Брайан Макгиллоуэй - Девочка из прошлого

Брайан Макгиллоуэй

Девочка из прошлого

© Петухов А.С., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Посвящается моим родителям Лоуренсу и Катрине

Пятница, 9 ноября

Пролог

Главным преимуществом фотографирования в школе было то, что оно обычно занимало целый урок. Особенно когда все остальные девочки в классе начинали причесываться, прихорашиваться и тайком выскакивать в туалет, чтобы воспользоваться косметикой, наличие которой в классе не предполагалось. Ее мама запрещала ей пользоваться косметикой. «Четырнадцать лет – это слишком рано для косметики», – говорила она. Хоть используй ее, хоть не используй, разницы нет никакой, подумала Анни.

Анни Марсден стояла позади группы девочек, наблюдая за ними. Их разговоры смешивались с музыкой, звучавшей в ее наушниках. Если девочки и заметили ее, то ничем этого не показали.

Слева от них блеснула вспышка. На сцене перед Нуалой Дин стоял пожилой, слегка сутулый седовласый мужчина. Он ждал, пока Нуала приготовится к съемке, слегка наклонившись перед висящим на стене задником в виде книжных полок, заставленных книгами в кожаных переплетах красного, зеленого и синего цветов. Нуала пытается показать себя в самом лучшем ракурсе. По крайней мере, он у нее есть, размышляла Анни.

Очередь перед ней сдвинулась на одного человека, и Анни сделала шаг вперед, чтобы заполнить пустоту.

Она подняла глаза и встретилась взглядом со своим учителем физики. Тот стоял, сложив руки, и наблюдал за ней. Не разнимая рук, он жестом указал на свое ухо и пальцем указал на нее.

Девочка послушно вынула наушники из ушей и убрала их. Группа перед ней уже стояла на ступеньках сцены. Разговоры понизились до шепота, в то время как каждая из девочек готовилась к съемке.

– Давай двигайся, не задерживай других! – произнес кто-то у нее за спиной.

Анни продвинулась еще на один шаг, еще больше натянув рукава своего кардигана и вцепившись в их манжеты. Она обратила внимание на то, что пол был желтого цвета. Желтого, потому что это был единственный цвет радуги, который не смешивался с другими цветами. Или наоборот, смешивался? Она никак не могла вспомнить.

– Ну а теперь – твоя лучшая улыбка, – сказал фотограф. Девочка на стуле с удовольствием подчинилась.

– Застегни верхнюю пуговичку, Анни, – услышала она чей-то голос. – Учитель физики стоял рядом с ней. – Покажи, что ты гордишься своей формой.

Щеки Анни слегка порозовели, и она пробормотала извинения, в то время как девочки, стоявшие сразу за ней, захихикали, услышав это замечание. Она отчаянно попыталась соединить вместе концы воротника, чтобы можно было застегнуть верхнюю пуговицу, но в конце концов сдалась и только туже затянула узел галстука. Она же говорила маме, что в сентябре ей понадобится новая блузка. После этого прошло уже четыре месяца, а блузка так и не появилась. Хотя, возможно, она просто набрала лишний вес.

– Ну что за очаровательная девочка, – произнес старый фотограф и получил в ответ сияющую улыбку Салли Маклофлин.

Анни поднялась по ступенькам и стояла в ожидании своей очереди, ее желудок сжался в тугой комок. Салли встала, закинула волосы за спину и гордо спустилась по ступенькам на другом конце сцены.

– Присаживайся, детка, – пригласили ее.

Анни подошла к стулу, уселась на краешек, нашла точку на стене за спиной фотографа, чтобы было куда смотреть, и замерла в ожидании. Фотограф был занят вспышкой, устанавливая ее под правильным углом.

«Да быстрее же», – подумала девочка. Она чувствовала, что ее юбка слегка задралась и теперь из-под нее видна дырка на черных колготках, через которую белело тело. Она заерзала на сиденье, натягивая подол на колени.

– Отлично, а теперь посмотри в объектив, – сказал старик.

Помимо воли Анни посмотрела и увидела свое лицо, искаженное полусферой линзы.

– Какие очаровательные у нас глазки, – заметил фотограф.

Девочка инстинктивно опустила глаза как раз в тот момент, когда вспышка осветила сцену.

Дерево сцены было желтого цвета.

Воскресенье, 16 декабря

Глава 1

Он еще не успел допить свою пинту[1], как почувствовал приближение приступа. Быстрое мелькание цветов на самой границе его периферического зрения заставило все в желудке перевернуться. Он зажмурил глаза в надежде, что это простая игра света, простая усталость из-за того, что вчера вечером они здорово засиделись. Гарри совсем не нужен был нынешний вечер, проводимый вне дома, но он уже давно обещал его своей благоверной. Обед, несколько бокалов вина, а затем часок в близлежащем пабе. Робкая попытка восстановить отношения, которые стали портиться много лет назад и окончательно развалились, когда их единственный сын покинул родительское гнездо, уехав в университет.

«Синдром пустого гнезда», – сказал один из машинистов, когда во время обеденного перерыва Гарри рассказал, что выводит жену в свет. Предыдущий вечер все они допоздна засиделись в баре: Джон-Джо Карлинг давал отвальную. Он водил поезд по маршруту Белфаст – Дерри вот уже тридцать три года, водил даже в самые дерьмовые времена. И вот сегодня он приведет на станцию свой последний поезд.

Гарри посмотрел на часы, с трудом определив время на фоне все убыстряющегося мигания света в глазах. Вот сейчас Джон-Джо вышел на свою последнюю прямую, проезжая мимо Белларены.

Спотыкаясь, Гарри вернулся к столику, за которым сидела, приветливо улыбаясь другим посетителям, его жена Мари.

– Мне надо домой, – сказал он. – У меня опять начинается эта чертова мигрень.

Мари попыталась скрыть разочарование.

– Ты что, не взял с собой таблетки?

Мужчина покачал головой:

– Они у меня в спецовке, на работе.

С досадой на лице она повернулась и взяла свое пальто – содовая с поднимающимися пузырьками так и осталась нетронутая стоять на том самом месте, куда Гарри поставил ее пятнадцать минут назад.

– Что ж, тогда пошли. Я так и знала – все слишком хорошо начиналось…

Мерцание теперь превратилось в плотный световой барьер, состоящий из разноцветных лучей, которые, казалось, окружили его зрачок. Гарри почувствовал, как его желудок взбунтовался, и насильно сглотнул, пытаясь сдержать съеденное. Не хватало еще, чтобы его здесь и сейчас стошнило.

Телефон завибрировал за секунду до того, как раздались первые звуки «Цыганского бродяги»[2], установленного в качестве звонка. Гарри уставился на экран, пытаясь определить, кто ему звонит.

– Джон-Джо, – произнес он, ответив на звонок, – ты сегодня рано.

– Раньше, чем планировал. Что-то случилось. Поезд просто умер на ходу.

– А где ты?

– Только что проехал Гранша[3]. Как раз выходил на последнюю прямую.

Это меньше чем за два километра до станции. Поезд на этом участке уже должен был замедлять ход, двигаясь по изгибу дороги в парке Сент-Колумб, а потом выходить на последние несколько сот метров вдоль моста Мира.

– А что случилось? – спросил Гарри, прикладывая трубку к другому уху.

– Не знаю. Просто все электричество вдруг отключилось. Полностью. Ты не мог бы проверить, в чем дело?

Гарри посмотрел туда, где, поигрывая ключами, надетыми на безымянный палец, его ждала Мари.

– Сейчас сделаем, – ответил он.

Двигаясь по рельсам в сторону от ярких огней станции, Гарри был рад, что наконец-то наступила тишина после всего того, что ему пришлось выслушать в машине. Темнота несколько облегчила его головную боль. Когда они подъехали к станции, приступ, казалось, прекратился – вероятно, оттого, что ему пришлось все свое внимание обратить на Мари, тщетно пытаясь ее успокоить. Для того чтобы работать, с ним все в порядке, говорила она, а вот для того чтобы вывести ее в свет, так он болен. Ну как ей было объяснить, что это был последний рабочий вечер Джона-Джо? Что он должен был в последний раз довести свой поезд до станции назначения? Она бы все равно этого не поняла. Гарри видел, как жена сидит в машине, включив на полную катушку отопление, с измученным выражением лица, сложив на груди руки.

Теперь он почувствовал: начинается настоящая мигрень. Гарри постарался сосредоточиться на движениях луча фонаря, который он держал в руках. Он посмотрел вперед и чуть вправо на колеблющиеся тени деревьев, отделявших железнодорожную ветку от парка Сент-Колумб.

Электрические провода проходили рядом с рельсами – тяжелые, медные, затянутые в пластик. Именно на них теперь и смотрел Гарри, потому что причина остановки поезда крылась только в них. И действительно, всего в десяти ярдах[4] впереди, прямо под мостом Мира, провода были перерезаны.