Фаина Раевская - Методика очарования

Фаина Раевская

Методика очарования

— Головная боль с утра обеспечена! — прокричала мне прямо в ухо Катерина, содрогаясь в конвульсиях, которые она называет почему-то «современным танцем». На мой взгляд, судороги бедолаги, угодившего на электрический стул, выглядят намного интереснее. Катькин вопль больно дал по мозгам, однако возмущаться подобным безобразием я не стала, потому что говорить спокойно в грохоте музыки было невозможно.

Мы с подружкой отрывались на новоселье нашего нового соседа. Признаться, череда праздников изрядно меня утомила: сперва майские пикники, потом день рождения Катерины, следом наше новоселье, а теперь вот гулянка у Никиты. Причем грозила она затянуться до утра.

— Саня, ты почему не пьешь? — прогремел над другим ухом голос хозяина вечеринки.

— Не могу больше, — честно призналась я.

— Ты меня уважаешь? — глыбой навис надо мной Никита.

Из-за неимоверного количества принятого спиртного эта глыба грозила с минуты на минуту обвалиться. Гибель в расцвете сил в мои планы не входила, я заверила парня в безграничном к нему уважении и слегка пригубила мартини из бокала. Успокоенный, Кит присоединился к танцующим, а я вдруг загрустила, вспомнив о прежних, безвозвратно прошедших временах, когда я ютилась в тесной двухкомнатной хрущевке, работала в областном комитете ветеранов боевых действий и думать не думала, что все может разом измениться. А дело в том, что на меня свалилось наследство. К сожалению, при этом оно убило одну замечательную девушку, мою ответвленную дальнюю родственницу. Вернее, не само наследство ее убило, а один тип, на него позарившийся. И вот теперь мне выпало единолично «царствовать и всем владети». По моему глубокому убеждению, случайные деньги счастья принести не могут, и кардинально менять свою жизнь я не собиралась. Если бы не кипучая натура Катерины. Она обрадовалась неожиданному богатству больше меня и принялась строить наполеоновские планы на будущее. Перво-наперво, по мнению подруги, следовало сменить место жительства. У моих, если можно так выразиться, предков оказался великолепный особняк в дружественной Швейцарии. Побывав там, Катька твердо вознамерилась поселиться именно в фамильном гнезде. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить подругу в том, что жить на чужбине я не желаю.

— Санчо, похоже, фамильное упрямство и волюнтаризм тоже передались тебе по наследству, — проворчала Катька, но к решению моему отнеслась с пониманием.

Впрочем, перебраться из тесной квартирки в просторный загородный дом мне все же пришлось. У Катерины, проживающей в такой же хрущобе», но трехкомнатной, вдруг обнаружился страшный недуг — клаустрофобия. Болезнь стремительно прогрессировала, угрожая со дня на день свести подругу в могилу. Единственное, что могло спасти несчастную, это покупка симпатичного особнячка в какой-нибудь зоне отдыха. Пришлось пойти навстречу страдалице. Правда, от престижных зон я категорически отказалась — жизнь по соседству с олигархами или воротилами бизнеса не могла быть спокойной по определению.

Мы продали наши квартирки, добавили немного денег и стали хозяйками миленького двухэтажного домика, большого земельного участка с находящимися на нем хозяйственными постройками в количестве трех штук и просторного гаража на две машины. Гаражу Катька особенно радовалась. Подружка моя — автолюбительница до мозга костей! Будь ее воля, она, наверное, и но дому от туалета до кухни гоняла бы на каком-нибудь мини-каре. До сей поры Катькина «Мазда» ночевала во дворе или на платной стоянке в двадцати минутах ходьбы от дома. Теперь же шустрая машинка обрела долгожданный покой в собственном стойле. Второе спальное место в гараже пока пустовало, но Катерина тешила себя мыслью в скором будущем поставить туда еще одного железного коня. По ее замыслу, этот конь должен принадлежать мне. Пока я не решалась перейти из категории пассажиров в касту водителей собственного транспортного средства. Но Катька не теряла надежды, что когда-нибудь сие знаменательное событие произойдет.

Спокойную работу в комитете ветеранов мне пришлось оставить — дорога из Ждановки, где мы теперь обитали, до места работы занимала около двух часов. Деловая Катерина торжественно произвела меня в домохозяйки, а заодно и в странную должность «ответственной за все». Сама же она продолжала заниматься продажей детской одежды, только теперь в более крупном масштабе. Катька всерьез грозилась выйти на международный уровень и даже сделала уже кое-какие шаги в этом направлении.

— Ты чего грустишь, Саня? — Рядом со мной вновь материализовался Никита. Он тяжело дышал, что, в общем-то, неудивительно: с его комплекцией и любовью к вредным привычкам одышка — это самая невинная хворь. — Давай выпьем! А потом пойдем фейерверк делать. У меня там пиротехники истомились, наверное. Боюсь, напьются, черти, раньше времени, тогда точно кина не будет.

Пить мне совсем не хотелось, да и не моглось уже, честно говоря. Я вообще человек малопьющий, а вот покушать люблю, хотя при взгляде на мою комплекцию возникает мысль о голодном детстве и юности и стойкое желание плотно кормить меня с утра до вечера. Катерина страсть как завидует! Ее пышным формам никакая диета не грозит. В том смысле, что не помогает.

Сообщив Никите, что мне необходимо припудрить носик, я счастливо избежала очередного вливания в себя алкоголя и решила немного прогуляться.

Участок у Никиты не в пример больше нашего, да и сам дом построен с явной претензией на шик: трехэтажная махина с зимним садом и бассейном в подвале. Правда, архитектор что-то намудрил со стилем, поэтому получилась чудовищная смесь готики и модернизма. Очень впечатляло количество круглых башенок на крыше. Я попыталась их сосчитать, но на девятой оставила эту затею как малоперспективную.

Недалеко от беседки копошились люди. Они таскали какие-то ящики; устанавливали непопятные приспособления, ругались матом и пили водку. «Наверное, это и есть пиротехники, — догадалась я. — Пожалуй, Кит прав: через полчаса они будут уже не в состоянии устроить светопреставление».

— Эй, хозяйка, — окликнул меня один из работников. — Когда запускать-то?

— Скоро, — махнула я рукой и заспешила обратно в дом. Надо предупредить Никиту, что пиротехники вот-вот рухнут в алкогольную нирвану, а это может повлечь за собой весьма неприятные последствия.

Вообще-то наш сосед — нормальный парень. Просто — как бы это помягче сказать — у него слегка перекосило крышу от обеспеченной жизни. Окончив не то академию, не то университет по специальности экономист-аналитик, Кит не без труда устроился на Московскую товарно-сырьевую биржу и за несколько лет сделал головокружительную карьеру от рядового менеджера до руководителя отдела международных экономических связей. Разумеется, зарплата у него была соответствующая. Кроме того, Кит прикупил кое-каких акций и несколько раз довольно прибыльно сыграл на курсе повышения-понижения их котировок. Буквально на днях Никита по-соседски заглянул к нам в гости и, распространяя аромат дорогого одеколона и виски, похвастался:

— Девчонки, я такой куш урвал! Хотите, куплю вам по острову где-нибудь в Атлантическом океане? Или самолет? Давайте самолет вам подарю? А то вы, как я погляжу, бедствуете…

— Отчего же только один самолет? — усмехнулась я. Наследство, полученное от предков, вполне позволяло нам самим прикупить не просто остров, а какой-нибудь небольшой архипелаг. — Ты купи нам сразу авиакомпанию целиком. «Дельту», к примеру, или тот же Аэрофлот.

— Не-е, — искренне огорчился Кит, — компанию пока не могу. Масштаб не тот. Но со временем будет все: и фабрики, и заводы, и самолеты, и пароходы.

— Хвастун, — беззлобно пожурила мечтателя Катерина, однако Никита почему-то обиделся:

— И ничего не хвастун! Да если б вы знали… Кать, налей чего-нибудь выпить, а? Я сейчас подкреплюсь малость и такое вам расскажу! Только, чур, — будущая акула капитализма поднес палец к губам, — никому ни слова. Это государственная тайна!

— Так, может, не стоит ее разглашать?

Я опасливо покосилась на суетившуюся у бара Катерину. Язык у подружки живет отдельной, независимой от хозяйки жизнью. Зачастую она думает одно, а язык говорит совсем другое. Я абсолютно убеждена, что государственные секреты Катьке доверять не следует. Жаль, но Никита придерживался иного мнения на этот счет.

— Да ладно, — махнул он рукой, — вы ж не шпионки какие-нибудь, не Маты Хари, а свои, русские, женщины. А русские женщины, они ведь какие?

— Какие? — хором спросили мы с Катериной.

— О-о! Они и коня на скаку… И в горящую избу, если Родина попросит…

Лестно, что уж там, но неубедительно. В избу, конечно, Катерина вломится, тем более по зову Отчизны, а вот удержать язык за зубами вряд ли сможет. К счастью, стать носителями государственной тайны нам не довелось, потому что Кит подкрепился бокалом коньяка, после чего благополучно свалился на диван и мирно засопел. А утром, когда он проснулся с ужасным похмельным синдромом, речи о разглашении тайны уже не вел, а, молча опохмелившись, нас покинул.