Робин Кук - Грань риска

Робин Кук

Грань риска

…Имеет дьявол колдовскую власть приятный облик принимать.

Посвящается Джин, «путеводной звезде»

ПРОЛОГ

Суббота, 6 февраля 1692 года

Подгоняемая пронизывающим холодом, Мерси Григгс изо всех сил хлестнула по спине свою кобылу. Лошадь перешла на рысь, без усилий увлекая за собой повозку, легко скользившую по плотно укатанному снегу. В тщетной попытке защититься от обжигающего арктического воздуха, Мерси поглубже спрятала голову в высокий стоячий воротник своей котиковой шубы, а руки, сцепив между собой, засунула в муфту.

Стояла безветренная, ясная погода. С неба светило бледное зимнее солнце. Беспощадно прижатое временем года к южному горизонту светило с превеликим трудом озаряло заснеженный ландшафт, застывший в леденящих объятиях суровой зимы Новой Англии. Даже сейчас, в полдень, от голых стволов деревьев далеко к северу протягивались длинные фиолетовые тени.

Смешавшись с морозным туманом, над печными трубами разбросанных по округе фермерских домов застыли неподвижные клубы дыма, словно завороженные ледяной голубизной полярного неба.

Прошло почти полчаса, как она выехала из своего дома, стоящего у подножия Лич-Хилл, что на Ройал-Сайд. Путь ее пролегал к югу по Ипсуич-роуд. Миновав мосты, пересекавшие Фрост-Фиш-Ривер, Крейн-Ривер и Коу-Хаус-Ривер, Мерси оказалась в сельском предместье Салема — Нортфилде. До центра городка оставалось не больше полутора миль.

Но Мерси вовсе не собиралась в город. Проехав мимо фермы Джекобса, она увидела цель своего путешествия — дом процветающего купца и судовладельца Рональда Стюарта. Силой, оторвавшей Мерси от тепла родного очага в столь холодный день, оказалась соседская озабоченность, смешанная с немалой толикой любопытства. Как раз в последнее время дом Стюартов стал источником совершенно невероятных и интересных сплетен.

Остановив лошадь напротив дома, Мерси принялась разглядывать диковинное строение. Здание определенно говорило о том, что мистер Стюарт был весьма удачливым торговцем. Это был солидный дом с остроконечной готической крышей, обшитый коричневыми досками и крытый самой лучшей черепицей. В окнах вставлены заморские сверкающие, ограненные в виде бриллиантов стекла. Самой впечатляющей деталью фасада являлись фигурные подвески, обрамлявшие угловые окна двухэтажного дома. По виду этому зданию более пристало бы стоять в центре города, нежели в подобной сельской глуши.

Будучи уверенной, что мелодичный звон колокольчиков лошадиной сбруи громко возвестил о ее приезде, Мерси терпеливо ждала. Справа от двери уже стояла одна повозка с впряженной в нее лошадью. По-видимому, в доме уже находилось несколько гостей. Из ноздрей лошади, заботливо укрытой теплой попоной, вырывались облака пара, которые сразу же таяли в сухом морозном воздухе.

Новую гостью не заставили долго ждать. Дверь отворилась, и в ее проеме появилась двадцатисемилетняя зеленоглазая женщина с черными блестящими волосами, в которой Мерси узнала Элизабет Стюарт. В руках она ловко и привычно держала тяжелое кремневое ружье. С обеих сторон из-за ее спины выглядывали любопытные детские мордашки; все они вряд ли ожидали, что в такую погоду к ним кто-нибудь пожалует в гости, тем более в такой стоящий в гордом одиночестве дом.

— Меня зовут Мерси Григгс! — крикнула гостья. — Я жена доктора Вильяма Григгса. Я приехала поприветствовать вас и пожелать вам приятного дня.

— Я, в самом деле, очень тронута, — отозвалась Элизабет. — Входите, согрейтесь горячим сидром, избавьтесь от холода, который, видимо, проник до костей.

Прислонив ружье к внутренней стороне дверного косяка, Элизабет велела своему старшему сыну, девятилетнему Джонатану, накрыть лошадь Мерси теплой попоной и привязать к коновязи.

Миссис Григгс с превеликим удовольствием вошла в дом вслед за Элизабет и сразу оказалась в общем зале. Проходя мимо ружья, Мерси посмотрела на него широко открытыми от удивления глазами. Элизабет перехватила этот красноречивый взгляд.

— Я привыкла к оружию, выросла-то я в глуши Эндовера. А там надо было все время быть начеку, каждую минуту, того и гляди, могли нагрянуть индейцы, — объяснила она.

— Понятно, — озадаченно проговорила Мерси. Женщина, владеющая оружием, — это было за пределами ее понимания. Оказавшись на пороге кухни и окинув ее взглядом, Мерси заколебалась, стоит ли ей входить. Кухня больше напоминала школьный класс, нежели помещение дома. Вокруг стола собралось не меньше полудюжины ребятишек.

В очаге весело потрескивал огонь, излучая благодатное тепло. Вся кухня была окутана смесью вкусных пряных запахов, часть их исходила из котла со свининой, висевшего на крюке над огнем, часть — от остывающего кукурузного пудинга. Но самый вкусный аромат доносился из подовой печи, где румянились золотисто-коричневой корочкой хлебы.

— Надеюсь, что я, не приведи Бог, не мешаю вам, — промолвила Мерси.

— Господи, да, конечно же, нет, — ответила Элизабет, помогая Мерси снять шубу и усаживая ее на стул поближе к огню. — Напротив, я очень рада вашему приходу, вы дадите мне возможность отвлечься от этих маленьких шалунов. Но вы застали меня за выпечкой хлеба, и мне сейчас надо вытащить его из печки.

Ловким движением она подхватила хлебы на лопату с длинной ручкой и уверенно выложила один за другим восемь пышущих жаром хлебов на высокий стол, занимавший всю середину кухни.

Наблюдая, как работает Элизабет, Мерси не могла не признать, что та очень красива со своими выступающими скулами, сложением и гибким станом. Было также совершенно ясно, что Элизабет очень свободно чувствует себя на кухне, судя по тому, как легко справляется с хлебопечением, как сноровисто поддерживает огонь в очаге и как ловко поправляет крюк, на котором висел котел. В то же время Мерси чувствовала, что Элизабет носит какую-то личину, вызвавшую раздражение и беспокойство у миссис Григгс. В самом деле, в лице Элизабет не было и следа подобающих христианке кротости и скромности. Всем своим видом она излучала жизнерадостность и живость, что совсем не вязалось с представлениями Мерси о том, как должна вести себя женщина, воспитанная в пуританском духе, когда ее муж находится по делам в далекой Европе. Миссис Григгс начинала верить, что в слухах, которые ходили по всей округе, было нечто большее, чем пустая болтовня.

— Аромат вашего хлеба очень пикантен, но мне он незнаком, — сказала Мерси, принюхиваясь к разложенным на столе хлебам.

— Это ржаной хлеб, — объяснила Элизабет, положив в печь еще восемь круглых кусков необычного теста.

— Ржаной хлеб? — переспросила Мерси. Самые бедные из фермеров, живущих на заболоченных землях, были вынуждены есть ржаной хлеб.

— Я на нем выросла, — продолжала Элизабет. — И мне нравится его пряный вкус. Но вы можете спросить меня, зачем я пеку так много хлеба. Причина в том, что я хочу побудить всех есть зимой ржаной хлеб, чтобы экономить запасы пшеницы. Вы же помните, всю весну и все лето стояла очень дождливая погода, а сейчас ужасный холод. Так что не приходится ждать хорошего урожая.

— Это очень благородно с вашей стороны, — проговорила Мерси. — Но может быть, стоило бы обсудить этот предмет в городском собрании?

В ответ Элизабет от души расхохоталась. Мерси была потрясена и шокирована.

Заметив выражение лица Мерси, Элизабет поспешила объясниться:

— Мужи, которые придут в это собрание, не забивают себе голову такими практическими, земными вещами. Они гораздо больше интересуются разногласиями между фермерами и горожанами. К тому же дело ведь не только в плохом урожае. Мы, женщины, должны подумать о тех несчастных, которым приходится бежать с насиженных мест, спасаясь от набегов индейцев, а войне, которую затеяли с ними четыре года назад, не видно конца.

— Обязанности женщины в доме…— начала Мерси, но замолчала, остановленная дерзкой настойчивостью Элизабет.

— Я побуждала людей принимать у себя беженцев, — продолжала Элизабет, вытирая руки о закопченный передник. — После прошлогоднего набега на Каско в Мэне мы взяли к себе на воспитание двоих детей. Это было в мае.

Элизабет громко позвала детей, прервав их игру и заставив прийти на кухню, чтобы познакомить с супругой доктора.

Сначала Элизабет представила Мерси Ребекку Шифф, двенадцати лет, и Мэри Руте, девяти лет. Обе девочки осиротели после печального происшествия в Каско, но теперь они выглядели бодрыми и вполне довольными жизнью. Следующей была Джоанна, тринадцатилетняя дочь Рональда от первого брака. Потом настал черед собственных детей Элизабет: десятилетней Сары, девятилетнего Джонатана и трехлетнего Дэниела. И, наконец, Мерси познакомилась с Энн Путнам, двенадцати лет, одиннадцатилетней АбигайльУильямс и девятилетней Бетти Паррис, которые приехали в гости к Стюартам из деревни Салем.