Даниил Горбунов - Элиза

Элиза

Даниил Горбунов

© Даниил Горбунов, 2016

© Иван Перчугов, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– Где ты там? Разве ты не слышишь, что тебя зовут?! – раздражённо кричал проповедник, поднимаясь по широкой, скрипучей лестнице на второй этаж своего дома.

На лбу у него выступили капельки пота, но не от жары, а от волнения, голова ужасно болела. Церковник лихорадочно думал, что ему делать с его больными дочерьми, их недуг пугал его, и он уже практически потерял всякую надежду, что их удастся вылечить.

– Что ты делаешь?! – прокричал он, зайдя в комнату своей жены. Она сидела перед большим зеркалом и пудрила щёки. – Ты хоть понимаешь, что Бетти и Абигайл буквально сходят с ума?! Тебя волнует хоть что-нибудь кроме своей внешности?!

Жена церковника отложила в сторону пудру и, смотря на отражение мужа в зеркале, сказала:

– Понимаешь, я должна выглядеть превосходно! Я уверена, что эти девчонки сегодня точно не умрут. А если ты мне не веришь, то иди и следи за ними сам! Но мне не мешай!

Проповедник ещё раз взглянул на эту чёрствую, безразличную женщину, развернулся и поспешил вниз.

Теперь он шёл в комнату Бетти и Абигайл, которые последние несколько дней очень странно себя вели. Девочки впадали то в апатию, то в лихорадочное веселье: они могли безо всякой причины закричать, а потом рассмеяться, могли лежать неподвижно, но через минуту уже бегать по всему дому, истязая себя.

– Что с вами, девочки? Что? – спрашивал отец у дочерей, тряся при этом их за плечи.

Девочки не отвечали на вопросы отца, они лишь только хохотали ему в лицо. Вдруг они в судорогах упали на пол и начали стонать и корчиться, как будто их резали ножами.

– Меня колют иглами! Мне больно! – кричала Бетти, но никаких игл нигде не было.

– Боже! Боже! – твердил проповедник, испуганно озираясь по сторонам.

Девочки прекратили стонать, и церковник уложил их в кровати. До его ушей донёсся шипящий звук из кухни.

– Титуба, что ты делаешь? – зайдя на кухню, настойчиво спросил проповедник у женщины, которая жарила мясо.

Титуба была негритянкой, обращённой в рабство и прислуживающей в доме проповедника.

– Я думать, что в ваших дочерей вселиться бесы, – сказала она со странным акцентом, – я облить их мочой кусок мяса и прожарить его, а потом хотеть скормить собаке.

– Бесы? Неужто это и правда бесы? – прошептал проповедник и вышел из кухни.

Краем глаза он заметил на столе кувшин с водой и изрядно этому удивился. В обычном кувшине, конечно, странно находить что-то удивительное, но в последнее время в доме проповедника стали появляться странные вещи, которые его пугали, хотя и были весьма обыденны. Он предполагал, что кувшин с водой вполне можно использовать для гадания. Но когда проповедник спрашивал у Титубы, откуда этот кувшин, она не отвечала, объясняя это тем, что она его плохо понимает. Почему-то именно в этот напряжённый момент обычный сосуд с водой привлёк внимание проповедника, но сейчас надо было думать не о кувшинах.

Он начал искать в груде книг свой псалтырь, но найти его быстро не удавалось. Руки церковника дрожали: это затрудняло поиски. «Что если это действительно бесы? Что если из моих девочек уже никогда не удастся изгнать бесов, и Бетти и Абигайл придётся убить?» – думал он.

Наконец проповедник нашёл маленькую, потрепанную книжку. С книгой в руках он прибежал к дочерям, которые снова стонали, и начал листать псалтырь, пытаясь найти нужную молитву. После того, как она была найдена, он стал читать.

Абигайл и Бетти сильно кричали, закрывали уши пальцами, болтали ногами, скидывая с себя одеяла, будто бы священные слова, исходящие из уст отца, были для них ядом. Они царапали свои лица и говорили какие-то непонятные слова на языке, которого раньше не знали. Эти слова, несомненно, были придуманы самим дьяволом.

– Они бесноватые, – прошептал проповедник после прочтения молитвы, и побледнел так, что его с легкостью можно было спутать с покойником.

Титуба в то время, пожарив мясо, быстро выскочила на улицу и кинула его собаке. Собака съела брошенное ей «лакомство», но ничего с ней после этого не произошло.

– Бриджет Бишоп, Сара Гуд, Сара Осборн, – крикнула Абигайл.

– Что значат эти имена? – спросил проповедник, склонившись над дочкой.

– Титуба… – прошептала Бетти, скорчившись ещё больше.

– Титуба? Значит, это Титуба во всём виновата? – выкрикнул проповедник и снова пошёл на кухню.

Негритянка убирала в шкаф сковородку.

– Это ты погубила моих детей? Ты? – спросил церковник.

Титуба повернулась к нему и после некоторого молчания сказала:

– Я в этом быть не виноват, хозяин.

– Все вы ведьмы так говорите!

С этими словами церковник подошёл к бедной женщине и ударил её.

– Ах, ведьма, это ты погубила моих дочерей!

– Нет… Нет… – заплакав, сказала Титуба.

– Ты, ведьма, за всё на суде ответишь! Скоро, скоро ты будешь гореть в адском пламени! Да. Так тебе и надо, слышишь, ведьма?..

Глава 1

Было прекрасное утро, солнце радостно светило, ласковый, тёплый ветерок проносился над бескрайним полем зреющей кукурузы и обвивал потрёпанную одежду сторожа-пугала. Земля, казалось, ожила, она уже не помнила столь недавний набег индейцев, и даже забыла эпидемию оспы, буквально вчера здесь побывавшую. Не было никаких сомнений, что это было начало нового дня в Новой Англии…

В то утро, в городке Салеме, что находится в колонии Массачусетс, около десяти часов, два господина, гуляющие по городу, решили присесть на скамью.

Один из них был преподобным Самюэлем Перисом, местным проповедником и весьма узнаваемым человеком в Салеме. Другой был его другом, звали его Джоном Мюррэем.

Присев на скамейку, мистер Мюррэй поправил свою шляпу и посмотрел на небольшой каменный коттедж, стоящий неподалёку, который принадлежал одной его знакомой. Он вспомнил, как ещё позавчера хозяйку коттеджа обвинили в колдовстве, а потом повесили.

– Знаешь, Джон, – отвлёк мистер Перис своего друга от раздумий, – я наблюдал за тобой сегодня в церкви, и мне совсем не нравится, как ты себя там ведёшь.

– Что Вы хотите этим сказать? – спокойно спросил Джон.

– Вот всему-то вас, молодых, надо учить, – улыбнувшись, сказал Самюэль. – В церкви никогда, Джон, не стой в стороне, никогда! Молитву читай громче, чем все остальные – это тебе будет только на руку. А ещё больше разговаривай со священниками, пусть все думают, что ты с ними в хороших отношениях.

– Хорошо, я постараюсь, – промолвил Джон и снова устремил взгляд на коттедж, из трубы которого уже никогда не повалит дым.

Он думал, что советы преподобного Периса и правда ему пригодятся, а особенно сейчас, когда любой твой сосед может быть в сговоре с дьяволом. Чтобы тебя никто по ошибке не заподозрил в колдовстве, мало часто посещать церковь, нужно, чтобы все замечали твое присутствие. Тяжёлые времена настали для жителей Салема, и нужно быть начеку, если не хочешь отправится прямиком на эшафот.

Тут мистер Мюррэй вздохнул и, как бы отвечая на свои мысли, произнёс:

– Как-то слишком много за последние время развелось ведьм.

Мистера Периса фраза, сказанная его другом, совсем не шокировала, как это было бы с любым другим человеком. Самюэль видимо не входил в число тех людей, но, тем не менее, он насторожился, оглянулся, проверяя, нет ли нигде поблизости пары лишних ушей.

– Эх, Джон, – загадочно улыбаясь, произнёс мистер Перис.

Джон озадаченно посмотрел на преподобного Периса, он хотел сказать что-то ещё, но Самюэль его опередил:

– Неужто ты действительно думаешь, что все те женщины, повешенные или сожженные на кострах, умели колдовать?

После этого вопроса Перис ещё раз осмотрелся, чтобы точно быть уверенным, что их никто не сможет подслушать

– Да… – после небольшой паузы ответил Джон.

По правде говоря, он не был уверен, что та его знакомая, хозяйка коттеджа, умела колдовать, но что касается той же Бриджит Бишоп, которая запомнилась всем своей любовью к красным платьям, то она, конечно, была ведьмой. Да и Джон никак не мог ответить на такой вопрос «нет», ведь Самюэль хоть и его друг, но в тоже время он – пастор. Как ни странно усомниться в существовании нечистой силы, значило бы усомниться во всевластии церкви. Все жители Салема хорошо знали, что недоверие к церкви – сопоставимо с неверием в Бога.

– О, друг мой, насколько же люди – глупые создания, – сказал мистер Перис. Эти слова Самюэль произнёс с ухмылкой на лице, будто бы он не считал себя человеком, а был выше его.

Мистер Мюррэй, наверное, впервые за всё время с ног до головы осмотрел Самюэля. Сэмюель был солидной наружности, соответствовавшей его положению в обществе, и представлял собой человека влиятельного и целеустремленного. Разговаривал он так, что создавалось чувство, якобы он намного опытнее и умнее своего собеседника. Самая странная вещь в поведении мистера Периса состояла в том, что он, будучи проповедником, не выдавал в себе, своём поведении, речи человека, который хоть каким-нибудь образом связан с этой профессией.