Крысиный заговор - Оксана Вениаминовна Смирнова Страница 32

Тюха ещё раз заглянула в зрительное стекло. В слабом свете, который пробивался в прихожую из глубины крысьей квартиры, она увидела подушечку с булавкой, по-прежнему лежавшую на подзеркальнике. Тюха постаралась запомнить её положение: ночью в прихожей будет тьма кромешная. Впрочем, Тюха рассчитывала в крайнем случае использовать свой огонёк – ту каплю молнии, которая осталась с нею после самого первого приключения.

Дольше всего Тюха раздумывала, стоит ли вызывать на помощь Робина. И наконец решила: стоит. У Робина есть крылья – он сумеет отовсюду улететь, и он не даст вогнать в себя булавку. А в крайнем случае потом расскажет всем, как было дело. И вообще, вдвоём надёжнее.

Когда свет в квартире погас и всё затихло, Тюха раскрыла окно, бросила вниз воронье перо и стала ждать. По-видимому, Робин воспользовался тайными путями: он прилетел на удивленье скоро, всего-то минут через пять.

Робин сел на подоконник и вопросительно взглянул на Тюху.

– Мы пойдём к крысе за булавкой, – шёпотом объяснила ему Тюха. – С помощью путеводных осколков выйдем на изнанку зеркала, которое у неё в прихожей. А подушечка с булавкой как раз под ним. Я проверяла.

Робин наклонил голову – в знак согласия – и одним махом перелетел к Тюхе на плечо. Он осторожно ухватился мощными когтями за ткань джинсовой курточки. Наверно, старался её не порвать.

Тюха высыпала на ладонь горсть осколков и бросила их перед собой, проговорив:

– Мы идём на изнанку зеркала в прихожей графини Марч.

В тёмной комнате осколки вспыхнули и развернулись светящейся дорожкой, которая начиналась у ног Тюхи и уходила куда-то вверх. Ступать на неё было страшно, а в то же время дорожка завораживала и манила. Даже дух захватывало от предвкушения головокружительной прогулки.

И Тюха, глубоко вздохнув, сделала шаг на мерцающую тропу. Комната вдруг пропала. Осталась темнота и в ней призрачный, звёздами вспыхивающий путь. Легко балансируя на тропе, Тюха шла через чёрную пустоту, пока впереди не замерцал свет. Стала видна рама зеркала и за ней – смутные очертания прихожей. Если бы в доме крысы было совсем темно, Тюха, наверно, просто уткнулась бы носом в изнанку зеркала – или споткнулась о подзеркальник. Но где-то в комнате горел свет. Ещё за несколько шагов до рамы Тюха увидела заветную подушечку с булавкой. Робин, наверно, тоже её увидел. Он вдруг сорвался с Тюхиного плеча и влетел в раму зеркала, словно в раскрытое окно.

В тот же миг в прихожую вошла крыса Марч, разодетая, как на бал. Это была не Маргарита Львовна, а светская дама в длинном чёрном платье, с сияющим ожерельем на шее и диадемой в высокой причёске, которую графиня-крыса как раз собиралась поправить. Когда из зеркала прямо в лицо ей вылетела огромная ворона, графиня в ужасе отшатнулась назад. А Робин, не теряя времени, ухватил клювом подушечку и улетел обратно в зазеркалье. Он промелькнул над головой Тюхи, и той пришлось повернуться к зеркалу спиной и побежать за Робином вдогонку. Он долетел до того места, где призрачная дорожка делала поворот, опустился на неё и поглядел на Тюху.

– Спасибо тебе, Робин! – шепнула Тюха. – Отнеси это донне Кардо Баррикверо. Она сейчас, наверно, у синьоры Стреги.

Робин наклонил голову в знак согласия и полетел куда-то, не оглядываясь на мерцающую тропу. Тюха осталась на ней одна. Дорожка предлагала ей легко и быстро вернуться в свою комнату. Но Тюху встревожило торжественное одеяние графини-крысы. Возвращаться к зеркалу было опасно. Тюха достала из кармана зрительное стекло. В её руках оно вдруг осветилось изнутри и показало крысу Марч и троих юнцов бандитского вида, топтавшихся в прихожей. Графиня выглядела уже не испуганной, а разъярённой. Она отперла дверь квартиры и слегка толкнула её наружу – образовалась щель. Щёлкнула выключателем – свет в прихожей погас, осталась лишь полоска, падавшая снаружи. И тут пропали и графиня, и юнцы. На лестничную площадку выскочили четыре крысы.

Глава 26

Девочка с молнией в руке

Сердце у Тюхи замерло и сжалось от тревоги. Она ещё не успела ничего понять, только почувствовала: Том в опасности. Его срочно нужно увести от жуткого депо, иначе он погибнет. Тюха взглянула на осколочную тропу и прошептала:

– Мне нужно попасть к Тому.

И вдруг тропа мигнула огоньками и повернула совсем в другую сторону. Тюха не сомневалась: осколки послушно предложили путь, который в зазеркалье во много раз короче, чем на самом деле. Да у неё и не было ни выбора, ни времени на раздумья. Большими невесомыми прыжками Тюха помчалась по тропе и со всего разбегу влетела на заброшенные пути, к кусту чертополоха. Нет, к Тому.

В сером полумраке Тюха ясно увидела человеческую фигуру, вытянувшуюся на земле. Том лежал с закрытыми глазами, неподвижный и какой-то высохший. Тюха бросилась на колени, схватила его за руку и с облегчением вздохнула. Рука была очень горячая. Том открыл глаза и сказал хриплым шёпотом:

– Наверно, это бред.

– Нет, это я, – сказала Тюха. – Тебе надо немедленно уйти. Сюда идёт крыса-графиня, она что-то затевает…

– Я опоздал, – прошептал Том.

– Какая разница? – вдруг рассердилась Тюха. – Люди сами должны решать свои проблемы и расправляться с крысами. Пойдём. Я тебе помогу.

– Я опоздал… уйти, – ответил Том. – Меня, кажется, заморили жаждой.

– Но ведь вчера был дождь!

– Здесь не было дождя. Они его нарочно… не пустили. Если бы не твоя вода, я бы засох ещё вчера.

– Значит, сейчас мы уйдём прямо в Сад. Я тебя дотащу…

Но тут раздался громкий шум. В заброшенном депо вдруг вспыхнул яркий свет. Оттуда повалила толпа крыс в человеческом обличье. Они кричали и визжали от восторга – как болельщики на стадионе. Навстречу им из темноты валила другая толпа с графиней-крысой во главе. Стало понятно: крысы приветствовали именно её. Графиня встала между двух крысиных толп и громко объявила:

– Настал наш час! Я уничтожу жалкий сорняк, чтоб он нам больше не мешал. И этот город станет нашим!

Толпы в ответ опять подняли крик и визг. Тюха вскочила на ноги и сжала кулаки. В одном из них она почувствовала зажатое зрительное стекло, которое забыла положить в карман. Графиня-крыса с картинным жестом повернулась в сторону «жалкого сорняка» и вдруг увидела, что