Александр Охотин - Вовка – брат волшебника

Александр Анисимович Охотин

Вовка — брат волшебника

(Брат — волшебник — 1)

Глава 1. Падение

Вовка сидел почти у самого края. Он пробрался туда по коньку крыши. На скат вставать было опасно: ночью прошёл дождь, и крыша была скользкая. Вот он и уселся на краю конька. Отсюда хорошо виден двор интерната, набережную Оки, пристань. В общем, он сидел там, а во дворе интерната творилось нечто. Вон Гоблин — бегает, машет руками, что-то кричит. Вовка не слушает — не интересно. Ну что интересного может кричать Геннадий Олегович? Всякие ругательства, угрозы? Вовка это уже слышал — каждый день слышит. Так что пусть орёт. Хотя нет, это не ругательства. Вовка прислушался. Странно: Гоблин умоляет его слезть с крыши? Нет, не требует, а именно умоляет. И испуганный он — с чего бы это?

Даже отсюда, с высоты четырёх этажей видно, какой он испуганный. Странно, почему? Вовка стал с интересом наблюдать за происходящим. Внизу суетились учителя, директор, завуч. Там толпились воспитанники интерната, собравшиеся на линейку. На этой линейке он должен был «сознаться» в том, чего не совершал.

Почему-то вспомнилась мама. Вовка всегда её вспоминал, когда ему было трудно, а трудно было не так уж и редко — из-за Гоблина. Бывает, нанесёшь кому обиду — специально, нечаянно ли — а потом места себе не находишь. Хочется всё исправить, извиниться хотя бы, а… нельзя. Уехал тот человек так далеко, что и не найти. Вот и Вовка не мог теперь извиниться перед мамой за все нанесённые ей обиды. Ушла мама в такие края, из которых не возвращаются — умерла она полгода назад… Нет у него теперь никого. Остался он совсем один. А теперь ещё и это… Вовка этого не делал. Он и не смог бы такого сделать — никогда. Гоблин наверняка это знал — просто он Вовку ненавидел, вот и воспользовался случаем…

В чердачную дверь чем-то колотили — пытались выбить. Нет, с дверью они просто так не справятся: дверь железная и без сварщика её не откроют. Вовка надежно её запер железным ломом. Он просунул лом в крепкие, намертво приваренные замочные петли. Так что есть ещё время побыть одному. Есть время подумать, что делать дальше.

«Может сознаться? Всё равно ведь не отстанут» — подумал он.

Но эта мысль пришла только на миг. И правда, сознаться можно в том, что сделал, а так — это не сознаться, а наговорить на себя.

«Нет, нельзя этого делать, не дождутся, — это он теперь решил твёрдо. — Так нельзя. Должна быть справедливость. Вот кто это сделал, тот пусть и сознаётся».

Несмотря на пасмурную погоду, вид с крыши открывался великолепный. Вдоль набережной расположились аккуратные домики; около берега стояла на воде пристань; по Оке плыл белоснежный пароход; по набережной спешили по своим делам прохожие. И почему раньше Вовка не замечал всей этой красоты? Почему он только теперь увидел, как прекрасен этот Мир? Разве ему сейчас до этого? А внизу продолжалась суета. Теперь и директор интерната умолял, чтобы он слез с крыши.

«Интересно, чего это они все такие странные? — подумал Вовка. — Что ли, потому что не могут до меня добраться? Ну и что? Я же не вечно тут сидеть буду. Ну, огорчённые были бы — это ещё понятно. Но чтобы напуганные?!».

Вовка видел, какой неважный у Гоблина вид. Нет, он даже не растерянный, а именно напуганный. Да что там напуганный, Блинов вообще в панике. Да, Геннадий Олегович предстал перед ВСЕМИ в таком вот «несолидном» виде. Таким его никогда ещё не видел. Ведь он всегда выглядел степенным, уверенным в своей непререкаемой правоте. Что же это с ним? Почему он суматошно бегает по двору? Почему он так «нижайше» уговаривает Вовку слезть с крыши?

Неожиданно во двор интерната въехали сразу три машины: милицейская, пожарная и скорая помощь. В дверь больше не колотили. Это и понятно: что толку колотить, если её всё равно так не выбить — нужен сварщик. Из машин вышли люди. Пожарные стали поднимать лестницу. И тут Вовка всё понял:

«Вот дураки-и-и! Что ли они думают, что я с крыши прыгать собрался?! Вот почему они испугались — особенно Гоблин. Понятное дело, в тюрьму-то ему не хочется. Если чего случится, виноват-то он».

Если бы только один Гоблин был в панике, Вовка этому даже рад был бы. Но и Арсений Ильич — директор — тоже не в лучшем виде. А вот директора жалко. Арсений Ильич — очень хороший человек, только вот Блинову слишком доверяет. Он-то не знает, каков его зам на самом деле.

«Ладно, надо вниз спускаться, — решил Вовка, — и стоять насмерть, пусть этот гад даже не надеется, что я на себя наговаривать буду».

Вовка встал и пошёл к чердачной двери. Пока он шёл по коньку, всё было в порядке, но когда он ступил на скат крыши, ноги заскользили и…

Это произошло очень быстро. В ушах засвистел ветер, сквозь который прорвался многоголосый вопль ужаса. Земля неумолимо понеслась навстречу. Это конец… Вовка от страха закрыл глаза…

…Не было удара, не было боли, не было теперь и падения. Главное, стало очень светло… и тепло. Свет Вовка почувствовал даже с закрытыми глазами. Он не понял, что случилось и почему он жив. «А может, я уже не живой? Может мне только кажется, что живой? — подумал он. — Хотя нет, ерунда. Если бы не живой, то и казаться не могло бы…»

Он так и стоял, боясь открыть глаза. Да-да, именно стоял, а не лежал, распластавшись на земле.

— Ну что, так и будешь стоять с закрытыми глазами? — услышал он насмешливый мальчишеский голос.

Вовка открыл глаза и увидел, что оказался на огромном залитом солнечным светом лугу. Перед ним стоит незнакомый мальчишка. На вид он Вовкиного возраста, хотя нет, всё-таки постарше. Воздух наполнен ароматом трав и цветов; лёгкое дуновение ветерка; ярко светит солнце — вот почему так светло и тепло.

Вовка огляделся по сторонам. Позади он увидел здание, похожее на большой старинный замок. Замок заканчивался высокой башней с узкими окнами на самом верху, с конической крышей и длинным шпилем. Вдали за замком виден был город с невысокими домами. В городе Вовка разглядел такие же высоченные, как в замке, башни. Между некоторыми из них были перекинуты висящие над землёй и домами мосты.

— Ну что, всё оглядел? — услышал Вовка голос мальчишки.

— Ты кто? — спросил Вовка.

— Дед Пыхто, не узнал, что ли? — ответил незнакомец.

— Кого не узнал?.. — опять не понял Вовка — он всё ещё не мог прийти в себя после падения.

— Кого, кого… — деда Пыхто! Ну, ты и ненормальный! Я ведь тебя в спальне искал, потом в столовой. Вот не думал, что тебя дурь понесёт на крышу. Я еле успел.

— Чего еле успел?

— Перехватить тебя до того, как ты разбился там, в твоём Мире.

— Так то, что я здесь, это твоя работа?!

— Ага, ты догадливый — моя.

— Как ты это сделал?

— Сделал и ладно. Не заморачивайся на этом. Хорошо ещё, что я вовремя во двор вышел. До земли тебе всего десять сантиметров оставалось. Ну ладно, пошли. Я отведу тебя к Учителю.

— К какому ещё учителю?! К Гоблину?! Не пойду к этому гаду! Что ли думаешь, я буду позориться и признаваться в том, чего не делал.

— К какому ещё Гоблину? Я говорю о моём Учителе, о Главном Хранителе Миров…?

Глава 2. Подстава

Заместитель директора по воспитательной работе был человеком солидным, «правильным» и… тупым. Звали его Геннадий Олегович Блинов. Учащиеся интерната придумали ему прозвище «Гоблин». Это не только из-за имени, отчества и фамилии. Это, скорее, потому что они его, мягко говоря, не любили.

Именно из-за тупости Блинов никогда не сомневался в своей правоте. Он считал, что ученики должны безропотно исполнять все его приказания. Неповиновения он не терпел. Ну и что с того, что эти приказания бывают дурацкими, а глупость Блинова доходит порой до степени идиотизма?

Вовку Блинов невзлюбил, как только он появился в интернате. Это потому что он отказался быть «тайным агентом», а проще, доносчиком. Геннадий Олегович хотел, заставить его доносить обо всём, что говорят ребята, что они делают. Вовка отказался — наотрез. Вот тогда-то и начались придирки.

Гоблин всегда мог найти повод придраться. Он старался показать, что Вовка чуть ли не преступник, что ему одна дорога — в тюрьму. Поводом могло послужить что угодно: не так взглянул, не так понял, не то ответил, не с той ноги встал. Да чего там перечислять? Ведь у нас часто бывает, что кто главнее — всегда прав, а остальные — дураки. Есть такое слово в русском языке — «самодур». Так вот, это слово вполне подходило к Блинову.

А началось история, о которой я хочу вам рассказать, вот с чего. У Антонины Александровны — учительницы младших классов — пропала сумочка. В пропавшей сумочке были деньги, которые она копила на ремонт домика в деревне. Кроме тех денег, там была только что полученная зарплата.

На следующее утро к Вовке подбежала Нинка Голубева. Она сообщила, что под матрасом его кровати нашли украденную сумку.