Анна Ольховская - Лети, звезда, на небеса!

Анна Ольховская

Лети, звезда, на небеса!

Пролог

Здоровенный араб, чья борода вела себя весьма нетрадиционным способом – она не ограничивалась пространством щек и подбородка, буйная растительность стекала вниз, стремясь слиться с родней на груди, – смотрел на Стивена, словно на кусок рахат-лукума. Араб даже слюну пустил от вожделения. И только надежные фиксаторы, удерживавшие подопытного в специальном кресле, обеспечивали пока сексуальную неприкосновенность мистера МакКормика.

Стивен покачался с пятки на носок, брезгливо рассматривая творение рук своих. Напрасно он это сделал. Любые телодвижения объекта своей страсти араб воспринимал, похоже, как элемент любовной игры. Возбужденно заухав, верзила рванулся к лакомому кусочку. Фиксаторы истерично взвизгнули, будто предупреждая, что держатся исключительно на энтузиазме.

Лакомый кусок грязно выругался, пнул своего обожателя в коленную чашечку и выскочил из лаборатории.

Стивен МакКормик, глава секретной лаборатории ЦРУ, надежно спрятанной в горах Чехии, мрачно рассматривал идеально чистые стенки лифта. Впервые в жизни его коробила их безупречность. Очень хотелось привести помещение в соответствие с тем мраком, который царил сейчас в душе мистера МакКормика. Заплевать их по-быстрому, что ли? Или поцарапать? Или…

Будто почувствовав угрозу надругательства, кабина лифта остановилась и испуганно распахнула створки. Словно раковина-жемчужница.

Вот только выпавший из нее объект мало походил на безупречную жемчужину. Скорее – на продукт жизнедеятельности рака-отшельника. Тщедушненький такой, очкастенький – классический тип ученого не от мира сего, полностью погруженного в свои исследования. Таких соотечественники Стивена любовно называют «яйцеголовыми».

Собственно, мистер МакКормик действительно с головой погрузился в свои исследования. Поэтому походил на продукт жизнедеятельности ракообразных еще и запахом. Поскольку исследования Стивена меньше всего напоминали прозрачный ручей знаний. Гнилое болото – вот более точное определение.

Ведь объектами экспериментов были не мышки. И не крыски. И даже не морские свинки. Объектами были люди. Пусть даже не самые лучшие представители рода человеческого, но – все же люди.

Хотя широкой общественности этот факт знать совершенно ни к чему. Ведь граждане США хотят быть уверенными в торжестве демократии? Хотят. И не только в родной стране, но и по всему миру.

Правда, некоторые государства в силу ограниченности и неразвитости населения вовсе не горят желанием соответствовать интересам США. Они продолжают тупо упираться и разводить вредную демагогию. Что-то там насчет свободы выбора, права наций на самоопределение и прочей ерунды.

Обычно в этих странах начинается разгул террора: взрывают школы и отели, дипломатические представительства и просто большие скопления людей. Похищаются иностранные граждане, которые не всегда возвращаются живыми. То одна, то другая террористическая группировка берет на себя ответственность за происходящее, местные власти не справляются с ситуацией, и вот тогда наступает черед США. Укоризненно качая головой, правительство этой бескорыстной страны приходит на помощь несчастным.

То есть высаживает войска, ставит во главе страны своего человечка, и все приходит в норму. Почти.

И только ну очень посвященные люди знают, что часто террористы являются выпускниками лаборатории МакКормика. Нет, он вовсе не делает из подопытных тупых зомби, заряженных на выполнение одной-единственной задачи. Это было бы слишком грубо и моментально вызвало бы подозрение.

Из рук мистера МакКормика выходят люди, практически неотличимые от оригинала. То есть от себя самих до пребывания в лаборатории милейшего Стива. Они продолжают жить той же жизнью, занимаясь привычными делами, общаясь с друзьями и знакомыми. Никто не замечает ничего подозрительного. Ну, если только некоторую холодность и равнодушие, безэмоциональность, присущую рептилиям. А поскольку в руки МакКормика попадали отнюдь не выпускники Гарварда и Йеля, подобное поведение не бросается в глаза с криком: «Ну посмотрите же, он был такой душка, а теперь – гадский гад!»

Материал для опытов МакКормику поставлял Винсент Морено, полевой агент ЦРУ. Винсент отлавливал по всему миру особо отличившихся своей жестокостью членов террористических группировок и тайно привозил этих славных ребят в секретную лабораторию Стивена.

И если ранее эти члены подчинялись только приказам своих лидеров, то теперь они поступали так лишь до тех пор, пока не звонил маленький мобильный телефончик, который всегда находился при них.

И гремели взрывы, исчезали люди, лилась кровь… Демократия продолжала свое триумфальное шествие по планете.

Система давно была отлажена, и до сих пор не случалось никаких сбоев. Пока Морено не приволок на секретный объект эту бабу!..

Сплетая незатейливые кружева ругательств, Стивен раз за разом вставлял магнитную карточку в замок двери. Но вместо приветливого подмигивания зеленым глазом дверь угрюмо сверлила МакКормика красным и открываться категорически не желала.

Да что же это такое сегодня! Великий ученый, рассвирепев окончательно, саданул по двери кулаком. И тут же, взвыв от боли, стал баюкать ушибленную руку.

– Эй, Стив, ты зачем в чужой кабинет ломишься с упорством носорога? Вот и рог ушиб. – Насмешливый голос за спиной отнюдь не вызвал у МакКормика положительных эмоций:

– Морено, а не пошел бы ты в…!

– Боже мой, какой изысканный слог! – насмешливо фыркнул смуглый темноволосый мужчина, чья внешность и раньше активизировала у невзрачного Стивена глубоко спрятанный комплекс неполноценности, а в данный момент злила его неимоверно.

Впрочем, нынче великого ученого раздражало абсолютно все.

Тем временем Морено подошел к искрящему от ярости коллеге, забрал у него магнитный ключ и вставил его в прорезь соседней двери. До сих пор взиравшая на бьющегося в припадке хозяина с некоторым недоумением дверь облегченно вздохнула и распахнулась.

– Прошу, – Винсент склонился в шутливом полупоклоне, пропуская вперед сердито сопевшего Стивена.

Можно было бы пафосно описать, как мистер МакКормик торжественно-печально прошествовал мимо кривляющегося коллеги, устремив просветленный знаниями взор в видимое лишь ему будущее.

Но, увы, величайший ученый вовсе не собирался соответствовать канонам образа. Он влетел в свой кабинет, совершенно по-свински пнул несколько раз кресло, попытался было сдернуть с носа очки, но тут же зашипел от боли, тряся ушибленной о дверь рукой.

– Стивен, да что с тобой происходит? – с любопытством разглядывая употребляющего отнюдь не парламентские выражения МакКормика, Морено подошел к холодильнику, достал из морозильной камеры лед, ссыпал его в пакет и вернулся к пострадавшему. – Ну-ка, дружище, давай сюда свою лапу.

– Зачем?

– Совсем ты плох, вижу. Кто из нас имеет непосредственное отношение к медицине – я или ты? Это – лед, а вон то распухшее нечто – твоя рука, какие еще могут быть варианты?

– Ладно, не умничай, и без тебя тошно, – проворчал МакКормик, помещая пульсирующую болью кисть в ледяное крошево. – Уф, хорошо-то как!

– Я не Настенька, но все равно хорошо, – по-русски откликнулся Морено.

– Что ты сказал?

– Неважно. Это из старого русского анекдота.

– Вот очень кстати ты вспомнил о русских. – Стивен раздраженно посмотрел на своего визави, удобно усевшегося прямо на стол. – Это происшествие с Алекс совершенно выбило меня из колеи. Две недели прошло после ее побега, а у меня до сих пор все из рук валится, не могу сосредоточиться на работе. Представляешь, до чего дошло: на днях я неправильно рассчитал алгоритм действий с Аль-Хасифи и вместо искомого хладнокровного биоробота получил пылающий любовным вожделением вулкан!

– Ишь, какой слог у тебя вдруг появился, – рассмеялся Морено, покачивая ногой. – Полагаю, объект вожделения – ты сам собственной персоной?

– К сожалению, – Стивен никак не отреагировал на сарказм коллеги. – И что теперь с этим делать – ума не приложу. Аль-Хасифи – объект ценный, ты его полгода выслеживал, пока смог достать, а тут такая заморочка! Черт! Хорошо хоть эту бабу крысы съели! Иначе огребли бы мы с тобой неприятностей по самое не хочу за рассекречивание объекта. И ведь как удачно с ней работа пошла, таких неожиданных результатов не выдавала ни одна из мужских особей. Видимо, женский организм реагирует на мой препарат совершенно иначе. Эх, мне бы поработать с Алекс еще недельку! – Взгляд МакКормика мечтательно затуманился. – Но, увы…

– Жалко женщину все же стало? – Винсент насмешливо прищурился. – Такая страшная смерть!

– Да при чем тут жалость! И при чем тут женщина?! – МакКормик вытащил заледеневшую руку изо льда и озабоченно ее осмотрел. – Ты бы видел Алекс, когда она орудовала в этом кабинете перед побегом! Монстр, а не женщина.