Юрий Сальников - Под солнцем горячим Страница 33

Но пусть теперь хоть станет это всем известно! Пусть напишут, что Степанида Терещенко… Только что это? Гера пригляделся: рядом с фамилией Терещенко, отпечатанной на машинке, стояли приписанные от руки черной тушью слова: «Степан Бондарь». Кто-то опередил его и здесь!

— Этого же не было! — воскликнул Гера.

— Не было, — подтвердила экскурсовод. — Об этом нам сообщили туристы из Карабчанки, а мы проверили — и вот… Но и вы молодцы, что пришли, — добавила она. — Нам дорог каждый факт о героях революции…

Гера и Гутя вышли из музея и молча зашагали по улице.

Да, и сейчас не они сделали открытие для музея…

Хотя, может быть, немножечко и они? Как и все ребята, которые ходили в поход? Разве все они не интересовались Степаном Бондарем, не расспрашивали о нем повсюду? А то, что подпись на портрете появилась без их участия, — это ничего, пусть!

Так думал Гера Гусельников.

И что же остается нам, друзья? Наверное — согласиться с ним.

Впрочем, мне хочется добавить: у вас у всех впереди очень много интересных дорог, по которым вы пойдете под горячим солнцем и о многом, о многом еще узнаете. А придет время — и сами откроете для людей что-нибудь по-настоящему важное. Непременно откроете!

Ведь правда?