Звездная карта царя Саула - Артур Гедеон Страница 30

– Ты прав, Егор Кузьмич, Самозванцев – язвенник, это по всему видно, – шагая чуть впереди, заметил Крымов. – У него обострение, но он выходит на работу – и делает это к вечеру. И с собой у него выпивка и закуска. Стало быть, если мы не ошибаемся, тут нынче будут гости? – Он оглянулся на Добродумова. – И гости для господина Самозванцева – званые и дорогие. Скольким он ради них жертвует?

Проселочная дорога вела их между смешанным лесом – по левую руку и выкошенным полем – по правую. Желтеющий лес полнился ветром и шептал сотнями голосов. Свежестью полей дышали не только легкие, но и душа. Навстречу им шла бабка с корзинкой в руках.

Когда они поравнялись, Крымов спросил:

– Бабуля, мы к озеру правильно идем?

– Правильно, добры молодцы, правильно! Там и будет! – махнула она рукой. – Городские, что ли?

– Вроде того.

Ее корзинка была укрыта чистым расшитым полотенцем. Не грибы несла. Да и тяжела была корзинка для грибов.

– Молоко, что ли? – хитро спросил Крымов. – Сметанка?

– Да вроде того, – загадочно ответила бабка, глядя куда-то в леса и поля.

– На продажу или как? – с прицелом поинтересовался детектив. – Внучкам?

– Внучки мои далеко, – обронила бабка. – Скиснет, пока донесешь! На продажу, милок.

– Мы б купили, – заискивающе сказал Крымов. – Продайте, бабуля. У нас дорога нынче длинная. Проголодаемся!

Услышав про молоко, Добродумов печально вздохнул и спросил:

– Странница, а где тут самогону прикупить можно?

– Опять?! – возмутился Крымов. – Коньяк только что пили! А пойло-то тебе зачем покупать? Спятил, Егор Кузьмич?

Старушка тут же превратилась в боевой кулачок.

– Не слушай товарища своего – молочника. И не пойло у меня вовсе, – ожив на глазах, она цепко посмотрела в глаза Добродумова, на его почтенную бороду, залезла в корзину и вытащила пузырь с мутной жидкостью. – Первачок, мил человек, – доверительно сообщила она. – Слеза, а не самогон!

– А как же молоко и сметана? – вопросил Крымов.

– Еще чего! – сурово сказала бабка. – Это не ко мне! Я таким не промышляю.

– Коллега, – на глазах веселея, кивнул на нее Добродумов. – Товарищ по разуму! Из одной, можно сказать, галактики. Видишь, у нее свой винокуренный заводик имеется. Бабуля, так вы сами эликсир взращиваете? Не посредник?

– Какой такой посредник? – удивилась она. – Конечно, сама! Да у нас тут у каждого свой винокуренный заводик-то имеется. Как еще жить-то, а? Но мой – самый лучший! – заверила она потенциального покупателя.

Добродумов беззаботно хлопнул спутника по солнечному сплетению:

– Думай, сыщик, как нам еще времечко-то скоротать? – спросил он так, точно всеми силами пытался достучаться до товарища. – К вечеру у озера-то околеем, Андрей Петрович. А от молока – и подавно. Пронесет еще! Бабуля, свет мой в окошке, а две-то есть? Две бутылочки?

– Есть и две, – кивнула бабка.

Крымов обреченно махнул рукой:

– Ну вас!

– Чего, не уважает это дело? – доверительно спросила бабка, хлопнув прокопченной рукой по морщинистой шее.

– Да нет, любит! Ломается просто, – заверил ее Добродумов. – Только я вначале отведать должен, хотя бы глоток, – предупредил он. – Идет?

– А что ж не идет-то? – спросила бабка. – Воля покупателя, ребятки, закон. Пей, милок. – Она достала пластмассовый стаканчик, откупорила бутылку, плеснула на донышко.

Егор Кузьмич долго водил у края стаканчика раскрасневшимся носом, точно держал в руках широкий бокал-каплю с дорогим коньяком, важно кивал. Бабка-самогонщица следила за ним как за диковинным зверем. Какой попался! Вдумчивый. Только б не привереда. Наконец Егор Кузьмич коротко выдохнул и выпил.

Крымов за этой сценой наблюдал с нарочитым скепсисом.

– Ну как? – поинтересовалась бабка у требовательного покупателя.

– И впрямь, Егор Кузьмич, как пошло-то? – подождав, спросил уже заинтригованный Крымов. – Вернее, пошел? Стоишь точно истукан.

– Слеза! – разом энергично кивнул Добродумов. – А какое послевкусье! Мятой благоухает! Берем! Две берем! – взглянул на Крымова: – Две?

– Не десять же? – ответил вопросом на вопрос детектив.

– Две так две! Уговорили мы его, – подмигнул он бабке. – Или три?

– Верно, сынок, пока есть? – ответила та вопросом на вопрос.

– Вы, бабушка, это прекратите, – попытался вставить слово Крымов, но не успел.

– Три берем, – выдохнул Добродумов. – Для верного счета. Ну не десять же? – уставился он на Крымова.

Тот лишь махнул рукой.

– Вот и ладненько, – довольная, бабка полезла за второй и третьей бутылкой. – Вот и правильно, молодые люди. И мне тащить легче. А ты старших-то уважай, – сказала она Крымову, кивая на Егора Кузьмича. – Старшие, они плохого не посоветуют.

– Это смотря какие старшие, – не удержался от фразы Крымов. – За иными глаз да глаз.

– Небось, в музей идешь приторговывать? – уже доставая портмоне, заговорщицки спросил Егор Кузьмич. – Там же кроме пива – компот да сок томатный. А, бабуля?

– А вот куда иду – мое дело, – строго ответила бабка. – Мое да Господа Бога.

– Правильно, коммерческую тайну надо беречь, – согласился Добродумов. – А закуска-то есть какая?

– Блины да пироги, – вновь оживилась бабка.

– Блины-то с медом, небось? – поморщился Добродумов.

– А пироги с мясом? – вставил Крымов.

– Блины с творогом, а пироги с яблоками. – Она с насмешкой взглянула на детектива. – Эх ты, с мясом! Откуда у нас мясо-то?

– Отлично, берем и то и другое, – кивнул Добродумов.

– Вот и молодцы, – бабка нарадоваться не могла на сговорчивых покупателей. – Тут меня утром, когда в музей шла, – она осеклась, но, махнув рукой, решила продолжить: – здоровенный дядька на машине остановил. Из города. Черная такая машина. Спросил, знаю ли я, где поблизости отобедать можно. Я ему говорю: «А у меня обед всегда с собой. Из города приезжают, не из города, а людям, что по графской усадьбе бродят, выпить хочется. Музей! А к выпивке у меня и закуска: и блинчики, и пирожки. Могу угостить, дорого не возьму». Что вы думаете, выходит другой, помоложе, заглядывает в мою корзинку – я полотенчико-то отвернула. И говорит тому здоровенному старику: «Они их грязными руками готовят, еще подцепим заразу какую». Сели в машину и уехали. А я думаю: эх вы, паразиты. У меня так всегда все чистенько, все свежее и горячее, – сияя, она поглядела в глаза Добродумову. – А вы – другие. Добрые. Душевные. Так вот.

– Значит, машина черной была? – спросил Крымов.

– Чернющая, ночь точно! – закивала бабка. – К нам такие сроду не заезжали.

– А кто еще в машине был?

– Да вроде никого – только эти двое и были.

– А в каком часу все случилось?

– Да часиков в десять утра.

– Спасибо, бабуля, – сказал Крымов, – не зря мы тебя повстречали. Да, а женщины с ними в машине не было?

– Не было, – с уверенностью ответила