Голубая Луна - Гамильтон Лорел Кей

Лорел К. Гамильтон

Голубая луна

1

Мне снилась хладная плоть и простыни цвета свежей крови. Телефонный звонок разбил сон на осколки, проблески – мимолетный взгляд темно-синих глаз, скользящие по мне руки, его волосы, падающие мне на лицо дразнящим, душистым облаком. Я проснулась в своем собственном доме, за мили от Жан-Клода с ощущением прикосновения его тела. Нашарила трубку на столике рядом с кроватью и выдохнула:

– Алло…

– Анита, это ты?

Это был Дэниел Зееман, младший брат Ричарда. Дэниелу было двадцать четыре. Ричард когда-то был моим женихом, до тех пор, пока я не предпочла ему Жан-Клода. А когда спишь с другим, это вносит определенные коррективы в семейные планы. И я винила в этом себя, а не Ричарда. Это воспоминание было единственным, которое нас еще связывало.

Я покосилась на светящиеся в темноте часы у кровати. Десять минут четвертого утра.

– Дэниел, что стряслось?

Никто не звонит мне ночью, чтобы сообщить хорошие новости.

Он глубоко вздохнул, будто готовясь к следующему броску.

– Ричард в тюрьме.

Я села, простыни сбились почти в узел у моих колен.

– Что ты сказал?

Я вдруг совершенно проснулась, сердце колотилось, адреналин лез из ушей.

– Ричард в тюрьме, – повторил он.

Мне снова захотелось переспросить. Вместо этого я спросила:

– За что?

– Попытка изнасилования, – ответил он.

– Что?

Дэниел повторил. Во второй раз смысла в этом не прибавилось.

– Ричард у нас последний бойскаут, – сказала я, – я бы больше поверила в убийство, чем в насилие с его стороны.

– Сдается мне, это комплимент, – сказал он.

– Ты знаешь, что я имею в виду, Дэниел. Ричард никогда бы не сделал ничего такого.

– Согласен, – сказал он.

– Он в Сент-Луисе? – спросила я.

– Нет, все еще в Теннеси. Он закончил свои дела с диссертацией, и его арестовали в тот же вечер.

– Расскажи, что произошло.

– Я точно и не знаю, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Они не разрешили мне увидеться с ним, – сказал Дэниел.

– Это еще почему?

– Мама ходила к нему, но они не разрешили пройти всем.

– У него есть адвокат? – спросила я.

– Он говорит, что адвокат ему не нужен, и он ни в чем не виноват.

– За решеткой полно невиновных, Дэниел. Ему обязательно нужен адвокат. Получается, что его слово против слова женщины. И если она местная, а он – нет, то у него проблемы.

– У него и так проблемы, – сказал Дэниел.

– Черт!

– Это еще не самое плохое, – сказал он.

Я сбросила одеяло и встала, сжимая трубку.

– Говори.

– В этом месяце будет голубая луна, – сказал он очень спокойно, без объяснений, но я все поняла.

Ричард – вервольф альфа. Он вожак местной стаи, и это его единственный изъян. Мы расстались после того, как я увидела, что он кое-кого ест. Это заставило меня броситься в объятия Жан-Клода. То есть я сбежала от оборотня к вампиру. Жан-Клод – мастер вампиров Сент-Луиса. Он определенно не более человек, чем Ричард. Я знаю, что особенно нечего выбирать из кровопийцы и поедающего сырое мясо, но у Жан-Клода после трапезы по крайней мере не застревали куски между клыками. Маленькое, но ощутимое различие.

Голубой луной обычно называли второе полнолуние в месяце. Луна в общем-то не становилась голубой, но такое поэтическое название пошло от старой присказки – «однажды при голубой луне». Такое случается примерно раз в три года. Был август, и до второго полнолуния оставалось всего пять дней. У Ричарда был отличный контроль, но я еще не слышала ни об одном оборотне, кто бы смог справиться с превращением в полную луну. И не имеет значения, в какое животное вы превращаетесь, ликантроп есть ликантроп. Полнолуние властвует над ними.

– Мы должны вытащить его из тюрьмы до полнолуния, – сказал Дэниел.

– Да, – ответила я.

Ричард скрывал, кем он был. Он преподавал в школе. И если бы там узнали, что он оборотень, он потерял бы работу. Конечно, дискриминация больных незаконна, особенно, если заболевание так трудно передается, как ликантропия, но, тем не менее, она была. Никто не хотел, чтобы их детишек учил монстр. И единственный в семье Ричарда, кто знал его секрет, был Дэниел. Родители были не в курсе.

– Дай мне номер, по которому с тобой можно связаться, – попросила я.

Он продиктовал номер.

– Ты займешься этим? – спросил он.

– Да.

Он вздохнул:

– Спасибо. Мама всех поставила на уши, но это не помогает. Нужно, чтобы здесь был кто-то, кто понимает эту систему.

– Я попрошу кого-нибудь из знакомых позвонить тебе и сообщить имя хорошего адвоката из тех мест до того, как я приеду. Может, у вас получится договориться о залоге.

– Если он согласится встретиться с адвокатом, – сказал Дэниел.

– Он совсем дурак? – спросила я.

– Он думает, что раз правда на его стороне, то этого достаточно.

Это действительно было похоже на Ричарда. На самом деле причина, почему мы разошлись, была не одна. Он полагался на идеалы, которые не работали даже тогда, когда были в моде. Правда, правосудие и американский путь – все это определенно не работало в случае с правоохранительной системой. Деньги, власть и удача – вот что здесь действовало. Или желательно иметь на своей стороне кого-то, кто был частью системы.

Я – Истребитель, палач для вампиров. У меня есть лицензия на охоту и убийство вампиров в случае постановления суда. Лицензия действовала в трех штатах. Теннеси в это число не входил. Но копы, как правило, относятся к истребителям лучше, чем к обычным штатским. Мы рискуем жизнью и обычно на нашем счету больше убийств, чем у них. Конечно, убийств вампиров, а некоторые не считают их за настоящие убийства.

– Когда ты сможешь приехать? – спросил Дэниел.

– У меня есть еще дела, которые нужно закончить здесь, но увидимся еще сегодня до обеда.

– Надеюсь, что ты вправишь мозги Ричарду.

Я встречалась как-то с их мамочкой, больше чем один раз, поэтому заметила:

– Странно, что у Шарлотты не получилось вправить ему мозги.

– А откуда, как ты думаешь, у него этот бзик – «правда освободит тебя»? – спросил Дэниел.

– Великолепно, – сказала я, – скоро приеду, Дэниел.

– Мне пора, – он повесил трубку так внезапно, как будто боялся, что кто-то его застукает. Возможно, мамочка вошла в комнату. У Зееманов было четыре сына и дочь. Все сыновья были ростом шесть футов и выше. Дочь – только чуть ниже. Все были совершеннолетние. И все до смерти боялись своей матери. Не буквально боялись, но Шарлотта Зееман была главой семьи. Всего один обед в кругу их семьи, и я твердо это усвоила.

Я положила трубку, включила лампу и начала собираться. Пока я бросала вещи в чемодан, мне вдруг пришло в голову задаться вопросом, какого черта я это делаю. Я могла бы сказать, что это было из-за того триумвирата силы, частью которого был Ричард, и в который Жан-Клод превратил нас троих. Мастер вампир, Ульфрик – или вожак волков, и некромант. Я была некромантом. Мы были связаны так крепко, что иногда случайно врывались в сны друг друга. А иногда и не случайно.

Но я мчалась на помощь не потому, что Ричард был нашим третьим. Как никому другому, я могла признаться хотя бы самой себе, что все еще любила Ричарда. Не так, как Жан-Клода, но так же всерьез. Он был в беде, и я должна была помочь ему, если только смогу. Просто. Запутанно. Больно.

Интересно, что подумает Жан-Клод, когда узнает, как я бросила все и кинулась спасать Ричарда. На самом деле это не имело значения. Я собиралась, и да будет так. Но я не могла отделаться от мысли, как это заставит моего возлюбленного вампира себя чувствовать. Его сердце не всегда билось, но его все еще можно было разбить.

Любовь – отстой. Иногда чувствуешь, что все отлично. А иногда это просто еще один способ истечь кровью.

2