Сидни Шелдон - Пески времени Страница 38

«Бога нет, а есть Сатана, и это – его помощники, – думала сестра Тереза. – Они должны умереть. Все до одного».

Когда на ней был уже следующий солдат, сестра Тереза выхватила из его кобуры пистолет. Никто еще не успел ничего сообразить, как она выстрелила в Арриету. Пуля попала ему в горло. Направляя пистолет на других, она продолжала стрелять. Четверо упали замертво, прежде чем остальные, придя в себя, начали стрелять в нее. Из-за лежавшего на ней солдата им было трудно целиться.

Сестра Тереза погибла одновременно со своим последним насильником.

Глава 21

Разбуженный звуком какого-то движения на краю опушки, Хайме Миро неожиданно проснулся. Он бесшумно вылез из спального мешка и встал, держа в руке пистолет. Подкравшись, он увидел Миган, которая молилась, стоя на коленях. Остановившись, он рассматривал ее. В образе этой очаровательной женщины, молившейся в лесу среди ночи, была какая-то неземная красота. Это вдруг вызвало у него негодование. «Если бы Феликс Карпио не проболтался, что мы направляемся в Сан-Себастьян, я бы сейчас не был обременен присутствием этой сестры».

Ему было необходимо попасть в Сан-Себастьян как можно быстрее. Полковник Акока и его головорезы обложили их со всех сторон. Им будет непросто миновать расставленные сети, а с дополнительной обузой, с этой женщиной, тормозившей их продвижение, опасность возрастала раз в десять.

Сердитый, он подошел к Миган и резко сказал ей:

– Я велел вам спать. Я не собираюсь завтра из-за вас тащиться как черепаха. – Его голос прозвучал грубее, чем он сам ожидал.

Подняв на него глаза, Миган тихо ответила:

– Простите, если я разозлила вас.

– Сестра, свою злость я поберегу на более важные дела. Такие, как вы, просто действуют мне на нервы. Вы живете, прячась за каменными стенами, и ждете, пока вас бесплатно доставят в другой мир. Меня от всех вас откровенно воротит.

– Из-за того, что мы верим в другой мир?

– Нет, сестра. Из-за того, что вы верите в этот. Вы убежали от него. – Чтобы молиться за вас. Мы проводим свою жизнь в молитвах за вас.

– И вы считаете, что это решит все проблемы на земле?

– Со временем, да.

– У нас нет времени. Ваш Бог не слышит ваших молитв из-за грохота пушек и криков гибнущих под бомбами детей.

– Когда веришь…

– О, я верю во многое, сестра. Я верю в то, за что борюсь. Я верю в своих товарищей и в свое оружие. А вот в кого я не верю, так это в святош. Если ты считаешь, что ваш Бог нас сейчас слушает, попроси его помочь нам скорее добраться до монастыря в Мендавии, чтобы я от тебя отделался.

Он был зол на себя за то, что не сдержался. Она была не виновата в том, что Церковь бездействовала, в то время как фалангисты Франко мучили, насиловали и убивали басков и каталонцев. «Она не виновата в том, сказала себе Хайме Миро, – что моя семья оказалась среди этих жертв». Хайме был тогда еще совсем мальчишкой, но это навсегда врезалось ему в память…

Он проснулся среди ночи от грохота рвущихся бомб. Точно смертоносные цветы, они сыпались со зловещим звуком с неба, сея повсюду семена разрушения.

– Вставай, Хайме! Скорее!

Страх в голосе отца испугал мальчика сильнее, чем жуткий рев бомбежки.

Цитаделью басков была Герника, и генерал Франко решил преподать им урок: «Уничтожьте ее».

Наводивший ужас нацистский легион «Кондор» и с полдюжины итальянских самолетов предприняли массированную атаку, они были беспощадны. Жители города пытались бегством спастись от смертоносного дождя, обрушившегося на них с небес, но от него не было спасения.

Хайме с матерью, отцом и двумя старшими сестрами бежали вместе со всеми.

– В церковь, – крикнул отец Хайме. – Церковь они не будут бомбить.

Он был прав. Все знали, что церковь поддерживала каудильо и сквозь пальцы смотрела на жестокость по отношению к его противникам.

С трудом пробиваясь сквозь толпу бегущих в панике людей, семья Миро устремилась к церкви.

Мальчик судорожно вцепился в руку отца, стараясь не слышать жуткого грохота вокруг. Он помнил то время, когда отец не боялся и не спасался бегством.

– Папа, будет война? – спросил он как-то отца.

– Нет, Хайме. Все это газетная болтовня. Мы лишь просим у правительства предоставить нам чуть больше независимости. Баски и каталонцы имеют право на свой язык, свой флаг и свои праздники. Мы все одна нация. И испанцы никогда не будут воевать с испанцами.

Хайме был слишком молод и не понимал, что на карту было поставлено нечто большее, чем спор с басками и каталонцами. Это был глубокий идеологический конфликт между республиканским правительством и националистами правого крыла, и из искры разногласий быстро разгорелся огромный пожар войны, вовлекший в нее с десяток иностранных государств. Когда превосходившие силы Франко разгромили республиканцев и у власти в Испании утвердились националисты, Франко сосредоточил свое внимание на непокоренных басках: «Их надо наказать».

Продолжала литься кровь. Группа баскских лидеров сформировала ЕТА, движение за свободное государство басков, и отцу Хайме было предложено вступить в эту организацию.

– Нет. Я против этого. Мы должны получить то, что принадлежит нам по праву, мирным путем. Войной мы ничего не добьемся.

Но ястребы войны оказались сильнее голубей мира, и ЕТА быстро превратилась в грозную силу.

У Хайме были друзья, чьи отцы принимали участие в ЕТА, и они рассказывали об их героических подвигах.

– Мой отец и его друзья взорвали штаб гражданской гвардии, рассказывал один из приятелей Хайме.

Или:

– Ты слышал об ограблении банка в Барселоне? Это мой отец. Теперь они смогут купить оружие, чтобы драться с фашистами.

А отец Хайме говорил:

– Насилие бессмысленно, нужно идти путем переговоров. – Наши взорвали в Мадриде один из их заводов. Почему твой отец не с нами? Он что, трус?

– Не слушай своих приятелей, Хайме, – говорил ему отец. – То, что они делают, – преступление.

– Франко приказал казнить без суда и следствия нескольких басков. Мы начинаем всеобщую забастовку. Твой отец присоединится к нам?

– Папа?…

– Мы все испанцы, Хайме. Мы не должны допустить, чтобы нас разъединяли.

И мальчик терзался сомнениями. «Неужели друзья правы? Мой отец трус?» Хайме верил отцу.

И вот – Армагеддон. Мир рушился вокруг него. Улицы Герники были заполнены толпами кричащих людей, пытавшихся спастись от падавших бомб. Повсюду взрывались здания, монументы и тротуары, разлетаясь осколками бетона и брызгами крови.

Хайме, его мать, отец и сестры добежали до большой церкви единственного уцелевшего здания на площади. С десяток людей барабанили в дверь.

– Впустите нас! Во имя Христа, откройте!

– Что происходит? – крикнул отец Хайме.

– Священники заперлись в церкви. Они нас не пускают.

– Давайте выломаем дверь!

– Нет!

Хайме с удивлением посмотрел на отца.

– Мы не будет вламываться в Божий храм, – сказал отец. – Он защитит нас, где бы мы ни были.

Когда они увидели появившийся из-за угла отряд фалангистов, открывший по ним пулеметный огонь, было слишком поздно. Безоружные мужчины, женщины и дети падали на площади, сраженные пулеметными очередями. Смертельно раненый отец Хайме схватил сына и прижал его к земле, укрывая своим телом от смертоносного града пуль.

После атаки землю окутала зловещая тишина. Как по волшебству стих грохот орудий, топот бегущих ног и крики. Открыв глаза, Хайме еще долго лежал, чувствуя на себе тяжесть тела отца, заботливо укрывшего его от смерти. Отец, мать и его сестры были мертвы, как и сотни других людей. И над их телами возвышались запертые двери церкви.

Той же ночью Хайме выбрался из города и, добравшись через два дня до Бильбао, вступил в ЕТА.

Принимавший его офицер взглянул на него и сказал:

– Ты слишком молод, чтобы вступать в наши ряды, сынок. Тебе бы в школу.

– Вы и будете моей школой, – тихо сказал Хайме. – Вы научите меня драться, чтобы я мог отомстить за смерть своих близких.

Он никогда не сомневался в правильности своего выбора. Он сражался за себя и за свою семью, его подвиги стали легендарными.

Хайме продумывал и совершал отчаянные налеты на заводы и банки, казнил тиранов. Когда кто-то из его людей попадал в плен, он осуществлял дерзкие вылазки, чтобы их спасти.

Услышав о том, что для подавления баскского движения формируется ГОЕ, он с улыбкой сказал: «Хорошо. Значит, нас заметили».

Он никогда не задавался вопросом, ради чего идет на риск. Было ли это связано с не раз услышанным в детстве: «Твой отец трус», или же он пытался что-то доказать себе и другим. Он просто вновь и вновь подтверждал свою храбрость и не боялся рисковать жизнью ради того, во что верил.

Теперь из-за того, что один из его людей проявил в разговоре некоторую неосторожность, на Хайме свалилась эта монахиня. «Есть какая-то ирония в том, что ее церковь теперь на нашей стороне. Но она опоздала, разве что ей удастся устроить второе пришествие и воскресить моих мать, отца, сестер», – с горечью думал он.