Майнет Уолтерс - Охота на лис Страница 56

Джеймс задумался.

— Меня загнали в положение обороняющегося, — медленно проговорил он. — Я вынужден вести арьергардные бои и ждать появления противника.

— А мне, напротив, кажется, что вас просто попытались изолировать, — резко возразил Марк. — Он ведь превратил вас в настоящего затворника, отрезал от всех, кто мог бы вас поддержать… от соседей… полиции… — Марк с шумом выдохнул, — от вашего поверенного… даже от вашей собственной внучки. Неужели вы думаете, он не знал, что вы скорее согласитесь, чтобы она и впредь оставалась всего лишь вопросительным знаком в давних документах, чем вынудите ее пройти через кошмар анализа ДНК?

— Но он не мог быть в этом уверен.

Марк улыбнулся и покачал головой:

— Боюсь, что как раз мог и даже был уверен. Вы джентльмен, Джеймс, и все ваши реакции абсолютно предсказуемы. По крайней мере вам придется признать, что ваш сын — гораздо лучший психолог, чем вы. Он прекрасно понимает: вы скорее будете страдать молча, нежели позволите невинной девушке полагать, что она плод инцеста.

— Но чего он в таком случае хочет? Чтобы в его ложь поверили все? Он дал мне понять, что в том случае, если я попытаюсь полностью вычеркнуть их из завещания, они с Элизабет подадут иск против меня на основании законодательства о защите членов семьи. Но, обвиняя меня в инцесте, он добивается только того, что позволяет возбудить подобный иск этому моему мнимому ребенку. — Полковник растерянно покачал головой. — В любом случае из-за наличия третьего истца доля Лео в наследстве снизится. Я не могу поверить, что такова его цель.

— Естественно, нет, — задумчиво произнес Марк, — но Нэнси не станет подавать иска. Она ведь никогда не зависела от вас финансово, а Лео и Элизабет зависели и продолжают зависеть. Здесь и скрыта та самая «уловка-22», о которой я говорил, когда только начал вас консультировать… Если бы вы отказались поддерживать своих детей в их сложной ситуации, у них не было бы оснований для подобного иска. А так как вы помогали им, у них появилось право ожидать достойного обеспечения их будущего… В особенности у Элизабет, которая в случае вашего отказа может оказаться в отчаянном положении.

— По своей собственной вине. Она промотала все, что ей давалось. Часть в наследстве позволит Элизабет удовлетворять свои бесчисленные патологические пристрастия до тех пор, пока они не сведут ее в могилу.

То же самое говорила и Алиса, вспомнил Марк. Они обсуждали эту проблему много раз, и ему удалось убедить Джеймса, что лучше оставить Элизабет небольшую сумму в качестве содержания, нежели дать ей возможность требовать значительно большего после его смерти. На основании законодательства о защите членов семьи от 1938 года нравственная обязанность наследодателя обеспечить зависимых от него представителей семейства становилась обязанностью юридической. В прошлое ушла викторианская эпоха, когда неприкосновенным считалось право собственника свободно распоряжаться своим имуществом и когда жены и дети легко могли остаться без гроша, если они имели несчастье вызвать неудовольствие своих мужей или отцов. Парламенты XX века превыше всего ставили социальную справедливость как в случае развода, так и в случае добровольной передачи имущества. Они возложили на собственников обязанность более или менее справедливого распределения имущества. Тем не менее дети не наделялись автоматическим правом наследования, им необходимо было доказать свою зависимость от наследодателя.

С Лео дело обстояло значительно сложнее, так как он не мог представить столь однозначных доказательств своей зависимости от отца. И Марк полагал, что Лео будет труднее обосновать свое право на часть в имуществе полковника после того, как Джеймс подвел черту под выплатами сыну, когда тот оказался замешан в обмане банка. Тем не менее Марк посоветовал Джеймсу предоставить Лео такую же ренту, как и Элизабет, в особенности потому, что Алиса сократила размер завещанного детям с половины всего своего имущества до чисто символической суммы в пятьдесят тысяч — вся остальная сумма переходила ее супругу. С точки зрения принципов налогообложения такое решение было не слишком разумным, но предоставляло детям еще один шанс, о котором Алиса так любила рассуждать.

Главная сложность заключалась в вопросе, что делать с основной частью недвижимости: домом, имуществом, в нем находящимся, землей. Все это на протяжении многих десятилетий принадлежало семейству Локайер-Фоксов. И, как часто случается в подобных обстоятельствах, в конце концов ни Джеймс, ни Алиса не решились пойти на распродажу недвижимости по частям. Они не могли допустить и мысли о том, что семейные бумаги и фотографии уничтожат чужие, равнодушные люди, которым совершенно безразличны многие поколения семьи Локайер-Фоксов, жившие в здешних местах. Потому-то и начались поиски Нэнси.

Парадокс заключался в том, что результат поисков оказался идеальным. Нэнси великолепно подходила со всех точек зрения. Хотя, как заметил Марк после своей первой встречи с ней, привлекательность Нэнси как наследницы и потерянной внучки значительно усиливалась ее абсолютной незаинтересованностью в наследстве. Подобно настоящей femme fatale,[4] она очаровывала своей холодностью.

Марк заложил руки за голову и уставился на потолок. Он никогда не обсуждал своих клиентов с Бекки, но сейчас задумался, а не могла ли она как-нибудь порыться у него в портфеле.

— А Лео знал, что вы разыскиваете свою внучку? — спросил он.

— Нет, если только вы ему об этом не сказали. О наших поисках, кроме вас, знали только мы с Алисой.

— А Алиса не могла упомянуть о них в разговоре с ним?

— Нет.

— А в разговоре с Элизабет?

Старик отрицательно покачал головой.

— Ладно. — Марк сгорбился и наклонился вперед. — Я почти уверен, что ему многое известно, Джеймс, и скорее всего по моей вине. Если же нет, то он мог просто просчитать наиболее вероятный способ ваших действий. Я полагаю, все затеяно им ради того, чтобы удалить из «уравнения» единственного другого наследника, с тем чтобы заставить вас восстановить прежние условия завещания.

— Но Нэнси не входит и никогда не входила в упомянутое вами «уравнение».

— Лео этого не знает… О таком раскладе он и не догадался бы. Даже мы не могли предположить ничего подобного. Мы ведь думали, что она будет просто копией Элизабет… И я почти уверен, что Лео тоже не мог ожидать чего-то иного. Вы основываете свои выводы на том, что вам известно. А ведь почти все шансы были за то, что ребенок Элизабет не раздумывая ухватится за возможность унаследовать ваше состояние.

— Ну и что вы предлагаете? Думаете, звонки прекратятся, как только я заявлю, что она не является моей наследницей?

Марк отрицательно покачал головой:

— Боюсь, такое заявление только ухудшит дело.

— Почему?

— Потому что Лео нужны деньги, и его не очень заботят способы, какими он может их заполучить. Чем скорее вы умрете от истощения и депрессии, тем лучше.

— Но что он сможет сделать, если главными получателями наследства в любом случае останутся благотворительные организации? Подрыв моей репутации не помешает им получить причитающуюся долю. Теперь стало окончательно ясно, что раздела собственности предотвратить не удастся.

— Но вы ведь до сих пор не подписали завещание, Джеймс, — напомнил ему Марк, — и если Лео известно, что завещание не подписано, то он прекрасно понимает, что в силе остается предыдущий документ, по которому главная часть состояния переходит к нему.

— Откуда ему может быть известно подобное?

— От Веры? — предположил Марк.

— Она совершенно выжила из ума. Да и в любом случае всякий раз, когда она приходит, я запираю дверь в библиотеку.

Марк пожал плечами:

— Да, собственно, это и не имеет принципиального значения. Даже если бы вы и подписали завещание, оно может быть в любой момент разорвано и аннулировано… как и контракт с поверенным. — Он наклонился вперед и постучал по телефону. — Вы говорите, что звонки — форма шантажа… Однако я полагаю, что они не столько шантаж, сколько попытка принуждения. Вы ведь танцуете под его дудку… Вы полностью изолированы, никого не желаете видеть… Вы впадаете во все более глубокую депрессию… Перестали доверять людям… И его величайшее достижение — как раз то, что вы сейчас совершили: возвели стену между собой и Нэнси. Конечно, ему пока неизвестно, чего он добился, но ведь результат от этого не меняется. Еще большая депрессия, еще большая изоляция…

Джеймс не стал отрицать правильности выводов Марка.

— Меня уже однажды пытались изолировать, и та изоляция не заставила меня изменить мои взгляды, — проговорил полковник. — Не заставит и сейчас.

— Вы говорите о лагере для военнопленных в Корее?