Анастасия Константинова - По вине твоего отца. Он ещё не решил, как убьёт её

По вине твоего отца

Он ещё не решил, как убьёт её

Анастасия Константинова

© Анастасия Константинова, 2017

ISBN 978-5-4485-3836-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

В не столь далёком будущем, когда эра космонавтики переживала свой новый расцвет, произошла эта история.

Всё началось с того, что человек с чёрными глазами ухмылялся над злившимся следователем. Как бы не лез из кожи вон служитель закона, не плевался в припадке ярости, размахивая руками и тыкая толстым пальцем на свидетельские показания некого Шмита… Однако человек с напомаженной головой смотрел на него, как на шута и надменно щурился, показывая всем своим видом, что следователь Будко изрядно повеселил его своими ситцевыми доказательствами. Следователь и так переступал через свой страх, посмев сказать ему в лицо о том, в чём же повинен брюнет, сидевший в комнате для допросов, а тот ещё и демонстративно принимал следователя за полного идиота. Даже лысый и продажный адвокат брюнета кривился в усмешке.

– Посмотри! Он снова смеётся над ним! – возмущался младший следователь Борис, стоявший перед затемнённым стеклом потайной комнаты.

Седоголовый психиатр-криминалист недовольно хмурился. На его лице отпечатались морщины присущие людям, обладающим исключительным умом. Мужчина напоминал мудреца, а не человека, которому осталось ещё десять лет до пенсии. Такая у криминалиста была нервная работа. Чутьё мужчины не позволяло ему верить и единому слову брюнета:

– Он лжёт! Он знаком со Шмитом.

Мужчина за стеклом продолжал:

– Я же говорю вам, что впервые слышу об этом человеке. Кажется у вас не важный слух, если вы переспрашиваете меня снова и снова. Вы намереваетесь услышать что-то другое, а не правду. Сожалею, но более мне нечего сообщить вам по интересующему вас вопросу, – улыбался брюнет. – Двенадцать человек могут подтвердить, что меня не было в городе. Двенадцать – против одного господина Шмита. Самое нелепое, что он и не приводит конкретные обстоятельства, указывающие на меня. Как вы, человек со стажем, столь невнимательно читаете показания? Вот в этой части гражданин Шмит описывает следующее: «Мне казалось, что ранее я слышал голос этого человека…». Что уж там ему показалось? Я думаю, что и продолжать этот разговор не имеет смысла. Клевещет ваш многоуважаемый господин Шмит. – Мужчина сидел, скрестив ноги, и перекинул одну на другую. – А ведь я могу обвинить вас в оговоре. Вы приписываете мне сумасшедшее преступление. Я похитил человека? Да ещё и подверг сексуальному насилию! Боже упаси! Какая выдумка! Вам самому не смешно, господин Будко?…. – Мужчина продолжал вести непринуждённую беседу. Тем временем за стеной следователи значительно приуныли:

– Эх! Зубы бы ему повыщёлкивать! Герасим Фёдорович, не выйдет вывести на чистую воду эту гниду. Он и бровью не повёл, увидев показания Шмита. Он прав. Наши доказательства голословны. Шмит не видел преступника. У этого рогатого скота алиби. Что мы можем ему противопоставить?

– Это он, – настаивал на своём криминалист. – Он знает, что мы его раскусили, и наслаждается своим превосходством…. Но…. Нужно его отпускать.

Когда самодовольно ухмыляясь, брюнет в длинном зимнем пальто вышел в коридор и распрощался со своим адвокатом, то встретился лицом к лицу с Герасимом Фёдоровичем. Смотря на бородатого криминалиста сверху вниз, мужчина улыбнулся, ожидая действий старика, желающего порвать глотку этой самодовольной роже на месте, при этом использовав собственные зубы. Уступив здравому смыслу, а не желанию, криминалист протянул руку для рукопожатия:

– Примите наши извинения, Виктор Викторович. Мы лишь следовали показаниям потерпевшего.

– Что же, я принимаю их, – пожав руку, мужчина довольно улыбнулся и прошёл мимо криминалиста.

– Как бы там не было, – продолжал криминалист, смотря в спину господина Картова. – Но в этот раз убийца проиграл нам. Мы нашли Шмита раньше, чем эта нелюдь убила его.

Картов остановился. Даже не удостоив криминалиста своим поворотом к нему, он произнёс:

– Я поздравляю служителей закона. И искренне рад за господина Шмита. Надеюсь на его скорейшее выздоровление, – процедил сквозь улыбку Картов. – А так же надеюсь, что вам удастся обезопасить наше благородное общество и отдать вашу нелюдь в объятия правосудия. – Мужчина уверенно пошёл вперёд и больше не намеривался говорить с этим неприятным типом.

Криминалист знал! Знал, что Шмит был прав, и серийный убийца, которого ловили почти десять лет сейчас уходил от ответственности за свои преступления, торжествуя от своей безнаказанности! Выходил сухим из воды! Снова! Ну, уж нет! Он просто так не уйдёт:

– Глупец! – воскликнул Герасим Фёдорович. От неожиданности Картов повернулся. Мужчине показалось, что обращаются именно к нему. Добившись желаемого эффекта, криминалист продолжал: – Смешно! Этот слабоумный думает, что мы его никогда не поймаем! Но Шмита-то мы нашли! Как не крути, а проигрыш всегда остаётся проигрышем, – самодовольно подвёл он итог. Многозначительно посмотрев на Картова, мужчина подмигнул ему: – Не сомневайтесь, Виктор Викторович, скоро мы его обязательно прищучим, как вонючего клопа.

– Хе-хе. Желаю вам удачи в вашем нелёгком деле…. М-м-м, – немного замешкавшись, Картов улыбнулся. – Кстати, а вы не напомните мне своего имени?

– Васильев Герасим Фёдорович.

– Герасим Фёдорович, я уверен, что фортуна прибудет на вашей стороне.

– Не сомневайтесь. Уж мы с коллегами не упустим её, – сказал криминалист, скрываясь за дверью комнаты для допросов.

Картов направился в сторону лифта и зашёл в кабину с улыбкой на устах. Лишь оставшись один на один с самим собой, он сжал зубы до скрипа.

***

После посещения криминалистической лаборатории господин Картов по своему обыкновению отправился к себе домой. Он всегда возвращался в своё поместье и никогда нигде не задерживался, кроме своей горячо ненавистной работы. Не так давно ему исполнилось тридцать восемь лет, однако он по-прежнему жил один среди леса и шоссе, за трёхметровым забором под силовым напряжением. Вернувшись в пустой коридор, первым делом мужчина привёл себя в порядок, ибо его педантичная натура не допускала и малейшего расслабления даже в стрессовой ситуации.

Он был расстроен, по-настоящему разозлён своей неудачей и всем сердцем жаждал непременного реванша. Мужчина вздохнул, оказавшись в белом почти совершенно пустом кабинете, где и находиться было страшно, потому что кабинет был огромен и даже в тех случаях, когда кто-то открывал рот, чтобы высказать слово, то в кабинете раздавалось эхо. Пригласить друзей или родных, чтобы скрасить своё раздирающее одиночество, Картов не мог, потому что у него не было ни тех и не других. Он жил совершенно один в этом мире, и если бы не его работа и многочисленные увлечения, правда сопряжённые с одиночеством, то господин Картов непременно сошёл бы с ума до такой степени, что и не узнал бы себя в зеркале. Рядом с Картовым не было ни одной живой души, кроме гигантского серого лабрадора, который даже не встречал его, потому что пёс чуял, что любви от хозяина не могло удостоиться ни одно живое существо. Из-за такого поведения своего питомца мужчина не переставал причитать в голос, непременно ухмыляясь, что его не жалует даже дворняга, которую он кормит. Уже не раз и не два господин Картов задумывался о замене своего питомца на кого-нибудь менее слюнявого и более преданного. Однако пока Картов не придумал, с кем будет попивать чай у камина. Но он был всерьёз озабочен этим вопросом.

Уже было, что мужчина намеривался пустить слезу грусти, как на его измученные глаза попались серебряные флеш-карты, крутившиеся в свете ламп от лёгкого потока воздуха, наконец дошедшего до них. Сквозняк проник в кабинет ещё с того времени, когда господин Картов в него вошёл. Рот брюнета вытянулся в кривую дугу, а его красивое и спокойное лицо сделалось отвратительным. До того мысли охватившие голову мужчины в тот момент, были злы, что даже смогли изуродовать внешность. Однако лицо его изменилось вновь, когда он отчего-то растерялся, подбежал к подвешенным на ниточках флешкам, и стал судорожно их вертеть, читать обозначенные на них фамилии и почти дрожать. Одной фамилии не хватало! От осознания сего факта, господин Картов рухнул на стол. Его не смутила даже сильная боль, полученная им тогда, когда он ударился о ребро прозрачного стекла. Он ощущал себя человеком измученным и опустошённым. Несколько минут он тяжело дышал и сверлил пустым взглядом шкаф.

Вдруг на него нахлынула не контролированная злоба. Картов вскочил, закричал как ополоумевший, схватил со стола бронзовую статуэтку беркута, и стал крушить ей стеклянный стол, который тут же рассыпался на кремовый ворс ковра. За стеклом на ковёр последовали все устройства, ручки и даже документы. Ещё несколько минут, мужчина метался по комнате как раненый. Он всё хватал своё лицо, тянул волосы и бессвязно бормотал, проклиная старика-криминалиста! В коем веке решил Картов что-то изменить в своей жизни, а тут его ожидала такая подлянка!