Наталья Александрова - Мамочка в законе

Наталья АЛЕКСАНДРОВА

МАМОЧКА В ЗАКОНЕ

* * *

Люся выскочила из машины, прищемив дверцей полу пальто. К счастью, бомбист вовремя это заметил и не стал резко трогаться с места.

— Осторожней надо быть! — посоветовал он. Люся посчитала это наглостью и буркнула:

— Мог бы и дверцу открыть!

С мужика тут же слетела вся доброжелательность, он проворчал, что за полтинник в холуи не нанимался, газанул и, несомненно, окатил бы Люсю водой из растаявшей лужи, если бы она не была начеку и вовремя не отскочила.

От резкого прыжка внутри у Люси раздался какой-то треск, и она подумала, что растянула сухожилие. Однако ступать на ногу было не больно, тогда Люся незаметно ощупала под пальто всю себя и убедилась, что ничего не повредила. Существовала вероятность, что просто оторвалась пуговица или, не дай бог, лопнула лямка бюстгальтера, так что Люся, поднимаясь по ступенькам, плавно повела плечами вправо и влево. На первый взгляд все было в порядке, и Люся облегченно вздохнула. Тут она заметила, что охранник за стеклянной дверью смотрит на нее как-то странно, и на всякий случай выше подняла голову, проходя мимо.

— Девушка! — остановил ее голос охранника. — Постойте!

— Что вы хотите? — спросила Люся, как могла, холодно.

— Всего лишь взглянуть на ваше приглашение, — ответил охранник.

Люсе послышались в его голосе пренебрежительные нотки, но наглый тип был в своем праве, и она раскрыла сумочку. Разумеется, проклятая сумка выскочила из рук и свалилась на пол, рассыпав все содержимое. Вот именно, не Люся ее уронила, а она сама упала, причем сделала это нарочно. Люся давно уже была уверена, что вещи все делают ей назло, только никому об этом не говорила, даже брату, боясь, что у него лопнет терпение.

Люся нагнулась и начала собирать содержимое сумочки, охранник даже не сделал попытки ей помочь. Открылась дверь, и вошли еще трое опоздавших — пожилой мужчина в шикарном кашемировом пальто, стройная девица в норковой шубке и с ними еще какой-то лохматый — верно, художник. Снизу Люсе было видно, какие длинные и стройные у девицы ноги. Троица, жизнерадостно смеясь, проскочила в двери, причем охранник даже и не заикнулся насчет приглашений. Девица ловко миновала Люсину пудреницу, тюбик помады и записную книжку, дядечка в кашемире сказал «пардон, мадам!», а лохматый просто перепрыгнул через Люсю, как при игре в чехарду.

Люсе тут же показалось, что охранник хрюкнул от смеха. Она наконец собрала все мелочи и сунула ему под нос приглашение:

— Вы удовлетворены?

— Проходите, пожалуйста, — вежливо ответил охранник, но в глазах его Люся отметила издевательское выражение.

Разумеется, она опоздала на открытие вернисажа. Странное дело, Люся начала собираться за два часа до начала. То есть час на сборы и час на то, чтобы добраться. Оказалось, однако, что часа явно не хватило, потому что Люся выскочила из дома за сорок минут до начала, да еще пришлось долго мерзнуть на перекрестке, дожидаясь левака.

Когда она, сняв пальто и наскоро причесавшись, зашла в зал, торжественные речи, посвященные открытию выставки художника Пиворакина, уже закончились. Играла музыка — что-то классическое, занудное и скрипучее, посетители прогуливались по залу, обмениваясь впечатлениями от выставки. В дальнем углу небольшая группа роилась вокруг самого виновника торжества, очень модного художника Пиворакина.

Люся не слишком много понимала в современном искусстве. Приглашение на вернисаж ей достала Ленка. Ленка уже четыре года была подругой ее брата Вадика и все эти годы не расставалась с мыслью перейти из подруг в жены. По наблюдению Люси, Вадик не слишком хотел перевести Ленку на положение законной жены, поскольку при ее энергии переносить Ленку в больших количествах было довольно-таки трудновато. Но Ленка вбила себе в голову, что для ее замужества существует лишь одно препятствие в лице Люси. То есть как только Люся найдет свое личное счастье и переедет от брата к мужу, Вадику сразу же станет одиноко, и он незамедлительно женится на Ленке.

Однако выдать замуж Люсю оказалось не под силу даже Ленке. Мужчины не слишком Люсей интересовались, совершенно непонятно почему. Вадик, сердясь на сестру, кричал, что Люська — просто фантастическая дура, и этим все сказано. Ленка спорила с ним, утверждая, что ни одного мужчину не оттолкнула еще женская глупость и что внешность у Люси, конечно, тоже оставляет желать лучшего, но все дело в том, чтобы правильно организовать имидж. С этой целью Ленка примерно раз в неделю заставляла Люсю полностью менять внешность. Люся носила то пышные кудри, то короткую стрижку, Ленка заставила ее перекраситься в противоестественный темно-бордовый цвет и сильно подводить глаза к вискам. Про одежду лучше вообще не вспоминать, Люся истратила кучу денег на тряпки. Деньги, конечно, приходилось каждый раз просить у брата, потому что Люсина трудовая деятельность тоже шла не так хорошо, как бы хотелось. То есть если ее брали с испытательным сроком, то на второй день после окончания этого самого срока всегда указывали на дверь. Либо же увольняли просто без объяснения причины. Вадик упорно продолжал утверждать, что все дело в Люсиной непроходимой тупости, но сестру жалел и давал деньги на одежду и косметику, хотя и утверждал, что терпение у него скоро лопнет.

Ленка принесла как-то строгий деловой костюм и очки с простыми стеклами в дорогушей итальянской оправе, но узкая юбка сразу же лопнула сзади по шву, а очки Люся вскоре благополучно потеряла. Ленка после того случая надолго опустила руки, но потом, как всегда, ей пришла в голову новая гениальная идея. Увидев Люсю как-то утром в халате, она заметила, что у нее круглые аппетитные коленки, и заявила, что это — самая Люсина сильная сторона. Сомневающейся Люсе она тут же привела пример из отечественной классики — дескать, в романе Гончарова «Обломов» герой обратил внимание на свою жену только из-за того, что у нее были очень красивые округлые локти. Что там было в романе, Люся не знала — в детстве над классикой она сладко засыпала, но Ленка слыла девушкой на редкость начитанной, и в этом вопросе с ней было спорить трудно.

Итак, Люсины коленки из просто круглых превратились в «округлые», и началось преображение. Ленка заставила Люсю купить высокие сапоги на каблуках и укоротить все юбки.

— Ноги у тебя вообще-то не очень! — авторитетно заявила она. — Стало быть, нужно выставлять самую выгодную часть, то есть колени, а остальное прикрыть сапогами.

Далее Ленка пришла к выводу, что, таскаясь в клубы и на молодежные тусовки, Люся вряд ли сможет познакомиться с приличным человеком.

— Ты же знаешь, — говорила она, — твой брат очень тебя любит, и пока не убедится, что твой жених — действительно порядочный обеспеченный человек, ни о какой свадьбе не может быть и речи. Да что там, он даже встречаться тебе с ним не позволит. А где сейчас можно встретить приличного человека? Уж не в ночном клубе, дорогая моя. И не в кабаке. Нужно ходить на выставки, на вернисажи всякие, в филармонию, наконец!..

— В филармонию? — испугалась Люся. — Я этого не вынесу!

— Ничего страшного! — заявила Ленка. — Подумаешь, каких-нибудь два с половиной часа потерпеть классическую музыку! Уж не убудет от тебя!

Начать все же решили с изобразительного искусства. В крайнем случае, если уж совсем станет худо, можно быстренько ретироваться, а посреди концерта незаметно не уйдешь.

И вот Ленка достала приглашение на вернисаж художника Пиворакина. Она сказала, что Пиворакин сейчас безумно модный, так что на открытие выставки соберется весь городской бомонд, а Люсе нужно только неторопливо прогуливаться мимо картин с умным скучающим видом и присматриваться к приличным мужчинам. Как разобрать, какой мужчина приличный, а какой нет, Ленка, к сожалению, не научила.

Первая же увиденная картина потрясла Люсю до глубины души. На ней был изображен какой-то странный агрегат, отдаленно напоминающий электрическую соковарку. Сбоку к соковарке было пририсовано розовое человеческое ухо, превосходившее по размерам натуральное примерно раз в двадцать. Из уха, как из окна, выглядывала голая по пояс женщина и выбрасывала всякую всячину — ломаные стулья, сгоревший телевизор, розовый абажур от настольной лампы… Картина называлась «Очищение». Люся постояла немного, чтобы справиться с внезапно подступившей тошнотой, и пошла дальше. Ленка всегда говорила, что она слишком впечатлительная. Вовсе незачем представлять себя вылезающей из огромного живого уха, да еще в голом виде!

Дальше пошло легче. Картины были поменьше, изображено на них было разное, но главный мотив творчества художника Пиворакина просматривался весьма отчетливо: самая разнообразная бытовая техника. Была тут и стиральная машина, прорастающая зелеными побегами, а также кофеварка, где под струей кофе, как под душем, мылся симпатичный негр в косичках. Люсе очень понравилась картина с обычным чайником. Чайник был очень большой и блестящий, и в его никелированном боку отражался, надо полагать, портрет самого художника в виде фарфоровой сахарницы.