Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова Страница 36

Красавица. Очень ценный экземпляр — второй по величине бегемот в зоопарках мира. Крупному животному требовалось до сорока килограммов корма в день, и в мирное время с пропитанием всеобщей любимицы не было никаких проблем, но пришла война, Ленинград оказался в блокаде, начался голод. Казалось бы, бегемотица была обречена, но нет! Самоотверженные служители зоосада сумели сохранить ей жизнь, и Красавица не просто уцелела в блокаду, но и дожила до 1951 года!

Пока я рассказывала, Боря работал, так что мы с ним не скучали, а вот наши подруги успели истомиться в ожидании.

— У тебя совесть есть? Мы уже и поели, и попили, и погуляли, и снова сели кофейком наливаться, а тебя все нет! — пожаловалась Ирка, когда я наконец присоединилась к ним в кафе.

— Какая разница, есть ли у меня совесть? У меня есть это! — Я раздвинула круглые подносы с выпечкой и стаканами, освобождая место в центре стола, и торжественно положила туда серый сверток.

Крафтовая бумага не диссонировала со стилизованной под коричневатый пергамент упаковкой круассанов и слоеных пирожков. А вот содержимое выглядело инородным и буквально притягивало глаз.

— Ух, ты! Настоящее золото? — Ирка потянулась поскрести слиток ногтем.

Я шлепнула ее по руке.

— Как тебе сказать… Сверху самое настоящее — Марфинькина серьга 999-й пробы. Боря сделал гальваническое золочение.

— Золочение чего? — Мудрая тетушка рассматривала слиток, не делая попыток к нему прикоснуться.

— Свинцовой отливки.

— Золото тяжелее свинца, — напомнила тетя. — Значит, подделка весит не килограмм, а намного меньше?

— Не намного. — Я придвинула свободный стул и села. — В свинец Фаберженок от души напихал вольфрамовой стружки и сделал слиток потолще: не девять миллиметров, а двенадцать. Но мы же не думаем, что похитители кота придут с безменом и штангенциркулем, будут тщательно взвешивать и измерять наш слиток? Тем более они своими глазами видели в сейфе настоящее золото.

— Этот тоже с виду как настоящий. — Марфинька откровенно любовалась подделкой.

— А где правильное золото? Покажи, давай сравним! — загорелась моя подруга.

— Вот еще! Чтобы мы их тут перепутали?! — Я помотала головой и погладила внутренний карман пиджака. — Настоящий слиток у меня здесь. Завернут в газетку «Петербургский дневник», положен в целлофановый пакетик и еще помечен: я один угол красной эмалью для ногтей мазнула. Не сильно, потом пятнышко жидкостью для снятия лака сотрем… А это чей круассанчик лежит, я возьму, можно? Проголодалась за трудами неправедными.

Продолжать гулять по городу с килограммом золота в кармане было бы неразумно, и из кафе мы с Иркой направились прямиком к месту нашего временного размещения.

Федоскина при виде двух одинаковых слитков искренне изумилась:

— Вот это да! Вы удвоили капитал за каких-то три часа?!

— Что вы, мы не настолько гениальные инвесторы. — Я отодвинула на край стола фальшивый слиток и приблизила к старухе настоящий: — Это чистый драгметал, его спрячьте в сейф. А золоченого барашка в бумажке завтра отдадим за Бегемотика.

Глава 7

Ночью было ветрено, и из глубины квартиры доносилось пугающее завывание. Я подумала, что надо настоятельно посоветовать Галине Андреевне герметично заложить пролом в стене кладовки крепким кирпичом.

Музыкальный свист ветра нервировал, мешал спать, и не только мне. Ирка вдруг сонно пробормотала:

— Мне приснилось, что осьминог залез на секвойю.

— Зачем? — спросила я.

Полностью вопрос звучал бы: «Зачем мне это знать?», но подруга поняла его по-своему и добросовестно ответила:

— Очевидно, чтобы метать там икру.

Очевидно ей! Я представила эту картинку: секвойя, густо облепленная блестящими шариками икры, сверху вишенкой на торте — изящно растопырившийся осьминог. Весело, весело встретим Новый год.

— И что дальше? — спросила я.

Все же хотелось узнать небанальный сюжет.

— Не знаю. — Ирка зевнула и, судя по хрусту матраса, перевернулась на другой бок. — Я проснулась, когда осьминог увидел нас с тобой.

То есть мы тоже там были. Не иначе водили хоровод, кричали: «Секвойюшка, зажгись!» — и пели старые добрые песни. «В небе незнакомый осьминог, снова мы оторваны от дома» и тому подобное.

Ирка, поделившись со мной столь важной информацией, умиротворенно засопела. Я беспокойно ворочалась, кое-как задремала, видела во сне то бегемота в гнезде, то кота на ветке…

Утром первым делом полезла гуглить и выяснила: нет у осьминогов икры! У них яйца. Семьдесят тысяч штук в кладке, гроздьями по двадцать-тридцать яиц. То есть красивые гирлянды получаются, та секвойя в праздничном убранстве определенно была бы хороша…

— Ты почему не спишь? Нервничаешь? — пробудившись, проявила проницательность подруга.

— Думаю, как мы узнаем, когда и где состоится обмен кота на золото? Нам сообщили день, но не час.

— Сообщат и все остальное, — не усомнилась подруга, но я видела — беспокойство охватило и ее.

Мы встали, привели себя в порядок, вышли из своей комнаты.

Федоскина, оказывается, тоже поднялась. Она сидела в гостиной, гипнотизируя неотрывным взглядом смартфон в руках и не обращая внимания на переминающуюся в дверях Шахнозу. Та очень обрадовалась нашему появлению и сообщила, что завтрак давно готов и остывает. Я было отмахнулась от нее, сказав, что у меня нет аппетита, но Ирка проявила здравомыслие, объявив:

— Никаких отговорок, все идем завтракать! Новости могут поступить внезапно, надо будет срочно действовать, времени поесть не останется, а силы нам сегодня точно понадобятся.

— Вдруг война, а я голодный, — выдала соответствующую солдатскую мудрость генеральская вдова и встала, но смартфон не убрала. — Вы правы, надо подкрепиться.

Мы переместились в кухню, сели за накрытый стол.

— Ничего пока? — спросила я Федоскину, пока Шахноза разливала чай-кофе.

— Пока ничего, — подтвердила Галина Андреевна и кивнула на смартфон, положенный рядом с тарелкой. — С семи часов смотрю, жду…

— Думаете, они позвонят? Да нет, не станут они так палиться — звонки и сообщения можно отследить. — Ирка зачерпнула ложкой мед и вывела им затейливый вензель на блинчике.

— Они снова напишут! — дошло и до меня. — Надо проверить почтовый ящик!

Я вскочила, но Шахноза махнула на меня полотенцем:

— Сидель и ель! — и убежала.

Я снова села, взяла блинчик. Стараясь говорить спокойно, попросила Федоскину:

— Проверьте приложение трекера, пожалуйста. Где он сейчас?

Старуха уронила ложку, закапав медом стол, и схватила смартфон. Ее руки дрожали, она не сразу попала пальцем в нужную иконку.

Ирка посмотрела на меня с укором. При этом она не перестала жевать, от чего сделалась похожа на умудренную жизнью печальную буренку. Я ощутила себя неразумной Крошечкой-Хаврошечкой.

— Боже, я действительно идиотка! — Федоскина была еще более строга к себе. — Трекер всего в трех кварталах от нас, на Шпалерной!

— Движется? — Ирка с усилием проглотила свою коровью жвачку.

— Стоит!

— Интересно, давно ли? — Я прислушалась: в отдалении хлопнула дверь, по коридору прошуршали легкие шаги.

— Бумага нашель! —