Джейн Гудалл - Странник Страница 40

— Ну конечно, дурочка! — хихикнула Рита.

Когда Нелл оказалась в заполненной людьми комнате, за спинами Джули и Риты, она почувствовала себя ребенком, попавшим на праздник взрослых. Здесь не пахло пивом, не было оглушающей, пульсирующей музыки, как на других вечеринках, на которые вытаскивали ее близнецы в Эксетере. Гости стояли тут и там с бокалами в руках и беседовали приглушенными голосами. Все выглядели очень элегантными и дорого одетыми. Темно-синяя блузка Нелл казалась просто жалкой тряпкой, приобретенной на распродаже, — особенно на фоне великолепного атласа цвета бургундского, из которого была сшита рубашка Роджера. Он обнимал гибкую, стройную блондинку с густо накрашенными глазами, которая даже не улыбнулась, пожимая руки Рите и Джули, а затем чмокнула Клиффа в щечку.

— Фантастика, — ворковала она. — Фантастика.

— Что будете пить? — спросил Роджер. — По бокалу шампанского? Или попробуете фруктовый пунш, который приготовила Галина? Она на него несколько дней потратила, правда, дорогая? В нем есть даже свежие персики. И что там еще?

— Нектарины.

— Нектарины. Короче, если хотите попробовать, он дымится вон там, на кухне.

— Должен сказать, вы потрясающе оформили эту квартиру, — произнес Клифф. — Галина, ты гений.

— Это точно! — энергично воскликнул Роджер и поцеловал девушку в щеку.

— Галина только что закончила оформление этой комнаты, — прошептала Рита, обращаясь к Нелл. — Клифф давал ей советы по цветовой схеме.

«Какая же тут цветовая схема?» — задумалась Нелл. Исключительно все в комнате было кремовым: ковры на полу, кресла, подушки, изобильно увешанные кисточками шторы и даже длинношерстный кот, который прокладывал себе извилистый путь между ног гостей, облаченных в черные брюки. Нелл наклонилась, чтобы погладить его, но кот шарахнулся в сторону.

— Мы справились уже со всем, кроме сада, — пояснил Роджер.

— Это не сад, — поправила его Галина. — Это внутренний двор.

— Внутренний двор. Да. Именно так. Слишком маленький, чтобы считаться садом. Мы думаем, что неплохо бы поставить в центре скульптуру, знаете, такую каменную, для фонтана, а вокруг — горшки с цветами. Я считаю, это работа для профессионала. Как полагаешь, Клифф?

— В этом я не силен, — покачал головой Клифф. — Я занимаюсь только интерьерами. Для фотосессии нам не так уж важно, как выглядит сад. Мы будем снимать только комнаты и кухню. Ничего, если мы приедем во вторник?

Галина важно кивнула.

— Ужас! — Роджер буквально сиял. — Я совсем забыл про бокалы! Я принесу вам бокалы. — Он исчез в толпе, а Галина взяла Клиффа под руку:

— Я хочу представить тебя моей сестре Тамсин, она умирает от желания познакомиться с тобой.

Рита, Джули и Нелл остались втроем неподалеку от дверей. Рита чуть заметно свела плечи, вздохнула и отважно улыбнулась:

— Разве эта комната не чудо? Фотографии ее интерьера напечатают в «Вог».

— Клифф занимается рекламой, — объяснила Джули.

— Он дизайнер по интерьерам, — уточнила Рита.

— А что случилось со знаменитым братом Роджера? — полюбопытствовала Джули. — Полагаю, его вызвали по неотложному делу? Ну, ничего страшного. Интуиция подсказывает мне, что он не в моем вкусе.

— А где кухня? — спросила Нелл. — Я бы сходила и налила нам немного пунша.

Пол кухни был выложен кремовой плиткой, дверцы кухонного шкафа тоже были выкрашены в кремовый цвет и снабжены черными ручками. На кухне тоже толпился народ, и Нелл пришлось с трудом прокладывать дорогу к плите. Молодой человек с густыми блестящими волосами и сильным загаром ловко орудовал половником, разливая в бокалы горячую розовую жидкость.

— Привет, — сказал он. — Хочешь попробовать эту штуку?

Он протянул Нелл бокал и тут же начал наполнять следующий.

— Боюсь, мне нужно три порции.

— Тогда понадобится поднос. Кстати, меня зовут Гай.

— Гай Уотерлоу? Я слышала про тебя.

— Звучит угрожающе. А ты кто?

— Нелл Адамс. Я пришла с Джули и Ритой: наверное, ты их знаешь — они близнецы. Это мои кузины.

— И где ты живешь, Нелл?

Девушка на мгновение задумалась. Разговор начинался как-то неправильно. Она вовсе не собиралась знакомиться с парнем, который предназначался для Джули.

— Я живу вместе с Джули и Ритой, — ответила она и поспешила ретироваться.

Глава 30

Он шел по песку: холодному, белому, ровному и гладкому, как бумага, и горизонт сливался с белесым небом, с которого лился призрачный свет — тусклый и монотонный, без теней и проблесков. Но где-то дальше, за пределами этой картины, дул ветер. Он мог различить его гул, напоминавший шум отдаленного уличного движения. «Продолжай идти, — твердил ему голос над самым ухом, так что он ощущал дыхание. — Не останавливайся».

Было очень трудно ступать ровно, потому что песок плыл под ногами, удерживая его на прежнем месте, а ветер за спиной набирал скорость. Затем угол наклона земли стал меняться, дюна, напоминавшая формой гигантскую волну, тянулась вверх, и его ступни соскальзывали на выпуклых горках песка, который местами превратился в круглые желваки, поросшие травой. Ветер приближался, он уже хлестал пучки травы, приводил в движение сыпучую поверхность, обнажал куполообразные структуры того, что скрывалось под песчаным слоем. Черепа. И не трава ощетинилась на них, а пряди мертвых волос. Чистые, белые кости лежали под песком, теперь они высвободились из-под своего временного покрова и стремились попасть ему под ноги. «Продолжай идти».

Ему удавалось медленно продвигаться вперед, упираясь пятками в твердые кости, но стена песка росла перед ним все выше и выше, угрожая сомкнуться над головой, так что и его кости тоже сейчас окажутся в ловушке белого поля смерти. «А теперь, — сказал голос, — поворот».

Когда он повернулся, мир вокруг потемнел, и ветер глубоко вошел в его тело, превратившись в подобие дыхания, согревая кровь в жилах. Песчаные желваки под ногами стали черными булыжниками.

Слабый свет фонаря отражался от стен, стеснявших его со всех сторон, выявляя на них застарелый слой угольной копоти, смешавшейся с прокисшим пивом и мочой. Теперь идти стало легко. Он знал эти улицы, как линии собственной ладони,[9] знал, что Ханберри пересекает более глубокую расщелину переулка Брик, а Валланс-роад вонзается в Дюруорд-стрит, он знал, как справиться с тугим узлом Фэйрклоу, переулка Бэк-Чёрч и улиц Бернер и Кристиан. Поэтому та, за которой он теперь охотился, будет поймана и обезглавлена в мгновение ока.

Она покачнулась, оперлась рукой о стену. Сзади приближался звук шагов, и он нырнул в сторону, свернув на углу Джорджес-Ярд, проследив из темноты, как мимо прошел какой-то мужчина. Женщина тоже остановилась, и ее рваное пальто распахнулось, когда она приветствовала прохожего:

— Для вас всего лишь шесть пенсов.

Мужчина ускорил шаг, и проститутка чертыхнулась ему в спину, прежде чем соскользнуть по стене и опуститься на землю.

Он осторожно двинулся к ней, подобрал красный цветок, выпавший из лацкана ее пальто, и протянул женщине. Когда она потянулась к нему неверной рукой, его нож сверкнул со скоростью молнии, так что алые брызги оросили цветок.

Он услышал звук лошади и экипажа. Лезвие еще не завершило работу, ни в коей мере не выполнив свою задачу, но ему пришлось ускользнуть, покинув сцену в том виде, в каком она была на тот момент.

Нож обжигал ему ладонь, требуя большего.

В поле зрения мелькнула еще одна проститутка: она шумела, как паровоз, и время от времени фальшиво напевала. На Дюкс-Плейс она закричала на слонявшегося там копа:

— Покажи-ка нам свою дубинку, кудрявый, я готова поклясться, что она так мала, что ты даже шляпу на нее не смог бы повесить!

Полицейский свернул на Хаундсдич, а она все крутилась и крутилась, бесконечно меняя направление, распевая свою безумную песенку и пританцовывая, постепенно приближаясь к площади Митры. Здесь он займется серьезным делом.

Но это дело предполагало тяжелую работу: надо было рубить и резать; и темнота вновь растаяла, и он оказался среди белого песка, сформировавшего огромную, неправильной формы чашу, в центре которой стояла белая фигура, древняя, как растрескавшаяся земля, сквозь которую постепенно утекал песок.

Он проснулся и сразу увидел разлитый вокруг свет дня. Недобросовестная работа Джека теперь была доведена до конца. По сравнению с его беспорядочными надрезами, не учитывавшими разницы между органами, это были точные и чистые разрезы. Сегодня к его собственной коллекции прибавилось ухо — он отсек его, не повредив совершенной формы раковины. Даже язык, который, как крепко его ни ухвати, всегда представляет собой настоящую проблему, сохранял безошибочную форму языка и потому был достоин послужить в качестве следующего послания к полиции.