увидев, что Дайсон необычно задумчив, решилась:

— Может быть, сержант, нам на какое-то время оставить Кардинала в покое? Представляете, что будет с делом Пайн — Карри, если мы припрем его к стенке прямо сейчас?

— Представляю. Если все выплывет позже, будет куда неприятнее.

Позже, когда Делорм сидела на своем месте, заполняя дополнительные формы, вернулся Кардинал, принеся с собой облака холодного воздуха, точно побывал в мрачном подземном мире. Морщины на его лице, казалось, стали глубже, и Делорм чутьем поняла, что он ездил к жене.

39

Малькольм Масгрейв и его группа обосновались в мотеле «Пайнгроув». Номер — стандартная коробка с мебелью в ложноколониальном стиле и ярчайше-оранжевыми занавесками. Горничные сюда сейчас, видимо, не допускались. Между магнитофонами, мониторами и радиоприборами выросла шаткая пирамида коробок из-под пиццы и китайских закусок.

Вся комната пропахла потом и лежалыми гамбургерами.

Делорм удивилась, видя, что Масгрейв лично участвует в наблюдении, и не замедлила поделиться с ним своим удивлением.

— Как же можно такое пропустить? — Хрустнув плечевым суставом, он махнул мощной рукой, охватывая окружающее пространство. — Да, конечно, я мог бы наблюдать за всем со стороны. Более того, я и так вечно во все сую свой нос, и такая манера частенько раздражает самых чувствительных сотрудников. Но знаете что? Мне плевать. Считайте меня злопамятным, но парень с треском провалил мою операцию, и я хочу сам его прищучить. Понятно, с вашей помощью, — подчеркнуто галантно добавил он.

Малькольм перетащил через кровать невероятно уродливое кресло и предложил его Делорм. Сам же уселся на кровать, которая при этом прогнулась почти до пола, и проорал серолицему человечку в наушниках, до сих пор не обращавшему на них никакого внимания:

— Это детектив Делорм, Ларри, прокрути-ка ей нашу добычу!

Ларри вставил кассету в стоявшее перед ним устройство для перезаписи. Он включил настолько быструю перемотку, что Делорм показалось, будто из аппарата пошел дымок. Потом ткнул кнопку, повернул две ручки и выдернул из разъема штекер наушников, чтобы звук был слышен всем.

— Записано пару часов назад, — сообщил Масгрейв. — Ну как, идете на попятный?

— Я работаю вместе с Кардиналом и не могу отступать. Сейчас мы с ним пытаемся поймать убийцу, если вы не в курсе.

— Не старайтесь поставить меня на место, мисс Делорм. Это не в ваших силах. — Масгрейв кивнул помощнику, и с пленки зазвучал конец разговора:

— …потому что так мы и делаем дела, вот почему. Скажи Трюкачу, чтобы кончал крутить. Долбаный ублюдок.

— Это Корбетт, — пояснил Масгрейв. — Как всегда, мил и обходителен.

— Сколько нам еще перетирать эту бодягу? Передай ему: еще раз надумает финтить — и, считай, он уже…

— Ясно, Кайл. Усёк.

— Питер Файф. Давний приспешник Корбетта. Он даже когда-то был копом, недели две, в Виндзоре, очень давно. Единственное пятно в биографии — оскорбление действием в восемьдесят девятом. С тех пор — ну вылитый мальчик из церковного хора, прямо как Корбетт.

— Он еще крупно пожалеет, что узнал мое имя, так и передай.

— Я ему скажу, Кайл.

— На этот раз я не шутки шучу. Я его долго терпел, но это из-за Шейлы. Больше его никто не отмажет, придурка.

— Я ему напомню.

— Делай.

Щелчок: Корбетт и Файф разъединились. Магнитофон включался на запись автоматически, реагируя на голос, поэтому следующий разговор шел на кассете всего через десять секунд.

— Да.

— Кайл, завалить бы Толстяка, а?

— Толстяк — кусочек вкусненький, Пит. Не могу просто так его выкинуть.

— Мы знаем, кто такой Толстяк, — сказал Масгрейв. — Гэри Гранди, главарь банды «Волки» в Эйлмере, вес — триста сорок, если считать на фунты. [32]

— Мне тут шепнул словечко наш ручной коп. У него что-то срочное, не хочет по телефону.

— Супер. Пусть приходит в «Кристалл».

— Держи карман шире. Предлагает повидаться в «Библиотеке».

— Отличненько. Никто меня никогда не заметит в этой долбаной публичке.

— Не в публичной библиотеке, Кайл. В кабаке «Библиотека». Над мотелем «Бёрчез». Самый отстойный бар на свете. Он даже не хотел, чтобы я с тобой об этом толковал по телефону. Говорит — лошадники, видать, ему подсадили жучка.

— Никаких они нам жучков не поставили. Чего ради я, по-твоему, плачу чертову прорву своему главному хакеру? Все чисто.

— Короче, он говорит, что нас поставили на прослушку и что он ничего не скажет по телефону. Но, черт его дери, я не собираюсь пилить из долбаного Садбери, чтобы строить из себя мальчишку-посыльного.

— Скажи ему — «Нью-Йорк», в два ночи. Я буду в баре.

— В два ночи. Передам.

— Не сегодня, усек? Я ведь тебе сказал, что сегодня я занят Толстяком.

— Ясно, ясно. Понял.

— Завтра ночью. В два. И скажи ему, что мне нужно знать все. Я от него, черт побери, уже сто лет ничего не слышал.

— Незачем объяснять, что «главный хакер», который обслуживает Корбетта, — наш человек. Прекрасно управляется с компьютерной мышкой.

— Славно. — Это и впрямь было славно. Делорм знала, что лошадники, как правило, все-таки знают свое дело. К сожалению, это не мешает им выбалтывать подробности журналистам. — Завтра ночью, в два, — повторила она. — Мы успеем подготовить и послать в ресторан группу?

Масгрейв поднялся с постели, и это было как в учебном фильме, наглядно показывающем рост ели Дугласа.

— Где же ваша вера, сестра Делорм? Наши смиренные монахи уже совершают приготовления, пока мы с вами беседуем.

40

Эди Сомс не сводила глаз с часов, пока стрелка не доползла наконец до часа обеденного перерыва. Тогда она сказала Квереши, что уходит на обед, и отправилась в «Патио-пиццу» на другом конце торгового центра. Обедала она всегда в одиночестве: у Эрика время перерыва никогда не совпадало с ее. Сейчас ей особенно остро хотелось быть с ним. Они уже так долго держали у себя мальчишку, и приятные предвкушения Эди грозили вот-вот обернуться опасениями. Эрик продолжал откладывать «вечеринку», и было очевидно, что на этот раз он наслаждается, оттягивая срок. Ему очень нравилось, что у него есть узник. Это обостряло ощущения, делало его еще более целеустремленным. Но Эди нервничала, ей было тревожно, и чувствовала она себя так, точно у нее слишком сильно натянута кожа.

За соседним столиком, спиной ко входу, сидела ее бывшая подруга Марго, хихикая с двумя другими сотрудницами «Царства фармацевтики». Эди больше никогда не сядет с Марго, потому что Марго — человек несерьезный. Год назад, перед тем как появился Эрик, Эди призналась в дневнике: «Марго умеет веселиться, а я этому так и не научилась. По-моему, я могла бы в нее влюбиться. Вчера вечером она приходила меня причесывать, и мы так мило провели время». Но потом в ее жизнь вошел Эрик, и Марго с Эриком невзлюбили друг друга с первого взгляда. Однажды, не понимая, как много Эрик значит для Эди, Марго беззаботно заметила, что он похож на хорька. С тех пор Эди с ней не общалась, только обменивалась фразами по работе, но тут уж никуда не денешься.

Эди заказала диетическую кока-колу и два куска пиццы. Она уже наполовину разделалась со вторым куском, когда услышала свое имя. Его визгливо произнесла Марго, но Эди не звали — ее обсуждали.

— Бог ты мой, — трещала Марго. — Ну и мордашка. Такой рожей можно грузовик остановить. Да еще вылила на себя литр «Аромата страсти». Девчонку давно пора отдать в переплавку.

— Давно пора, — согласилась Салли Ройс. — На переплавку личности.

Голоса на мгновение стали тише, а потом последовал взрыв хохота.

Эди отодвинула остатки пиццы и вышла. Этим сучкам не мешало бы почитать газеты, просветиться насчет Убийцы-Виндиго. Они бы так громко не ржали, если бы знали, на что она способна. Она, если будет в настроении, может их напугать так, что они обделаются и будут молить ее о пощаде, как эта тупая индейская соплячка. Она могла бы сама уделать Билли Лабелля, если бы этот недоносок не сдох слишком рано. Храбрость изменила ей лишь однажды, тогда ей пришлось накрыть голову Тодда Карри чехлом от диванной подушки, прежде чем она оказалась в состоянии помочь Эрику перетащить тело.